Роджер Аллен - Кореллианская трилогия-3: Полет над бездной

— Ага, — несколько рассеянно отозвался Ландо. — Станция находится точно в центре тяжести системы Талуса и Тралуса, правильно?

— Правильно, — ответила Сонсен, посмотрев на Ландо странным взглядом. — Неужели вас вообще не инструктировали?

— Я бы не сказал, — возразил Ландо. — Просто я хотел уточнить. Точка Накала. Она находится в самом центре Пустотограда? А Пустотоград в самом центре Станции?

— Ну, может, на один-два сантиметра сдвинут в сторону. Можете взять линейку и измерить, если так уж приспичило.

Саркастическое замечание Сонсен Ландо пропустил мимо ушей. Он показал на дальний конец оси вращения, затем, подняв голову, посмотрел в верхний смотровой люк.

— А что это за конические конструкции, находящиеся возле Северного и Южного полюсов, прямо на оси вращения? Можете ли нам о них рассказать?

Люк посмотрел вверх, затем в передний иллюминатор. Совсем недавно они находились слишком близко от скопления конусов, чтобы как следует их рассмотреть, второе же скопление было невозможно разглядеть: глаза слепило искусственное солнце. Но Ландо, похоже, успел изучить их, когда они находились в поле зрения. Было такое впечатление, что он был заранее готов к встрече с ними. Оба скопления, похоже, ничем не отличались друг от друга. Центральный конус окружен шестью конусами меньших размеров. Отношение высоты к основанию у всех конусов было одинаковым. Сонсен несколько картинно пожала плечами.

— Могу сообщить вам, что одна система называется Южными Коническими Горами, а вторая — Северными Коническими. Можете сами сообразить, которая из них северная, а которая — южная. Время от времени находятся желающие подняться на них, но даже в нулевой зоне дело это непростое. Вам жизненно необходимо узнать что-то еще? К примеру, название судов на дне пересохшего озера?

— Нет, — ответил Ландо, задумавшись о чем-то своем. — Пожалуй, это все, что я хотел выяснить.

— Вот это да, — не удержалась от ехидного замечания Сонсен. — Пожалуй, я тоже как-нибудь улучу пяток минут, чтобы узнать все самое существенное о вашей родной планете.

— Гммм? Что? Ну, что вы! Вы меня простите. Я вовсе не это имел в виду. Просто теперь, как мне кажется, я понимаю, что происходит.

— Вы успели понять это за какие-то пять минут? Вы на меня не обижайтесь, но наши ребята из СРИТО бьются над этой проблемой немного дольше, но так ничего и не узнали.

— Что еще за СРИТО? — полюбопытствовал Люк.

— Насколько я могу понять, в данном контексте упомянутая аббревиатура обозначает Службу Разведки и Технического Обоснования, — охотно вмешался Трипио.

— Я уверен, что у вас есть толковые люди, — отвечал Ландо. — Я никого не хотел обидеть. Речь идет об иной точке зрения. Вы смотрите на эти сооружения как бы изнутри. У меня же есть возможность взглянуть на них извне и…

В этот момент Арту озабоченно засвистел. Его видеокамеры поднялись кверху, затем он повернулся к Трипио и издал серию сигналов, но в такой быстрой последовательности, что Люк не успел понять их значения.

— Хорошо, Арту. Я узнаю, хотя прерывать людей — это знак невоспитанности. — Обратившись к Дженике Сонсен, Трипио спросил: — Прошу прощения, администратор Сонсен, но мой коллега желает узнать, причем срочно, произошли ли две предыдущие вспышки Точки Накала мгновенно, или же яркость света увеличивалась постепенно.

С каждой минутой Сонсен все больше удивлялась поведению своих незваных гостей.

— Любопытные у вас дройды, — проговорила она, не обращаясь ни к кому в особенности. — Насколько мы можем судить, яркость увеличивалась постепенно — приблизительно в течение получаса. Точно сказать трудно, поскольку никого из наблюдателей не осталось в живых. Разумеется, самописцы тоже сгорели.

Арту нервно закачался на своих колесиках и тревожно засвистел, мотая головой.

— Ах ты, Господи! — воскликнул Трипио. — Я совершенно согласен. Мы должны немедленно покинуть Станцию.

— Что? — спросил Ландо. — Почему? Что случилось?

Трипио неуклюже повернулся к Люку и спросил:

— Неужели вы ничего не заметили! Ах, прошу прощения. Ваши глаза приспосабливаются к изменениям в освещенности, поэтому вы и не видите этого. Интересное свидетельство того, насколько отличаются наши системы восприятия.

Ландо уничтожающим взглядом посмотрел на эту дройду протокольную.

— Трипио, — произнес он деланно спокойным голосом. — Если ты сейчас же не объяснишь, в чем проблема, я тебя сейчас же обесточу и выведу из строя твой модуль речи. Что стряслось?

Трипио хотел было возмутиться, но затем передумал:

— Все очень просто, капитан Ландо. Дело в том, что яркость Точки Накала за последние пять минут увеличилась на пять процентов.

— Анакин! — закричал Джесин. Он ощущал присутствие младшего брата и был твердо убежден, что и тот чувствует, что Джесин поблизости от него. Но все это при нынешних обстоятельствах не имеет никакого значения. Джесин уверен, что Анакин перепуган и чувствует себя виноватым в том, что он натворил.

Ну и ситуация. Если хоть один ребенок во всей истории Галактики должен понести наказание, то это, конечно, Анакин Соло. Как все они старались, чтобы эта подземная камера оставалась для всех посторонних секретом! А уж Анакин так ее рассекретил, как невозможно было бы сделать даже при желании.

Правда, вряд ли его можно винить в произошедшем. Разве мог мальчуган представить себе, к чему все это приведет? Он ни за что не стал бы делать ничего подобного, если бы знал последствия своего эксперимента. Ведь это же еще несмышленыш, который любит забавляться с машинами. Джесин вспомнил ряд эпизодов из своей жизни, когда родители обошлись с ним гораздо милосерднее, чем он опасался. Конечно, то, что он тогда натворил, не идет ни в какое сравнение с этим землетрясением, которое устроил Анакин. Но ведь смысл-то был тот же. Джесин всегда считал, что ему тогда просто повезло. Теперь он уже не так в этом уверен. Возможно, родители просто оказались людьми понятливыми.

— Анакин! Выходи! Никто на тебя не сердится! — кричал он брату. Конечно, он лукавил. Чубакка наверняка не в восторге от затеи малыша. Да и тетушка Марча не испытывает особенного удовольствия от того, что ее ховер превратился в туман, а на виске рана. Если же когда-нибудь удастся починить Кьюнайна, то вряд ли дройд будет доволен тем, что натворил Анакин. Но сказать, что все в бешенстве, нельзя. Может, на него и злятся. Но не так, чтобы очень.

— Ну, выходи же! — Джесин прекрасно понимал, что искать Анакина или гоняться за ним нет смысла. Он просто убежит и снова спрячется. Надо уговорить его выйти добровольно.

— Я хочу здесь остаться, — отозвался мальчуган.

Уже хорошо. Хоть откликнулся. Джесин знал брата: ему нужно, чтобы его отговорили от его намерений.

— Ну, иди же, Анакин! — продолжал настаивать Джесин. — Не можешь же ты скрываться всю жизнь.

— Почему не могу? Могу.

— Но ведь начинает смеркаться.

По каким-то причинам, известным только тем, кто строил это сооружение, того ровного яркого освещения этой камеры, когда она имела конический вид после того, как наверху открылось небо, больше не существовало. А дело шло к вечеру.

— А как быть с едой? — гнул свою линию Джесин. — Ты ведь проголодался?

— Чуточку.

— Да не чуточку, а очень проголодался, — сказал Джесин. — Вот что я тебе скажу. Иди сюда, возьми что-нибудь поесть, а потом можешь опять спрятаться от нас.

Разумеется, предложение было глупое, но оказалось, что не только смелость, но и глупость города берет. Анакину была предоставлена возможность спасти свою репутацию.

Наступила долгая пауза — тоже добрый признак. Анакин обдумывал предложение. Подождав минуту, Джесин принялся за свое:

— Анакин, возвращайся в лагерь, вернее, к кораблю и возьми поесть. — Мальчик поправил себя: чего приглашать кого-то в лагерь, если лагеря больше нет. Все, что находилось за пределами корабля, сгорело дотла.

— А я правда могу вернуться, а потом снова уйти, если захочу? — спросил Анакин.

— Будет так, как ты захочешь, — отозвался старший брат, отлично понимая, что ему ничего не стоит сдержать обещание. Ведь Анакин никого не спрашивал, когда убежал и спрятался в первый раз. Захочет убежать снова — убежит, никого не спросив. Разве если только установить круглосуточное дежурство или запереть где-нибудь в отсеке, заварив при этом люк. Да еще неизвестно, удастся ли его укараулить даже сторожу при запертой двери.

— Ну, хорошо. Подожди секунду. — В следующий момент у входа в коридор показался Анакин. Остановился, посмотрев на старшего брата.

— Все же в порядке, Анакин. Честное слово. — Конечно, порядка особого не наблюдалось, но малыш понял, что имеет в виду Джесин. Анакин пошагал к брату. Сначала неуверенно, потом бросился к нему бежать со всех ног. Подбежал к Джесину, обнял его, тот крепко обхватил его руками в ответ.