Владимир Перемолотов - Урал атакует
И с этими словами Набоков подмигнул своей горилле, а тот достал из нагрудного кармана знакомый телефон. Это был аппарат Кости.
— Вот и мобила твоя. На‑ка, набирай. — Следователь–особист протянул смартфон Косте, но осекся и отдернул руку.
Потому что на аппарате заиграла мелодия звонка — Фредди Меркьюри: «Мы чемпионы, друзья!»
— Опа! — засветились глаза Набокова, поглядевшего на экранчик. — На ловца и зверь бежит. Га–ня. Это и есть твой дружок, да? К которому ты тогда от нас пошел?
У Кости внутри екнуло. Чуть дрогнувшей рукой он принял родной смартфон и сразу метнул взгляд на картинку. И точно, приятель набирал Костю. Что же теперь делать?
— Алло, Костя! Ты где? Почему не отвечаешь на звонки?
— Я в плену, генерал убит, жучок не слушайте, там лажа, — быстро выпалил Костя и зажмурился.
Но сразу выстрела, конечно, не последовало, Костю даже не ударили прикладом. А Ганя, волнуясь, пытался что‑то сказать.
— Какая лажа? Да мы просекли подставу! Послушай, Костик, мы…
Набоков выхватил телефон и, прижав к уху, злобно сказал:
— Эй, ты, как там тебя? Ганя? Если сейчас не приедешь сюда, твой дружок будет убит. А коли приедешь и захватишь с собой руководителя «Минипы», я обещаю всем вам жизнь. Записывай адрес.
В следующую секунду следователь скорчил недовольную мину и бросил смартфон на пол.
— Отключился, гад. Ну все, пипец тебе, Костик. — Набоков больно ткнул стволом в висок.
«Я сделал все что мог, — успокоил себя Костя. — Выстрелит или нет? Да, господи, не в
первый раз уже. Смерть давно не страшна. Ведь успел пожить нормально, остальное неважно».
— Ладно, подождем, может, одумаются, — вздохнул Николай.
У Кости отлегло. Значит, пока убивать не будут.
На минуту воцарилась странная пауза. Все застыли, и каждый задумался о своем. Костя привел мысли в порядок.
— Архип, давай ремень, надо снова связать этого гаврика, — сказал, наконец, особист.
«Так вот как зовут качка: Архип!» — усмехнулся про себя Костя. Ничего себе имечко!
Нарочно не придумаешь. Верно, из тех, кого рожали на стыке веков. Модным было тогда среди русских семей нарекать своих чад подобными именами: Архип, Никита, Артем, Иван и такое прочее.
Архип пошел за ремнем. И тут Костю дернуло — самое время что‑то предпринять.
— Не советую выкидывать повторных фортелей. — Следователь словно угадал Костины намерения, поднялся со стула и отступил на шаг, наставляя «Макаров».
Ствол холодно смотрел на Костю. Ничего не поделаешь.
— К тому же сейчас подъедут наши ребята в камуфляжах. Это чтобы твои коллеги не сопротивлялись. Так сказать, для устрашения. Хе–хе, — гнусаво усмехнулся Набоков.
Качок уже вернулся с коричневым ремнем в руке и самодовольной улыбкой на овальном лице.
— Принес? Молодец. Давай вяжи его. — Николай снова сел на стул.
Архип послушно склонился над Костей, каменной хваткой сгреб его руки, мастерским движением обмотал ремень, затянул узел. Муконин не сопротивлялся. Сомнамбулически сидел на полу, уставившись вбок, в бессмысленную точку на стене. Точно больной на приеме у врача, на процедуре измерения артериального давления.
— Ну и че с ним дальше делать? — осведомился Архип, закончив свою грязную работу.
— Муконин, подъем! — вместо ответа бодро скомандовал особист.
Костя безропотно встал. Руки опять заныли — похоже, еще старый‑то след не прошел, и снова там же перетянули.
— Вали в угол. Будешь там сидеть. Как школьник.
Следователь опять хихикнул. Костю обожгло внутри: ну подожди, придет мой час, и твоя субтильная морда превратится в месиво!
Качок, больно держа пленника под мышку, проводил его в угол гостиной, тот, что у лестницы. Ребро мешало ходить, отзываясь адскими уколами на каждый шаг. В углу Архип неприятно надавил на плечо и усадил Костю.
— Надо бы ему еще ноги связать, — предложил шестерка следователя. — А то, чего доброго, опять взбредет в голову побегать.
— Не стоит, я посторожу, — умиротворенным тоном произнес Набоков.
Пистолет лег на колени, стволом в Костину сторону. Теперь, в новом раскладе,
следователь сидел вполоборота к Косте.
— Да никуда я больше не собираюсь, — обреченно пробурчал Муконин.
Он не видел выхода из сложившейся ситуации. В голову лезло только одно: нужно ждать, как распорядится судьба.
Набоков взглянул на большие старомодные часы, висевшие на стене. Стрелки на классическом круглом циферблате показывали десять минут первого.
— Архип, сходи к воротам, — попросил следователь. — Там щас ребята подъедут. Встретишь, посты расставишь.
— Ага, ладно, пойду, — пробормотал бугай и двинулся к выходу.
— А мы тут с Костиком поболтаем за жизнь. — Набоков повернулся на стуле с улыбочкой на лице, пока напарник скрылся за дверями. — Да, Костик?
— Иди ты нах, — сказал Муконин.
— Грубишь, стало быть? Зря, зря. Так о чем ты там с Санычем размусоливал? О патриотизме? Значит, ты считаешь, что мы предатели родины, так? А ты беленький весь, в пушку. Аки ангел небесный.
— Может, и так.
— Ну–ну. Смотри не зардейся.
— А что, ты как‑то иначе думаешь? — нехотя спросил Костя.
Ему не хотелось разводить с очередным оборотнем новую демагогию. Но время надо было убить.
— А я не думаю. Я бабло зарабатываю. Мне хорошо там, где хорошо платят. Разве не так нас учила наша почившая родина? Чем мы жили? О чем мечтали? Все в деньги упиралось. Как бы побольше заработать. Только одни хапали немерено, а другие у разбитого корыта сидели, горбатились с утра до ночи за нищенские копейки. А теперь мне шанс представился, понимаешь, Муконин? Шанс срубить свой джекпот. Раз и навсегда. Ты со своей республикой сгниешь в шахтах, а я буду с телками на Мальдивах загорать и трахаться, в курсах?
— Еще один дебил, — кисло бросил Костя.
— Это ты мне? Ну знаешь, ты уже точно сегодня смертишку заработал. Молись, последние часы живешь, понял, гад?
— Посмотрим еще.
— А чего тут смотреть? Вон и ребята подъехали. — Набоков вытянул шею, как гусь, даже приподнялся на стуле, всматриваясь в окно.
На улице мерно загудела машина, что‑то оживилось, закопошилось. Послышались отрывистые голоса, смешки, бодрые выкрики, матерки. Наконец дверь раскрылась, и ввалился Архип, а за ним два таких же шкафа, один, правда, поменьше и пониже, рябой, зато второй — почти двойник. Оба были облачены в камуфляжи и с пугающими автоматами на плечах. Вечно популярный «Калашников», с грустью подумал Костя.
— Здравия желаю! — весело выкрикнул рябой. — Чем дышите?
— Кислородом, — усмехнулся Николай. — Посты расставили?
— А як же?
Рябой встал посреди гостиной и огляделся. Второй вальяжно прошел к дивану и сел, с армейской удалью перекинув автомат на грудь. Архип подошел к большому кухонному шкафу и достал бутылку водки.
— Шеф, давай по пятьдесят для согрева?
— А, наливай.
Искоса рябой подозрительно уставился на Костю.
— Этот, что ли, гаврик?
— Ага, он самый, — подтвердил довольный Архип, распределяя в рюмки.
Рюмки стояли на стойке бара и раньше — наверное, из них сегодня уже пили. Рябой удивленно моргнул пару раз.
— Ждем–с его коллег, — добавил новоявленный бармен.
— А Саныч где? — пробасил тип, севший на диван.
В его руке появилась змейка из четок. Она то выскакивала над ладонью, то пряталась между пальцами, постукивая, словно метроном.
— Саныч? — поморщился Набоков. — А Саныч, видишь ли…
Но договаривать следователь не стал, а застыл с раскрытым ртом.
На улице послышалась автоматная очередь.
— Бля, что за хрен! — встрепенулся Архип, едва опрокинувший водку в горло. Остальные даже взять свои рюмки не успели.
Парень с простым русским именем рванул к двери, к нему присоединился рябой. Тип, сидевший на диване, спрятал четки и приготовил автомат. Николай сорвался со стула и подскочил к стене, примыкающей к оконной раме. Выставив вперед пистолет, он осторожно, бочком, выглянул в окно. Послышалась новая автоматная очередь.
— Еп твою мать, накрыли! — прокомментировал он и зашипел на Муконина: — Ну, ты, ‘censored^ потрох, обманул нас! Почему они с группой захвата, а? Ты знал?
В эту минуту Набоков находился в двух шагах от Муконина.
— Первый раз слышу, — невозмутимо сказал Костя.
А в душе уже все поднималось.
Послышалась очередная автоматная очередь, кто‑то истошно заорал. Раздался столь мощный хлопок, что закачалась люстра в потолке и заложило уши.
Входная дверь куда‑то исчезла, а вместо нее появилось облако сизого дыма. Архип и рябой уже корчились поодаль на полу и матерно орали, их вязали комитетчики с «калашами» в более темных камуфляжах. Одновременно звонко хрястнуло, что‑то рассыпалось на мелкие осколки, и через дальнее окно у бара запрыгнул еще один боец с маленьким автоматом, похожим на игрушечный. Флегматичный качок, недавно игравший змейкой, прытко перекинулся за диван и с этой позиции начал палить очередью. Тогда человек с маленьким автоматиком метнулся за стойку бара, высунул ствол. Засвистели пули, посыпались осколки рюмок, закапала не выпитая водка.
