Дэн Абнетт - Двуглавый орел
Сначала они поехали навстречу сияющим фонарям, установленным по периметру аэродрома, а затем, прогрохотав по насыпи, покинули пределы авиабазы и выехали на пустынную в этот час главную магистраль, ведущую в город. Спутница Каминского ничего не го ворила, а лишь молча провожала взглядом затемненные сверху фонари авиабазы, которые теперь удалялись от них.
Это оказалось довольно необычно и забавно — находиться в кабине еще с кем-то. Обычно, когда он перевозил личный состав, пассажиры помещались в кузове и кабина оставалась его личным пространством. Неожиданно Каминский почувствовал некоторую неловкость за россыпи использованных одноразовых чашек на полу кабины. При виде их кое-кто мог бы догадаться, что одна из его рук, крепко вцепившаяся в баранку руля, на самом деле просто протез. Однако предлагать женщине садиться в кузов было бы, наверное, уж слишком неучтиво.
Наконец, когда молчать дальше стало уже неудобно, шофер сделал глубокий вдох и спросил:
— «Гидра», вы сказали?
— Да, на Волдни.
— Понятно.
Узнала ли она его? Одна часть его сознания вполне допускала, что, может быть, и нет. Так, еще один бездельник из Муниторума. Но другая тут же восставала: «Как! Не узнать такое лицо?»
При этой мысли он не мог не улыбнуться: «Так-так, Август. Ты, кажется, уже гордишься своей внешностью!»
— Вы что-то хотите сказать, шофер? — спросила пилот.
— Никак нет, командир, — ответил Каминский. — Мне подождать вас у «Гидры», не так ли?
— Да, это займет не более пяти минут.
— Значит, это не дружеское застолье?
— Нет, с чего бы это?
— Ну, вы знаете: пилот возвращается с задания, хочет развлечься… «Гидра» — популярное место среди летчиков.
— Да, я слышала.
Сейчас было самое время, чтобы задать вопрос о цели поездки, но водитель сдержался. Он должен помнить свое место. Он уже больше не один из них и не может заходить слишком далеко, задавая праздные вопросы. Он всего лишь трутень из Муниторума.
Как будто почувствовав его любопытство, женщина вдруг сама все объяснила:
— Я разыскиваю невозвращенца.
— Ах вот, значит, что… — Он понимающе улыбнулся.
Каминскому польстило, что пилот снизошла даже до такого разговора с ним. После этого и до самого момента, когда они припарковались у входа в бар, она уже не проронила ни слова.
— Ждите здесь, — распорядилась женщина и спрыгнула с высокой подножки.
Прошло пять минут. Десять. Троица подвыпивших рядовых Содружества вышла из бара и, шумя и горланя песню, двинулась по мостовой. Шатаясь и поддерживая друг друга, они казались в темноте каким-то странным, шестиногим животным. Ночную узкую улицу освещали лишь фары грузовика Каминского, неоновая вывеска бара да несколько окон, в которых все еще горел свет.
Наконец он увидел, как женщина-пилот вновь появилась в дверях бара. Одна, с досадой озираясь по сторонам. Она подошла к кабине со стороны шофера, и Каминский опустил боковое стекло:
— Что, не здесь?
— Нет. Не знаете еще каких-нибудь мест вроде этого?
— Знаю еще несколько. Садитесь.
Он повел грузовик через Гиллехал Плаза, а так как улицы в этот час были пусты, то решил срезать угол по однополосному крутому спуску, чтобы сразу выехать на отлогие улицы Заггерханца. Однако коробка передач забарахлила, едва транспорт стал съезжать.
— Куда мы едем? — обеспокоенно спросила женщина.
— Знаю здесь пару мест. «Колыбельная» и «Зимняя стужа». Они частенько бывают открыты дольше положенного времени.
Она согласно кивнула.
— Как давно его нет?
— С двадцати двух ноль-ноль вчерашнего дня.
— И вы не хотите дать этому делу официальный ход?
— Нет, я бы не хотела.
— Как вас зовут? — спросил водитель.
— Джагди, — ответила пилот, немного поколебавшись.
Он ждал ее у «Колыбельной» и «Зимней стужи», но оба раза она вернулась ни с чем.
— Осталась последняя мысль. Есть еще одно местечко на Гранд-Канале.
Он умело повел грузовик по узким улочкам Старого Квартала. К тому времени ночное небо над Тэдой уже слегка посветлело, и с минуты на минуту должен был наступить рассвет. Когда они прибыли на место, Каминский выключил двигатель и вылез вместе с Джагди из машины.
— А вы можете подождать меня в транспорте, шофер. Он решительно замотал головой:
— На этот раз нет, командир Джагди. Без меня вам туда не попасть.
— Это почему?
— «У Зары» — старый питейный притон с очень сомнительной репутацией. Это не бар в обычном понимании. Женщины туда допускаются только в компании мужчин-клиентов.
Пилот в изумлении воззрилась на водителя.
— Это правда, — заверил он. — Может быть… может быть, как раз поэтому ваш невозвращенец и пришел сюда.
Вместе они подошли к тяжелой двери на чугунных петлях, которую только три небольшие ступени отделяли от мощеной улицы. Каминский постучал, и дверь открылась.
Их встретил охранник — здоровый ингебуржец с жирными мешками под глазами. Он оценивающе смерил парочку взглядом и, отступив в сторону, жестом указал, куда нужно пройти.
Притон оказался почти пустым. Кое-где на столах уже стояли перевернутые стулья. С полудюжины летчиков Содружества — все мужчины — сидели вокруг стола в углу и увлеченно играли в карты. Официантка, зевая, принесла им еще одну бутылку джолика. Двое летчиков Космического Флота сидели в отдельной кабинке и что-то горячо обсуждали на повышенных тонах. Несколько завсегдатаев заведения сидели за отдельными столиками или проигрывали за игральными автоматами последнюю мелочь.
— Он здесь? — шепотом спросил Каминский.
— Вон он. У бара.
У стойки действительно сидел какой-то паренек. «Красавчик», — подумал Каминский, но тут же отбросил эту мысль. Любого доходягу в этой грязной забегаловке можно было назвать красавцем по сравнению с ним самим.
Но все же этот парень был действительно необыкновенно красив. Темные волосы, белая нежная кожа, высокий… Очевидно, из того же генетического материала, что и эффектная командир Джагди.
Парень был пьян в стельку. Усталый бармен, протирая стакан, с изумлением, в котором было немало отвращения, наблюдал, как упившийся юнец тщетно старается поднести к губам очередную наполненную рюмку. Промахнувшись и вылив на себя порцию ликера, тот тем не менее поставил рюмку обратно на мраморную стойку и, постучав по ней указательным пальцем, заявил:
— Еще одну.
Бармен лишь отрицательно покачал головой.
— Ну, черт тебя побери! Я же сказал: еще одну!
— Нет, — решительно ответил бармен.
— Не пора ли домой, Вандер? — произнесла Джагди. Парень очумело взглянул на нее, моргнул и энергично замотал головой.
— Да, Вандер, пора. Пойдем со мной, и мы забудем обо всем, что произошло.
— Нет. Нет, я не могу. Я еле держусь на ногах.
— Ты здорово выпил, Вандер, но вполне можешь идти. Давай пошли. У входа ждет транспорт.
Парень воззрился на нее неожиданно осмысленным взглядом.
— Эспир! — выпалил он.
— Он в лазарете. Там его сейчас оперируют.
— Эспир. Он больше не сможет летать.
— Да, не сможет. Но это не твоя вина.
— Я искалечил его.
— Нет, совсем не ты.
— Я-а-а! Я! Я искалечил его! Я. Искалечил. Его. Я тогда напортачил.
— Возможно, да, Вандер, возможно, нет. Никто не винит тебя за то, что случилось с Эспиром.
— Еще сбил «Циклон»…
— Что?
Юный летчик в раздражении дернул рукой:
— Сбил «Циклон». Сбил «Циклон». Разнес эту чертову штуковину на куски, как…
— Нет, Вандер. Тогда они были вне зоны нашего обстрела. Его сбила «летучая мышь». Не ты.
— Правда?
— Правда. Не ты.
— Хм… Хорошо, хоть так.
— Да, это так. Теперь давай, пилот. Поднимайся. Мы уходим.
Вандер замотал головой.
— Эспир… — пробормотал он.
Джагди шагнула вперед и положила руку ему на плечо:
— Довольно, Марквол! Хватит жалеть себя! Подними свою задницу и иди за мной!
— Да иди ты…
— Марквол, я сейчас рискую своей головой. Действительно рискую. Я пошла искать тебя, вместо того чтобы написать рапорт командованию о твоем отсутствии. До этой минуты все это пока неофициально… — Она обернулась к Каминскому. — Это ведь все неофициально, не правда ли?
Тот пожал плечами:
— Конечно.
Она как следует тряхнула Марквола:
— Видишь, на что я иду ради тебя? Я не сообщила о тебе в Комиссариат, а ведь я могу лишиться поста, если узнают, что я позволяю тебе такие вещи. Невозвращенец! Уже четыре часа, как ты должен быть на месте расквартирования. Комиссары расстреляют тебя за такие дела, если узнают. И меня вместе с тобой. Не порти мне послужной список, Марквол. Не дай эскадрилье Фантина покрыть себя позором из-за нарушений устава и слабой дисциплины. Сейчас у нас идет негласное соревнование с этим чертовым Космическим Флотом! Не позорь меня, Марквол. Ты мне нужен сейчас!
