Никита Шмелев - Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник)
Сразу поднявшийся гул голосов показал, что всем очень интересно выслушать соображения представителя кочевников, то есть мои. Я подошел к столу. Бароны уставились на меня.
– Дорогой друг, – обратился ко мне барон Вульфгард, – вас не затруднит рассказать нам о решении совета старейшин и ответить на вопросы, если они будут?
Я кивнул, оглядывая баронов. Они смотрели на меня с опаской. Каждый из них понимал, что хозяин замка представил им не парламентера, а цепного пса, которого могут спустить в любой момент. На эту реакцию и рассчитывал барон Вульфгард. Я сказал, стараясь выглядеть пострашнее:
– Я – вожак племени Иоганн. Я прислан сюда говорить от имени совета старейшин, – произнес я отрывисто, добавляя в свою речь гукающие интонации, свойственные языку кочевников. – Владыка Вульфгард стал нашим другом, мы заключили соглашение. Владыка предложил не начинать бой. Он не нужен ни ему, ни моему племени. Совет старейшин согласился. И сейчас я здесь, чтобы наш мир с владыкой Вульфгардом стал таким же прочным, как союз братьев. Как настоящие братья, наши народы будут жить в помощи и поддержке. Владыка защитит нас – мы защитим владыку.
Сказав все это, я выпятил грудь (совсем, как Тамур) и замолчал. Бароны сидели, пытаясь осмыслить сказанное мной. Похоже, мне удалось произвести нужное впечатление, им стало не по себе.
– Благодарю, – кивнул мне барон Вульфгард. Я отвесил ему глубокий поклон, сопроводив его сложным взмахом рукой. Отошел в сторону, так как вопросов, похоже, у присутствующих не возникло. В общем-то, нужное уже было сказано. Далее могли последовать только мало понятные мне политические уловки и ухищрения. Я был доволен исполнением своей роли. Взглядом я нашел Роберта, стоявшего с другой стороны стола. Рыцарь прикрыл глаза и улыбнулся, показывая, что оценил представление. Дальше все зависело от барона Вульфгарда и его брата Ульриха.
– Дорогой Вульфгард, – сказал один из сидящих за столом, – я, в свою очередь, хочу поблагодарить вас за то, что вы собрали нас здесь. Воистину, как вы сказали, мы стали жертвами непонимания. И сегодня мы будем говорить о мире. Раз уж вам удалось договориться с уважаемым советом старейшин, – эти последние слова говоривший специально для меня подчеркнул, – с которыми никто из нас до этого не смог наладить добрых отношений, то нам ссориться не годится. Все мы должны забыть старые обиды. Я не желаю воевать со своими соседями по сомнительным причинам, которые, как вы понимаете, губительны.
Речь была встречена одобрительно. Все бароны в один голос заявляли о своих исключительно мирных намерениях. Я смотрел на них. «А ведь один из них и есть зачинщик войны, – подумал я тогда. – Да уж, интересные дела творятся в этом замке. Не соскучишься».
В итоге переговоры прошли на ура. После красочных речей гости перешли к нудным обсуждениям деталей. Барон Вульфгард и Ульрих Кастлгейт виртуозно гасили последние очаги недовольства, рубили с плеча вескими аргументами, ловко обходили неудобные вопросы и высказывания. Переговорщики пришли к общему мнению: война объявлена не будет, земля Вульфгардов остается за бароном. Мелкие неточности и условности договорились решать частным порядком по мере их выявления. Полностью суть я не уловил, но отдаленно понимал, что предстоят еще долгие обсуждения и пререкания. Такие проблемы трудно решить, посидев пару часов за столом.
Но все-таки барон Вульфгард добился своего. Ему удалось убедить своих соседей, что шутки с ним плохи. После переговоров бароны решили отметить все хорошим пиром. За тем же столом накрыли богатый обед, заиграли вызванные музыканты. Все поздравляли барона Вульфгарда, приглашали в свои земли. Разговоры приняли отвлеченный характер.
Я направился к себе. Было приятно думать, что в мирном соглашении была и моя заслуга. То чувство тревоги, которое появилось с утра, на время пропало.
* * *– Друзья, – торжественно сказал барон Вульфгард, – я от души благодарю каждого из вас. Все вы молодцы, и без вас мне бы не добиться мира. Поздравляю вас.
– Слава барону Вульфгарду! – в один голос воскликнули мы.
День переговоров прошел, наступил новый, солнечный и свежий. Мы собрались обсудить наши дальнейшие действия. Дел было много, барон для каждого нашел новую задачу.
– Вы видели их лица, – весело спросил барон Штольц, – когда Иоганн вышел и рассказал про свое племя? Это было что-то! Они притихли, как зайцы в норе. А этот Воленс сразу соловьем запел, только подумайте!
Тот, кто после моего выступления первым завел театральную речь о мире, звался бароном Воленсом. Из девяти сюзеренов он был самым богатым и могущественным. И самым искушенным в политических играх, он чаще всех бывал в столице и был приближен к императору. Но даже ему было не на руку ввязываться в войну, особенно после того, как ему представили силы, с которыми он может столкнуться.
– А теперь, – барон Вульфгард сел в кресло, – перейдем к нашим делам. Мой дорогой друг Штольц, мы очень скоро встретимся и обговорим кое-какие соображения, которые посетили меня. Пока, думаю, тебе следует вернуться домой, у тебя и своей работы навалом.
– Да, – подтвердил отец Хельги, – мои дармоеды долго без хозяина не могут. Сразу руку в казну запускают. Посмотрим, как они выполняют работу без меня.
– Уверен, ты справишься. Мой дорогой брат Ульрих и ты, Роберт, мой племянник и спаситель. Вам тоже можно вернуться в свое поместье. Пора заняться крестьянами и начать применять ту реформу, которую мы разработали. С этой войной у нас не было времени, а я хочу видеть результаты еще до конца года. Начните со своих владений. Надо вводить изменения постепенно, чтобы крестьяне привыкли к новым налогам. Старые продержались уже несколько десятилетий. Надо приучить крестьян к новой системе, это важно.
– Мы сделаем все, ваша светлость, – Роберт приложил руку к сердцу.
– Советник Жак Нортон, – барон продолжил отдавать распоряжения, – вы славно потрудились. Можете вернуться с моим братом в его поместье. Но я думаю, что и в моей тайной канцелярии вы можете сослужить хорошую службу. Как думаешь, Ульрих, ты сможешь отпустить Нортона, чтобы он работал поближе ко мне?
– Нортон заслуживает всяческих похвал, – ответил Кастлгейт-старший, – и, я думаю, его работа в твоей тайной канцелярии будет незаменима. Мне будет трудно без тебя, Нортон, но я справлюсь. Служи моему брату, как служил мне.
– Будет исполнено! – Нортон, как только что Роберт, приложил руку к груди. Даже на непроницаемом лице советника отразилась гордость.
– Ты, Иоганн… – барон Вульфгард повернулся ко мне, – я считаю, что ты полностью доказал свою искренность. И решаю, что теперь можно снять с тебя клеймо варвара и разбойника. Хочу обратиться к тебе с еще одной просьбой. Дело в том, что в небольших городках и деревнях никто не в курсе событий, которые разворачиваются в моих землях. Ты и сам это понимаешь, ведь в Солнечной Поляне – твоей родной деревне – никто толком не разбирается в государственных делах. Я давно хотел это исправить. Сейчас время пришло. Мои секретари подготовили письма градоначальникам и старостам. В них содержится извещение о самых главных событиях. Нужно распространить их как можно быстрее. Как ты смотришь на то, чтобы поучаствовать в экспедиции на восточные окраины моих земель?
Восточные окраины! Там Солнечная Поляна, Три Сосны. Деревни, в которые я устраивал набеги. Барон опять догадался о ходе моих мыслей:
– Не волнуйся. Тебе выдадут отличительные знаки, по которым можно определить моего подчиненного. Думаю, с тобой может отправиться твой друг Альфред. Да и Нортон, как представитель тайной канцелярии. Ну что же? Ты согласен?
Я задумался. Меня пугала мысль, что придется предстать перед теми, кого я грабил. Перед родственниками тех, кто не пережил моего первого набега. «Но почему я должен прятаться? – решил я. – Пора взглянуть правде в лицо».
– Я готов, – ответил я.
Глава 11
Во второй половине того же дня мы выехали: я, Альфред, Нортон и еще десять солдат (восемь обычных и двое из «черепов»). Быстро пронеслись мимо город вокруг замка и самые ближайшие поселения. Я все еще нервничал, но отступать было уже некуда. Вот Альфред, наоборот, весь сиял. Ему льстило, что он доверенное лицо барона. Всю дорогу мой друг говорил прочувствованные речи о праведной службе, которая была для него истинной целью в жизни.
– Возможно, я не знаю ничего другого, кроме службы у барона, – вдохновенно вещал Альфред. – Так меня воспитали. Даже когда я ушел в странствия, я знал, что мои труды сослужат верную службу его светлости. Ведь если я буду пресекать преступления – это будет правильно. По закону.
– И ты уверен в том, что закон совершенен? – не выдержал я. Ведь я представлял собой пример того, что закон не предусматривает всего на свете. Тут все было во власти барона, который мог сделать исключение.
