Никита Шмелев - Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник)
– Но хватит ли у нас сил? – поинтересовался Альфред.
– Конечно, будет трудно. – Штольц все распалялся. – Но ничего, мы будем ломать их через колено. Мы…
– Нет, – негромко произнес барон Вульфгард. Его голос был тихим, но Штольц сразу осекся. – Мы не можем этого сделать. Переговоры должны состояться.
Повисло молчание. Было ясно, что барон Вульфгард не намерен отступать от своих планов. И никакие уговоры на него не подействуют. Хотя его добрый сосед всё же предпринял попытку:
– Вульфгард, друг мой, о чем ты говоришь? Какие теперь могут быть переговоры? Нам объявили войну, на нас открыто напали…
– Мы не знаем, кто организовал это нападение. И оно не было открытым. У нас не осталось ни одной зацепки, только догадки. И кстати, нападение провалилось. А это еще один повод для наших врагов задуматься. Пока все нужно оставить, как есть. Подождем. Пусть у тех, кто подослал этих наемников, будет время на реакцию. Если кто-то из гостей не появится, он станет нашим подозреваемым. В целом я возлагаю надежды на день переговоров. Мы будем очень внимательно приглядываться к каждому. Возможно, кто-то себя выдаст.
Мне вспомнился старейшина Нач. Определенно барон обладал той же смекалкой, тем же опытом и мудростью. Если бы эти два человека объединились, мир, наверное, установился бы во всех ближайших землях. Еще я вспомнил учения Леро Первого. Там тоже говорилось о терпении, выдержке, спокойствии. О том, что рубить с плеча нельзя, если ты отвечаешь за большое количество человеческих жизней.
– Простите, – подал голос я. Мне пришла в голову еще одна мысль. – Я, конечно, плохо разбираюсь в политике, но… Я до сих пор не знаю, из-за чего вообще должна начаться война.
– Что ж, – барон Вульфгард оглядел присутствующих. – Думаю, и Иоганн, и Альфред показали, что они наши союзники. И мы не вправе скрывать от них, из-за чего они сегодня рисковали жизнью.
– Разумно, – согласился барон Штольц. Он обернулся к нам. – Насколько мне известно, ты, Альфред, ушел в странствия после того, как был разгромлен предатель, который посягнул на владение этими землями. Так вот, тогда-то все и закрутилось.
– Именно так, – продолжил Ульрих Кастлгейт. – После смерти барона Вульфгарда-старшего, светлая ему память, наш троюродный брат без всяких на то оснований объявил себя новым бароном. Борьба была скоротечной, удалось быстро победить предателя. Но именно эта короткая смута и подстегнула наших соседей. Кто-то из них посчитал, что эти земли – хорошая добыча. Первопричиной этому послужил давно принятый уклад. Все девять баронов, властвующих над землями вокруг, – вассалы императора, но только отчасти. Они промежуточное звено, заслон между бескрайними степями и непосредственно самой Империей. И мы, жители баронских земель, не зависим от императора полностью. Это и привилегия, но и бремя. Бремя – в большей степени, так как все междоусобные распри бароны и их подданные вынуждены решать сами.
Некоторое время все было спокойно. Но с недавних пор среди баронов пошли слухи. Кто-то вознамерился, так сказать, увеличить свою территорию. К сожалению, тайной канцелярии так и не удалось выяснить, кто именно. Но слухи так взбудоражили всю округу, что каждый барон рассудил: лучше поторопиться урвать кусок земли, пока этого не сделал кто-то другой.
– Самое мерзкое, – барон Штольц снова ударил по столу, – что мы даже не представляем, кто заварил эту кашу первым.
– А что, если, – я осмелился сделать предположение, – сообщить об этом в центр империи. Ведь война…
– Ничего не выйдет, – тихо возразил мне Альфред, – у императора всегда были другие заботы. Империя сама вечно находится или на грани войны, или другой крупной беды. Если бароны будут посягать на земли императора, он пошлет сюда войска. А его армия в десятки раз больше, чем наша. Пока бароны разбираются только между собой, император не вмешивается.
– Силы у баронов сейчас равные, – Ульрих Кастлгейт откинулся на спинку своего кресла. – Ни у кого нет явного преимущества. Поэтому мой брат, – он посмотрел на барона Вульфгарда, – и хочет устроить переговоры.
– Я хочу дать понять… – барон Вульфгард смотрел на свои руки, сложенные на столе. Было видно, что он всеми силами добивается того, что считает правильным: – что земли Вульфгардов по сей день самостоятельны и сильны, что попытки захватить их ни к чему не приведут. Если все девять баронов начнут воевать, придет разруха. Упадок.
– Но ведь на твоей стороне уже есть сильный барон, – подсказал Штольц, пытаясь подбодрить своего друга.
– Он и могут устроить свои союзы. В любом случае эта борьба превратится в бесконечную грызню. Поэтому, друзья мои, нельзя дать переговорам сорваться. Иоганн! Пока неизвестно, что решит ваш совет старейшин. Но ты сам готов помочь?
– Да, ваша светлость, – ответил я. Что ж, раз я уже вмешался в это дело, отступать не годилось. И потом, барон Вульфгард стремился к тому же, к чему и я, когда вел бойцов в очередной набег. Не дать случиться кровопролитию. Только у барона масштабы были шире.
– Благодарю тебя. Ты, Альфред, отслужил в армии моего отца и выбрал путь странника. Что ты теперь намерен делать?
– Я отправился в странствия, – ответил мой друг, – так как считал, что моя роль как солдата закончена. Но раз вам угрожает опасность, – Альфред встал, вытянувшись в струну, – я готов к выполнению ваших приказов, мой барон!
Помедлив, я тоже встал. За мной с кресла поднялся Ульрих Кастлгейт, а за ним и барон Штольц.
– Благодарю вас, друзья мои. – И барон Вульфгард отвесил глубокий поклон.
Глава 10
Гости барона Вульфгарда собрались через три дня. Как раз в это время Маклай с бойцами должны были достигнуть лагеря. Я, как и раньше, готов был выполнить просьбу барона и рассказать во время переговоров о союзе кочевников и Вульфгарда. Но основываться мне приходилось только на вымысле. Ведь я уже полностью смирился с тем, что наш лагерь просто переберется куда-нибудь подальше от этих мест. Так что мои слова не были подкреплены фактами. «Это, наверное, и есть настоящая политика», – думал я.
За три дня меня как следует подготовили. Барон Вульфгард сам обговорил со мной каждое слово, которое я должен был сказать.
– Возможно, среди гостей, – говорил он мне, – будут те, кто распознает в тебе не варвара. Так что не утверждай, что ты кочевник по крови. Не заостряй на этом внимания, но на всякий случай скажешь, как есть: ты долго жил среди варваров и тебе известны их нравы и обычаи. Упирай на это. И помни: ты представляешь кровожадную расу, тебе так и хочется кинуться в самую гущу боя. И ты готов на это, если так прикажет совет, понимаешь? Нужно убедить гостей, что ты опасен.
Я вживался в образ, который должен был напугать врагов барона. Даже чуть усилил выговор, появившийся за месяц общения на языке племени, добавил больше варварских интонаций. О нападении в бальном зале решено было не упоминать. Барон сказал, что, если понадобится, он намекнет, но прямо говорить об этом запретил. Шли и другие приготовления, в которых я не участвовал. Таким образом, перед гостями должен был предстать сильный, но миролюбивый сосед, которого поддерживает барон Штольц и лагерь кочевников. Никто не собирается воевать, но если кто-то посягнет на земли Вульфгардов, расправа будет неминуемой.
В свободное от инструктажа время я шатался по замку. Ощущение ожидания заставляло меня беспокоиться, тем более что занять себя было практически нечем. То ли дело Альфред. Мой друг нашел себе занятие, причем оно, похоже, полностью овладело им. Говоря проще, Альфред изнемогал от любви. Дочь барона Штольца Хельга, насколько я понял, проявляла к нему расположение (естественно, строго в рамках нравственности, как и полагалось такой девушке). Я часто видел, как они беседуют, прогуливаясь по замку, под присмотром конвоя и целого набора женщин из свиты барона Штольца.
Однажды я увидел, как за прогулкой моего друга и его возлюбленной наблюдают отец и сын Кастлгейты. И меня не удивило выражение легкой неприязни и даже обиды на их лицах. Как же, ведь дочь знатного барона должна стать супругой не менее знатного человека, и Роберт Кастлгейт подходил на эту роль лучше всего. Он и племянник барона, и прекрасный военный офицер, и владелец богатых земельных и охотничьих угодий. Такой человек во всех смыслах был идеальным женихом для прекрасной Хельги. К тому же он имел аристократическую внешность, в то время как Альфред был совсем непримечателен. Не считая, конечно, уже упомянутых ясных глаз. Может, они и стали причиной того, что дочь барона Штольца проводила с ним так много времени…
Мне было неизвестно, что сам Штольц думает о сердечном увлечении своего сокровища, но никаких попыток помешать он не предпринял.
Я смотрел на моего друга и его возлюбленную и все думал, что эта парочка прямо рождена для красивого сюжета. Бедный простой солдат, но с душой рыцаря, и прекрасная дама. Я бы сказал, что это выглядело забавно, но, на самом деле, я завидовал Альфреду. Дело не в том, что и мне приглянулась белокурая Хельга. Просто я опять ощущал, что остался один. От тоски и скуки в голову лезли неприятные мысли.
