Дэвид Герролд - Бойня продолжается

Я обнял ее покрепче.

- Я обещал тебе шоколад. Ты обещала мне детей. Надеюсь, что все наши обещания будут сбываться так же легко.

Лиз снова погрузилась в молчание. Бывали моменты, когда она замыкалась в собственных мыслях. Я знал, что есть вещи, которыми она, наверное, никогда не поделится со мной, но так и должно быть. Однако если она делилась, то делилась до конца.

- Завтра будет длинный день, - сказала она. - Нам предстоит масса работы.

- Большей частью она будет заключаться в ожидании, - заметил я. - Все оборудование готово. Каждый знает, что ему делать. Тебе и мне в основном придется стоять и смотреть, хорошо ли мы подготовили людей к работе. Мы вступим в дело только в том случае, если что-то пойдет не так.

Сказав об этом, я тут же пожалел. Мне не хотелось даже предполагать такое.

Но все оказалось в порядке. Лиз просто пожала мне руку, как бы утешая.

Потом села прямо и сказала:

- Наверное, нам надо принять перед сном что-нибудь отрезвляющее.

Я искоса взглянул на нее. Хватит на сегодня экспериментов с отрезвляющим.

- Если мы это сделаем, придется, вероятно, заниматься весьма причудливым сексом.

- Хорошо, - согласилась она. - Я буду хористкой, а ты датским догом.

- Нечестно. Ты всегда хочешь быть хористкой…

Несмотря на другие проявления, ясно, что нервные паразиты прежде всего - симбионты гастропод. Гастропода предоставляет симбионту среду, пригодную для его роста, а сеть симбионтов внутри гастроподы создает дополнительные сенсорные входы в примитивный мозг животного.

Некоторые исследователи считают, что без дополнительных сенсорных связей, которые обеспечивает сеть симбионтов, гастроподы станут не более чем безмозглыми слизнями, не способными контролировать даже собственные отправления. К сожалению, существует очень много аспектов физиологии гастропод, которые до сих пор недостаточно исследованы и поняты, так что совет безоговорочно согласиться с этим тезисом будет плохим советом.

Читатель должен помнить об этом при чтении последующих разделов.

14. В курятнике

Высшее проявление творчества - это изобретение новой разновидности секса.

Я проснулся, чувствуя себя намного лучше, чем, возможно, заслуживал.

Честно говоря, просто превосходно. Мягко, шелковисто. А?…

Что-то случилось с простынями. Ощущение было такое, словно я одет…

Я поднял одеяло и посмотрел.

Да, так и есть.

Однако минуту. Как это могло случиться?

Я был одет в голубую ночную рубашку Лиз. Длинную. Из натурального мягкого шелка. Я почувствовал себя ужасно. Она была надета задом наперед.

Этикетка оказалась на моем горле. Я представлялся себе полным идиотом, и в то же время настроение было невероятно приподнятое. Помимо воли я рассмеялся. Интересно, это и есть ощущения извращенца? К такому можно привыкнуть.

Я выполз из-под одеяла и растянулся на спине, вспоминая, усмехаясь и отсутствующе улыбаясь в потолок. Погладил сквозь мягкую ткань свой напрягшийся член. Я думал о моей жене, моей любовнице, матери моих детей…

Сначала ночная рубашка была на Лиз. Честное слово. Она знала, что я люблю смотреть на нее в возбуждающем нижнем белье, - и любила надевать его.

Она говорила, что в нем она чувствует себя хорошенькой. Я начал понимать, что она имела в виду. Прошлой ночью была… потеха. Удивительная и смешная.

Неожиданная и восхитительная.

Когда она вышла из ванной, я уже лежал в постели, ничего не подозревая, поджидая, листая брошюру с инструкциями, не то чтобы вчитываясь - даже не рассматривая рисунки. Сначала я даже не поднял головы, просто повернулся и, положив книжку на ночной столик, выключил ночник. Но потом до меня дошло, что она не двигается. Я поднял глаза и увидел, что она ждет, когда я на нее посмотрю.

Лиз стояла в двери ванной с распущенными волосами, рассыпавшимися по ее плечам, окруженная нежным персиковым ореолом. Специально обработанная ткань ее рубашки светилась и переливалась, как радуга. Еще более яркой радугой сверкали волосы. Высокая и гибкая, Лиз казалась золотистым ангелом, от коего исходило неземное сияние.

Усевшись в кровати, я ошеломленно смотрел на нее. Она подошла к открытой стеклянной двери балкона. Прохладный и сухой ночной бриз пахнул свежей зеленью. Сладкие испарения джунглей поднимались от крон деревьев и окутывали беззвучно плывущий по небу корабль. Воздух вокруг нас слабо светился отблеском прожекторов дирижабля, у ночи был золотой сотенок. Мы плыли в промежутке между темными джунглями и светлыми облаками. Янтарные лучи полной луны, вышедшей из-за далекого горизонта, косо падали через окна, окутывая все шелковой паутиной.

- Если бы мы могли плыть так вечно, - сказала Лиз. - Просто уплывать за пределы мира в бесконечное небо. Навсегда…

Она вглядывалась в ночь, словно видела свою самую сокровенную мечту.

Потом наконец снова повернулась ко мне. Быстрым, чисто женским движением откинула волосы со лба, пригладила их рукой. Ее запястье было таким тонким, пальцы такими изящными; вся она была ангельски прекрасна.

- Знаешь что? - неожиданно сказала она.

- Что?

- Ты милый. - Ее лицо осветила улыбка.

Я не знал, что ответить. Горло вдруг сдавил спазм. Поэтому я просто сглотнул и позволил себе понежиться в захлестнувшей меня волне смущения и счастья.

Она подошла ко мне, как восхитительное видение, как богиня из сновидений. Ее глаза сияли. На лице отражалась удивительная смесь невинности, радости, чистоты, здоровья, доброты и старомодного вожделения. Я точно знал, кого она мне напоминает…

- Ты ведь голубая фея, да? - прошептал я.

- Я то, что ты хочешь во мне видеть, - с хрипотцой прошептала она.

- Я не могу говорить неправду, - медленно произнес я. - Увеличивается у меня не нос.

Генерал Лизард Тирелли, самая прекрасная женщина, которую я когда-либо знал, или любил, или поклонялся, стащила с меня легкое летнее одеяло, обнажив мое голое тело и полную меру моего влечения к ней.

- М-м, - с восхищением протянула она. - Это явно десять.

- Ну, не совсем. В действительности всего лишь семь, но работают они, как все десять.

Она рассмеялась, забравшись ко мне в постель.

- Почему ты не позволяешь мне быть судьей?

- О? Меня оценивают согласно рейтингу?

Я повернулся на бок, опершись на локоть, чтобы смотреть на нее.

Она с наслаждением вытянулась, медленным грациозным движением разгладив на себе ночную рубашку.

- Квалифицируют согласно рейтингу, - поправила она. - Сегодня финал.

- Ясно, - сказал я. - Пусть лучше это будет не финал, а старт.

Я сполз к ее ногам и приподнял рубашку, оценивая открывшееся мне зрелище. Под любым углом зрения она была неотразима.

- Ну-ка, что там у нас?

В ночной рубашке хватало места для двоих. Я начал в шутку заползать в нее. Одно цеплялось за другое, и…

- М-м-м, сделай так еще раз. И я гарантирую, что ты достигнешь промежуточной отметки.

- Угу. Я не намерен останавливаться. И не собираюсь оставлять никаких отметок. По крайней мере, там, где они заметны.

- М-м-м, - повторила она. - Я ожидаю, что ты уделишь самое пристальное внимание всем деталям… по пути наверх.

- Я уже наверху. Привет. - Просунув голову в широкий вырез ночной сорочки, я поцеловал ее в нос, в губы и подбородок. - Нам здесь просторно, не так ли? - Я специально ее выбрала, потому что в ней хватает места и для моего дружка.

- Я очень дружелюбен, - отпарировал я.

Она повернулась, чтобы получше нацелить моего дружка.

- Это намного больше, чем обычное дружелюбие, - заметила она. - Это восторг.

- Я в полном восторге от…

- М-м, лучше бы тебе быть в восторге в…

Мы устроились поудобнее в объятиях друг друга, она расправила рубашку вокруг нас, и потом в течение какого-то времени ни один не мог сказать ничего вразумительного. Кровать энергично покачивалась, и то, что происходило внутри ночной сорочки, вызывало массу восторженного хихиканья и простодушного удивления.

Позже… когда мы плыли над землей умиротворения, ночная рубашка по-прежнему обволакивала нас чувственной амниотической оболочкой. Я принялся зачесывать ей волосы назад, убирая их с глаз и подбородка, чтобы видеть линию ее шеи, нежное горло и дальше - до изгибов грудей. Мы лежали обнявшись, в то же время оба удивительно расслабленные, и по очереди вздыхали, благодарно и блаженно. Ее щеки были мокрыми от слез радости.

Она дотронулась кончиком пальца до моего носа.

- Ты не забыл сказать Богу: "Привет"? - проказливо спросила она.

- Ага - на обратном пути.

- Я тоже. Я сказала спасибо. За то, что мне позволено провести это время с тобой. За этот подарок. Я никогда не думала, что снова буду такой счастливой.

И я никогда не думал, что буду таким счастливым - когда-нибудь.

Закрыв глаза, я зарылся лицом в ее шею, ее волосы, вдыхая ее восхитительный запах.