Олег Верещагин - Последний день войны
…Никто из них не понимал, почему айалы жмутся друг к другу, почему такие маленькие поля — или лень распахать пустоши, вырубить часть лесов? Но ясно было другое — зинд пришёл в хорошее место. Кое-кто уже говорил, что незачем идти дальше, пора и осесть. Йохалла опасался, что люди соберут хангмот, и заставят его подчиниться — кэйвинг мечтал пройти хотя бы до одного большого города. Большинство ратэстов были с ним согласны, пати — тоже. Ротбирт — отродясь земли не пахавший — и Вадим — искренне считавший, что Олег где-то на юге — тоже поддерживали вождя, хотя их-то никто не спрашивал, в общем-то…
Отряд вылетел на обрыв. Йохалла сплюнул зло:
— Зззззадница Астовидату!
Его раздражение легко было можно понять. До горизонта тянулись всё те же леса, поля и айалы. Признаков города нигде не наблюдалось. Но Блаки, приподнявшись в стременах, указал вперёд пикой и весело крикнул:
— Кэйвинг, а вон идёт к нам добрая драка, или я ослеп!
Анласы оживились. По морскому берегу, у самого прибоя, шагом ехал большой отряд латников — не меньше трёх сотен. Над головой колонны мотался стяг — три конских хвоста на шесте с перекладиной, странно похоже на анласские баннорты. Хангары, судя по всему, не замечали анласский отряд, стоявший на откосе.
— Ротбирт, — не поворачивая головы, позвал Йохалла.
— Да, кэйвинг, — мальчишка тронул бока Винтахэва короткими тупьями шпор.
— Покажи им, что мы здесь.
Ротбирт улыбнулся. Йохалла с недавних пор выделял его среди своих лучников. И даже опытные ратэсты всё чаще называли его не Ротбирт сын Норма, а просто Ротбирт Стрелок — с оттенком уважения.
Да хангаров было не меньше шести сотен шагов, предел даже для анласского лучника… а для прицельного выстрела — слишком далеко. Мальчишка спокойно подошёл к самому краю обрыва и красивым, точным движением поднял лук в небо, одновременного натягивая тетиву. По крутой дуге стрела ушла в небо, застыла на миг в высшей точке полёта и, набирая скорость, вновь обретая убойную силу, пошла вниз!
— А! — выкрикнул Ротбирт на долю мгновения раньше, чем до анласов донёсся крик смертельно раненого человека. Глазом опытного лучника мальчишка понял, что попал — ещё до того, как увидел это. В голове колонны один из воинов покатился с седла — стрела, ударив его сверху в основание шеи, пробила латный воротник.
— Вайууууу! — взревел Йохалла, склоняя пику и бросив коня прямо вниз по крутому склону. Строясь в клин, отряд устремился за ним. Ротбирт, поймав брошенный повод, взлетел в седло…
…При виде мчащегося на них живого тарана хангары заметались. Часть, растянувшись полумесяцем, с протяжным воем: "Ыррра, хуг, хуг!!!" — помчалась навстречу анласам. Остальные начали спешиваться.
Вадим почувствовал, как стрелы одна за другой бьют в щит. Одна скользнула по правому колену. Скакавший впереди ратэст поднялся в стременах и лёг на круп коня, который шарахнулся из строя — стрела попала ему в верх Y-образного разреза маски. Упал кто-то ещё на другой стороне клина, тоже сражённый стрелой в смотровую щель.
Анласы скакали с грозным, дружным рёвом. По сигналу трампета клин развернулся в цепь — рвать тут было нечего, строй хангаров был тонок — чтобы каждый воин сам выбирал себе противника. Столкновение двух отрядов сопровождалось лязгом и страшным всплеском ругани. Длинные анласские пики вновь доказали своё полное преимущество над странным оружием хангаров…
…Пикой Вадим достал только одного, зато так, что того выбило из седла — упорные тренировки изо дня в день не прошли даром. Дротики метать было уже некогда — мальчишка выхватил из петли топор. Вихрь грудью сшиб ещё одного всадника вместе с лошадью. Прикрываясь щитом-полумесяцем, третий нанёс рубящий удар своим "копьём" — Вадим подставил щит так, чтобы удар скользнул и, подавшись вперёд в седле, над обеими щитами — своим и чужим — пробил ударом топора налобник шлема и череп под ним. Пока Вадим выкорчёвывал топор, Ротбирт, прикрывая его, смахнул напавшему врагу руку, потом — голову.
Конная схватка скатилась к самой воде. Закованные в сталь тела, поднимая тучи брызг, грохались на мелководье, кто-то уже катался по песку в обнимку с врагом… Но хангары явно не могли противостоять напору и воинскому искусству анласов. Всё меньше оставалось над полем боя пернатых шлемов…
…Спешившиеся хангары выстроились плотно, щит к щиту, выставив копья. Брать их в конном строю было не просто опасно, но ещё и бессмысленно. Анласы стали спешиваться, готовя луки, и хангары, уже понявшие силу этого оружия врагов, рассыпались, всё ещё надеясь взять числом — их по-прежнему было больше.
Один свой дротик Вадим вогнал в щит бежавшего на него хангара. Вторым свалил его — в шею. Третий скользнул по доспеху второго врага, вооружённого саблей. Припав в сторону почти к самой земле, Вадим пропустил врага мимо себя и, ударив топором его в затылок, крутнулся на пятке, принимая на щит удар следующего. Мальчишка не заметил, что не убил первого врага, и тот, оправившись, взмахнул саблей… но Йохалла ударом меча заколол хангара, бросив:
— Хорош воин, у которого глаза на затылке! Вайуууу!!!
— Вайууу!!! — взвыл Вадим, пьянея от азарта и запаха крови. Обухом топора он оббил саблю. Следующий удар перехватил верхней кромкой щита, отклонил саблю и разрубил хангару плечо — не спас и доспех.
Перевес помогал хангарам затягивать бой — хотя в его исходе в общем-то сомнений уже не было ни у тех, ни у других. Кое-кто сражался уже в воде…
…Ротбирт пробрался к Вадиму. Шлем анласа был помят, кольчуга на левом боку разошлась.
— Зацепили? — быстро бросил Вадим, успевая отбивать удары щитом.
— Не успели, — в щели шлема было видно, как Ротбирт улыбнулся, словно волк — просто оскалил зубы. По его мечу текла кровь. — Апп! — кончик клинка воткнулся — выпадом, который показывал Ротбирту Вадим, под край шлема хангара, и в остекленевшие глаза потекла кровь. — Вайу! Бей!
— И так! — поддержал Вадим, ударив кулаком с топорищем в лицо врага. — И так! — он перебил обухом запястье руки с саблей. — Вайу!
Бой снова развёл их. Следующий противник, доставшийся Вадиму, был непросто. Он умело отбивал удары топора щитом, не пытаясь бесполезно отклонять их саблей, а, стоило Вадиму увлечься — рубил, и мальчишка уже один раз спасся лишь благодаря оплечью. Хангар беспрестанно визжал ругательства, Вадим выплевывал в маску русский мат вперемешку с анласскими проклятьями… Молодой напор Вадима заставлял хангара отступать, и он, запнувшись за камень, упал на спину, но ловко откатился и вскочил, едва не достав Вадима остриём сабли в бок, когда тот, размашисто ударив, вогнал топор в песок.
Вадим зарычал. Он готов был разорвать хангара в клочья голыми руками, но никак не мог до него добраться!
Запал едва не погубил Вадима — он промахнулся круговым ударом и развернулся на месте, увлекаемый собственным замахом…
…Но тут произошло странное и непонятное.
Узкие глаза сражавшегося с Вадимом хангара вдруг расширились, словно их распёрло изнутри.
— Буссеу! — завопил он и, повернувшись, ударился в бега. Это было до такой степени неожиданно, что Вадим сперва онемел и окаменел, а потом не нашёл ничего лучшего, как возмущённо завопить по-русски:
— Стой! Куда, блин?!
Не один Вадим лишился противника. Все хангары, нечленораздельно вопя, разом покинули поле боя, безбоязненно подставляя спины оторопелым — на их счастье! — анласам. В их криках звучал животный ужас.
Ничего не понимая, ратэсты проводили их оскорбительными выкриками и собирались уже бежать к коням, чтобы настигнуть и перебить трусов… но тут кто-то из них догадался обернуться. Или, может, обернулся случайно.
Крик привлёк внимание остальных:
— Смотрите!!!
К берегу медленно и бесшумно подходил огромный корабль, нестерпимо сверкавший золотым блеском. Нос украшала распростёршая крылья фигура грифона. Сам корабль немного походил на кита, но был вдвое длинней самых огромных китов, которых когда-либо доводилось видеть кому угодно из анласов. До палубы было не менее двух мачт скиды. Паруса на двухъярусных мачтах были убраны. По бортам корабля равномерно и слаженно двигались пять (!!!) рядов вёсел — невероятно длинных, один над другим.
Анласы неотрывно смотрели на наплывающего гиганта. В его бесшумном движении и безлюдье было что-то нечеловеческое. Казалось, что на землю поднялся корабль Астовидату.
Ратэсты застыли на берегу, поражённые этим страшным и завораживающим зрелищем. Подойдя почти к самому берегу, корабль начал разворачиваться. Листы металла, обшивавшие его борта, засияли совсем невыносимо.
— Это… золото, что ли? — пробормотал кто-то. Йохалла ответил вполголоса:
— Мне больше хочется знать, что это вообще такое…
— Глиняные морды вопили так, словно за ними гнались призраки мертвых, — послышался ещё чей-то голос.
