Владимир Царицын - Ген мужества
- Ну да, - Федор устало потер глаза, – пойдете и возьмете. Никак не могу привыкнуть к тому, что вы другие…
- Р-рзршите? – Жилин поднял вверх обе верхние конечности и взглянул на Филина.
- Разрешаю, - кивнул Стас.
- Тлько мжно, я буду р-рзгваривать мсленно? Так мне будет прще, недостатчная пр-рктика, - Жилин потешно развел лапы в стороны, - а вам пнятней.
- Можно. Докладывайте, боец.
«Имею честь доложить, - по-военному четко начал Жилин, и все присутствующие услышали в головах собственные голоса, - до того, как меня и моих погибших товарищей направили… с определенной целью в район АЭС, я возглавлял подразделение, контролирующее центральную часть и юго-восточный сектор города. С системой охраны подконтрольной мне части города я знаком досконально. Да и вообще, вся система охраны и наблюдения основана по одному принципу: регулярное патрулирование по установленным маршрутам и видеоконтроль. Места расположения видеокамер мне известны, время прохождения патрулей по маршрутам тоже…»
- Патрули составлены из крдаков? – спросил Стас.
Жилин кивнул в ответ:
«В случае столкновения с патрулем, думаю, мне удастся договориться со своими соплеменниками»
- И все же… Патрулирование круглосуточное?
«В светлое время суток обходы происходят каждый час, ночью – раз в четыре часа. С наступлением сумерек люди не покидают своих жилищ»
- Распоряжение оккупационных властей, – догадался Воробей.
«Да, такое распоряжение имеет место быть. Но люди и сами опасаются выходить по вечерам на улицы и площади»
- Ну, это понятно… Камеры установлены часто? – спросил Стас.
«Не особенно»
- Значит, ты гарантируешь безопасное продвижение отряда к намеченной цели?
«Не на сто процентов, конечно, но сделаю все, что в моих силах» - заверил командира союзник. Стас удовлетворенно потер руки.
- Имеется один существенный вопрос, - мягко заметил Орел. – Как мы, добравшись до цели, определим именно то, что необходимо доставить сюда?
Все посмотрели на Скворцова. Тот задумчиво потер безвольный подбородок и уперся взглядом в колени.
- У тебя спецы в твоем деле имеются?
- У меня есть… помощники, - неуверенно произнес Федор Джонович, - но боюсь… Разве что пленные Семенов и Калачев… Они неплохие специалисты.
- Я им не доверяю, - заявил Воробей. – Один раз предали, предадут снова. Нет, я - против!
- Поддерживаю. - Филин пристально посмотрел на заерзавшего Скворцова: - Ничего другого не остается, пойдешь с нами, Федя.
- А если… не дай бог чего? – спросил Сокол и суеверно поплевал через плечо. – Кто тогда нам подкрепление организовывать станет?
- А если мы не добудем того, что требуется, то о подкреплении вообще можно забыть, - отрезал Стас. – Решено, идешь с нами!
- Да я… собственно… - Неожиданно в серых глазах Скворцова вспыхнули яркие огоньки. – Я сам хотел предложить. Конечно, я пойду! – решительно произнес он. – Я один знаю, где что хранится. И коды доступа в лабораторию и в хранилище у одного меня, и сканеры только на мои папиллярные узоры сработают. Больше некому. Да и надо же когда-то…
Федор не договорил, но всем было понятно, что он имел в виду.
Часть вторая Мужество
Глава 12. Солнечный
- Шире шаг, рядовой! – полушутя подгонял Филин Федора и тот послушно увеличивал темп, относясь с полной серьезностью к приказаниям командира отряда.
- Ты молодец, Скворец! – хвалил Федора Воробей, быстро шагающий рядом с ним. – Еще парочку марш-бросков, потом стрельбы на полигоне, потом я тебя рукопашной малость обучу. Жирок лишний сбросишь, и все: можно присягу принимать.
Скворец счастливо улыбался. Спрашивал:
- А что за присяга?
- Эх, темнота!..
Позывной «Скворец» дал Федору Стас. Коль стал членом команды – будь как все. Тем более, сам создал эту «птичью» команду, так сказать: по образу и подобию своему… Да Скворец и не возражал против клички. Стасу даже показалось, что он был ею доволен.
Надо сказать, что Федор в походе буквально преобразился, это был совершенно другой человек. Наверное, выбравшись из подземелья на свет божий, Федя посмотрел на солнышко, на Землю-матушку, прошелся по ней, подышал пусть немного вонючим, но по-утреннему освежающим воздухом и сразу стал другим. А может, это произошло чуть раньше, на военном совете. Когда он понял, что не только обязан идти, но и сам этого хочет. Боится, но хочет… Во взгляде серых (раньше потухших и невыразительных, а теперь загадочно поблескивающих) глаз Скворцова появилась некая сосредоточенность и решимость; походка стала более уверенной; покатые сутулые плечи расправились; даже рыхлость фигуры стала менее заметной.
Прогрессивные изменения произошли не только во внешности физика. Он перестал обижаться, когда кто-нибудь из членов команды перебивал его во время разговора и не краснел, как красна девица, если Воробей или Филин ненароком матюгались (дворяне Орлов и Сокольский подобного себе не позволяли, разве что гусар иногда употреблял в разговоре слово: жопа). Однажды Скворец даже сам, споткнувшись о корень, ругнулся – в сердцах произнес услышанное от Стаса словцо «блин». Не матерное, конечно, слово, но тем не менее…
Первые пять километров не особенно скоростного марш-броска дались Федору не легко, а после короткого перекура (Сокол лежал на пожухлой траве, закинув руки за голову и, как всегда улыбаясь чему-то, мечтательно глядел в небо; Орел тоже лежал, но с закрытыми глазами; Филин с задумчивым видом жевал травинку; таракан Жилин сидел рядом с командиром и внимательно смотрел, как тот жует), он едва поднялся на ноги и, тяжело дыша, поплелся в арьергарде отряда. Филину, бежавшему впереди, пришлось замедлить шаг практически до прогулочного, так как новобранец стал заметно отставать. Однако к середине второй дистанции Скворец втянулся, почувствовал ритм, приобрел, как говорится, второе дыхание, и отряд вновь увеличил скорость.
Покинув Островок Надежды рано утром, и без приключений преодолев полсотни километров пересеченной местности, к концу дня отряд достиг восточного пригорода Полынограда.
По мере приближения к пригороду у Стаса все сильней и быстрей колотилось сердце, сладко и чуть тревожно ныло в груди. Вот сейчас, за этим холмом… По его расчетам отряд должен был выйти к поселку Первомайскому, в котором он когда-то жил.
Сейчас я увижу родные места, думал он, взбираясь на высокий холм. Сначала закопченную кирпичную трубу, она самая высокая, потом бурые стены поселковой котельной, котельная на краю поселка стоит. За ней - желтые двух и трехэтажные дома с облупившейся местами штукатуркой, центральную улицу, похожую на знак «приблизительно», а потому называемой местными жителями «пьяной дорогой». Справа, вдали, будет виден карьер - в нем добывали бутовый камень и щебень. К карьеру ведет щебеночная дорога. За карьером – высокое полотно железной дороги, белое здание полустанка. А слева на противоположном от карьера краю поселка, на пригорке – церковь. Старенькая, деревянная. Серые, увенчанные такими же серыми деревянными крестами луковицы главок.
Сколько помнил Стас, золотом главки никогда не покрывались – не было его, золота. Заброшенная церквушка… А прихожан – кот наплакал, одни древние старушки. Откуда у них деньги на пожертвования возьмутся?..
- Отряд, стой! – скомандовал Филин. Бойцы залегли на вершине холма.
Парня ждало разочарование: ни трубы, ни желтых бараков, ни белеющего полустанка… Впрочем, все вполне логично. Разве может что-то остаться прежним, если прошла такая уйма времени?.. Здесь все было новым, иным. Однако увиденное вовсе не было похоже на город будущего, каким его изображали художники-футуристы, современники Стаса. Напротив, что-то до боли знакомое присутствовало в архитектуре поселка. Нет, не то старое, сохранившееся за годы, что-то напоминало эпоху, в которой жил Стас.
В самом центре поселка – девятиэтажки сплошной стеной, замкнутой в кольцо. А внутри кольца, наверное (из-за высоких стен не видно), – все как положено: детский сад, школа, магазин. Похоже на спальный городской район… От кольца радиально расходились в стороны ряды двухэтажных однотипных коттеджей. Словно лучи. В секторах - полусферические купола каких-то павильонов. Лучи заходящего солнца отражались от них и купола казались похожими на мыльные пузыри. Павильоны соединялись друг с другом и с коттеджами пешеходными дорожками. Все пространство было опутано ими словно паутиной.
Ни на дорожках, ни в маленьких двориках коттеджей не наблюдалось ни одного человека.
- Как называется этот... населенный пункт? – спросил Филин у Скворца, проглотив комок, застрявший в горле и постаравшись придать голосу твердость. – Случаем, не Первомайский? – Почему-то ему очень не хотелось выказывать товарищам свое волнение.
