Николай Мороз - Ловушка для тигра
— Да, было очень много крови. А вы откуда знаете? Вы кто? — последний вопрос женщина уже выкрикнула, и Максим нажал «отбой».
Все, Михаила больше нет, его жена теперь вдова, Сенька-Санька остался без отца. Эмоций не было — Максим только убедился лишний раз, что надо поскорее добраться до Пашки, опередить ощутившую вкус крови стаю. Он пробежал через поле, остановился на окраине поселка. Миновал несколько пятиэтажек, остановился перед той, где жила семья Олега, посмотрел на окна. В двух крайних окнах на втором этаже горел свет, в квартире кто-то был. Жена и дочь Олега, наверное. Они еще не знают, что больше у них нет ни мужа, ни отца. Максим вошел в подъезд, поднялся по ступеням. И остановился в полной темноте на площадке второго этажа перед дверями трех квартир. Шагнул вправо, осмотрел замок — следов взлома нет, из-за двери слышатся женский и детский голоса, музыка. С семьей лейтенанта Круглова все в порядке, здесь все спокойно, смерть сегодня обошла стороной этот дом.
Максим сбежал по лестнице, вышел на улицу. Натянул шапку поглубже, засунул руки в карманы и побрел назад, к «морю», — больше идти все равно было некуда. Он долго шел в темноте вдоль кромки леса, стараясь как можно дальше уйти от места, где находилась землянка. Шел быстро, почти бежал — чтобы согреться и не думать о том, что произошло сегодня. Убиты уже двое, и смертельной опасности подвергаются еще несколько человек. И упорно не желают включать телефоны — Максим попытался дозвониться до Пашки и Ленки еще несколько раз, но всякий раз слышал только голос автоответчика. Глянул на часы: половина двенадцатого ночи, пора искать место для ночлега. Впереди много тяжелых дней, снова придется преодолеть несколько сотен километров, а денег практически нет. Надо что-то придумать, и придумать немедленно Максим свернул с дороги в лес, сбавил шаг, осмотрелся и увидел то, что пытался найти, — искарь, старую, вывороченную с корнем ель. Собрал в темноте веток, развел небольшой костер. Когда земля прогрелась, сдвинул его немного в сторону, а на теплую землю сложил наломанные тут же еловые лапы с еще не осыпавшейся хвоей. Отломал от ствола огромную сухую ветку, разломил ее надвое, сложил одну половину на другую. Подложил под каждую по небольшому сучку, поджег полено — получилась нодья. Такой «костер» мог гореть всю ночь. Максим улегся на жесткое, но сухое и теплое ложе из еловых лап. Все получилось просто отлично, только придется часто поворачиваться с боку на бок — согреваться будет лишь обращенная к огню сторона тела. Он посмотрел вверх — там, над вершинами деревьев, ветер разорвал плотную облачность и между облаками показались звезды. Максим закрыл глаза. Надо придумать, как побыстрее добраться из ярославских лесов в небольшой городок в Тверской области, где жил Пашка. Еще есть надежда — успеть, опередить, вмешаться, отвлечь преследователей на себя. Способ нашелся, Максим прикинул примерно, какое расстояние ему придется преодолеть и сколько времени займет дорога. Получалось, что если он выйдет с рассветом, потратит остатки денег на маршрутку и доберется к полудню до железнодорожного вокзала Рыбинска, то сутки или чуть больше. Один вопрос решился, и Максим думал уже о другом, он попытался предположить, как будут действовать преследователи, каким будет их следующий шаг. Если удастся перехватить их у Пашки, это будет просто отлично, если нет… Тогда следует сделать вывод, что, начав свою войну, мстители не остановятся. Они попытаются найти всех, кто был в группе Максима. Кто станет следующим? Максим старательно припоминал всех — офицеров, срочников и контрактников, с которыми ему довелось служить. И если допустить, что группа «охотников» только одна и действовать она будет на ограниченной территории, то… То следующим может оказаться Роман Назаров, радист, — он живет ближе всех ко вновь открывшемуся театру боевых действий. Районный центр в Новгородской области — вот где могут появиться враги. Максим горячо понадеялся, что туда ехать не придется, и попытался заснуть. Последней мыслью было, что его, капитана Логинова, могут обвинить еще и в убийстве Олега. Жене, вернее, уже вдове лейтенанта Круглова наверняка предъявят фотографию Максима, и женщина опознает его. Хотя стоп — он видел только дочь Олега. Это неважно, сейчас человека можно упрятать лет на пятнадцать за то, что он перешел улицу в неположенном месте. Власть способна натравить своих комнатных судейских собачек на любого гражданина, и они его порвут, можно не сомневаться. А порвав, растащат по своим норам — каждый заводчик диванных собак это знает.
Ночью Максим почти не просыпался, только, замерзнув, придвигался ближе к огню, натягивал шапку на нос и снова проваливался в сон. Утром поднялся выспавшийся и отдохнувший. И голодный до озверения. «Ничего, это к лучшему. Сытого зверя загнать проще, чем голодного». Сейчас главная цель — вокзал, там нужно быть через час. На дорогу Максим выбрался быстро, пошел по обочине, изредка оборачиваясь назад. Увидел издалека желтую пассажирскую «газель», поднял руку. Маршрутка остановилась, Максим запрыгнул в салон, передал водителю деньги за проезд. И заметил, как брезгливо отодвинулась сидевшая рядом женщина, поджала недовольно губы. Максим оглядел себя и содрогнулся: бомжи на трех вокзалах столицы выглядят респектабельнее. Но деваться некуда, надо привыкать к новому облику. «Будем считать рванину маскировкой, вроде „Лешего“» — Максим стиснул зубы. Лешим, кикиморой, орком, эльфом — он был готов стать кем угодно, лишь бы успеть. Успеть увидеть Пашку живым. И прикончить — хоть голыми руками, хоть зубами — существ, по чьему-то недосмотру именуемых людьми.
Электричка отходила через семь минут. Максим прошел вдоль состава, шагнул в предпоследний вагон: народу в нем было меньше всего. Уселся у дверей, осмотрелся: день будний, пассажиров немного, в основном пенсионеры. Двери закрылись, электричка тронулась с места. Максим сначала смотрел в окно, потом задремал. Когда он открыл глаза, то сразу посмотрел на часы: прошло почти сорок минут. А в вагоне собралось слишком много народу, и люди продолжали прибывать. Но все вели себя спокойно, лица сосредоточенные, у кого-то даже сонные. Максим поднялся с места, пропустил вперед двух девушек, вклинился в толпу «зайцев» и вместе со всеми выскочил из вагона на следующей станции. Пробежал обратно, к середине состава, вошел в полупустой вагон. Контролеры остались позади, дальше можно было ехать спокойно. Максим вышел на конечной остановке, но для него эта станция была пересадочной. Следующая электричка отправлялась через сорок минут. Максим остался на платформе, в здание вокзала зайти не рискнул: через высокие длинные окна он заметил внутри милицейский патруль. Состав наконец показался из-за поворота путей, подошел, остановился. С шипением открылись двери, и Максим последним проскользнул в вагон. Ехать на сей раз пришлось в тамбуре: все места в вагоне оказались заняты. Кое-кого из пассажиров Максим узнал — они ехали вместе с ним из Рыбинска и предупредили своим поведением о появлении контролеров.
Этот участок пути проехали без приключений, все прошло спокойно и гладко. Максим вышел на знакомой станции — почти месяц назад он уже был здесь, когда только что пустился в бега. Дело шло к вечеру, начинало смеркаться, пошел мелкий, ленивый дождь. Максим быстро шел по знакомому маршруту, и дорога отняла уже меньше времени. Центр городка Максим благоразумно обошел «огородами» и вскоре оказался в начале Болотной улицы. Промчался по щебенке, взял левее, пошел по знакомой утоптанной обочине. И почти сразу понял, что опоздал: дома, где жили Пашка с отцом, не существовало. Третий раз за сутки Максим оказался на пожарище — здесь была та же картина. Обгоревшие остатки стен еще дымились, по участку были разбросаны тряпки, доски и еще черт знает что — в темноте не разберешь. Максим толкнул незапертую, висевшую на одной петле калитку, прошел по заваленной мокрым закопченным барахлом дорожке, остановился перед провалившимся крыльцом.
Убийцы снова опередили его, добрались до инвалида Пашки и его беспомощного отца. И встретить «гостей» Пашке оказалось нечем — его отличный самодельный нож лежал в кармане рюкзака за плечами Максима. Время летело незаметно, уходили драгоценные минуты, а Максим все никак не мог заставить себя сдвинуться с места. Стоял неподвижно, вслушивался в тишину, по доскам стучали капли дождя, из-за спины, приглушенный расстоянием, раздался гудок дальнего поезда с «железки». Так нельзя, надо уходить, возвращаться на станцию и сегодня же ехать дальше. К Роману еще можно успеть, если очень поторопиться. Все будет потом: эмоции, горе, а может, и слезы — ничего позорного в этом нет. Но после, после того, как свершится правосудие. В том виде, в каком его видит для себя капитан Логинов. «По нашим законам вас накажем», — всплыли в памяти услышанные когда-то слова. Будет вам закон, будет. «Подождите меня, скоты, далеко не уходите. Поговорить надо. Ваши предки еще палкой сусликов из нор выковыривали, а здесь люди уже по закону жили. По правде. По Русской правде». Максим вспомнил древний правовой кодекс Руси, в котором предусматривалась ответственность за многие тяжкие преступления — за разбой, поджог и конокрадство. И если человек убьет человека, то брат должен мстить за убийство брата, сын за отца, или двоюродный брат, или племянник со стороны сестры. Не штраф, не пеня или рабство — в уплату принималась только кровь.
