Роберт Хайнлайн - Фрайди
— …случае тревоги. Наша граница с Чикагской Империей нарушена, большое количество беженцев скопилось в приграничной полосе. Атака со стороны Квебека серьезна, но, возможно, она нанесена по инициативе местного приграничного командования, поскольку объявления войны не было. В настоящее время введено чрезвычайное положение, поэтому рекомендуем: не выходить на улицы, сохранять спокойствие и ожидать на этой частоте официальных сообщений и инструкций.
Начался Красный Четверг.
Глава X
Мне кажется, все знают и думают о Красном Четверге и о том, что было потом, примерно одно и то же. Но чтобы объяснить самое себя (а может, и самой себе, если это вообще возможно!), я должна рассказать, как я восприняла это, включая все мои страхи и всю мою растерянность.
Мы вчетвером залезли в большую постель Жанет, но не для секса, а просто для того, чтобы как-то сохранить душевный комфорт и быть вместе. И мы не могли оторвать глаз и ушей от экрана терминала. Там все время повторялись одни и те же сообщения — отражение атаки со стороны Квебека, глава Чикагской Империи убит в своей постели, граница с Империей закрыта, саботаж повсюду, не выходить на улицы, сохранять спокойствие, — но все равно каждый раз мы, затаив дыхание, вслушивались, ожидая услышать хоть что-нибудь, что внесло бы хоть какой-то смысл во все эти новости.
Однако вместо этого положение становилось все хуже и хуже. К четырем утра мы уже знали, что волна убийств и саботажа охватила всю планету. Когда рассвело, появились неподтвержденные сообщения о трагедиях на Эль-4, на базе «Тихая», на Стационарном Спутнике и (оборванное на полуслове) на Сириусе. Невозможно было выяснить, достигла ли беда Альфы Центавра и Тау Кита. Официальный дикторский голос с терминала громогласно отказывался гадать, призывая всех нас не верить «необоснованным и вредным» слухам.
Около четырех Жанет соорудила с моей помощью несколько сэндвичей и сварила кофе.
В девять я проснулась от того, что пошевелился Джордж, и обнаружила, что заснула, положив голову ему на грудь и обняв его правой рукой за шею. Жан полулежа расположился поперек кровати, уставившись на экран терминала… закрытыми глазами. Жанет исчезла — уползла тихонько в мою комнату и залезла в считавшуюся ныне моей кровать. Я осторожно выбралась из постели, умудрившись при этом не разбудить Джорджа, и проскользнула в ванную. Там я избавилась от естественных последствий выпитой канистры кофе и сразу почувствовала себя лучше. Заглянув в «свою» комнату, я увидела, что покинувшая нас хозяйка уже не спит и машет мне рукой, чтобы я вошла. Повинуясь ее жесту, я проскользнула в комнату и, когда она подвинулась, освобождая мне место рядом с собой, залезла в постель. Она поцеловала меня и спросила:
— Ну, как там мальчики?
— Оба спят. Во всяком случае спали три минуты назад.
— Хорошо. Им надо поспать. Они оба — паникеры, в отличие от меня. Я решила, что нет никакой надобности отправляться в преисподнюю сонной, и потому уползла сюда. Ты уже, по-моему, спала, когда я ушла.
— Наверно. Не помню, когда я заснула. Диктор бубнил одно и то же, бубнил уже в тысячный раз и… Потом я проснулась.
— И ничего не упустила. Я убавила звук, но оставила титры — там повторялось одно и то же. Марджори, мальчики ждут бомбежки. Я же думаю, что никакой бомбежки не будет.
— Надеюсь, ты права. Но почему?
— Кто кого будет бомбить? Кто враг? Насколько я поняла эти сообщения, все основные средоточия власти и силы сейчас в Квебеке, никакие военные силы не принимают участия в происходящем. Убийства, пожары, поджоги, взрывы, саботаж, насилие… Словом, все что угодно, но не схватка. Нет, это не Восток против Запада, не марксисты против фашистов, не черные против белых… Марджори, если кто-то прибегнет к ракетам, это будет означать, что весь мир свихнулся.
— А разве это не так?
— Думаю, что нет. Смысл всего этого в том, что тут вообще нет смысла. Мишень — повсюду. Везде. Это направлено на все правительства сразу.
— Анархисты? — предположила я.
— Не знаю. Может быть, нигилисты.
В комнату вошел Жан в старом халате, с двухдневной щетиной, кругами под глазами и очень хмурым лицом.
— Жанет, — сказал он, — я не могу дозвониться Бетти и Фредди.
— А они собрались возвращаться в Сидней?
— Да нет, дело не в этом… Я не могу пробиться ни в Сидней, ни в Окленд. Всюду этот дурацкий компьютерный автомат:
«В-данный-момент-линия-не-работает-попробуйте-чуть-позже-спасибо-за-внимание».
— Черт! Может, повреждение?
— Не исключено. Но может, и что-то похуже. Потом я позвонил в справочную аэропорта и спросил, что случилось со спутником связи Виннипег — Окленд. Пришлось назвать свой чин, чтобы подошел старший инспектор… Он сказал, чтобы я пока не дергал его с линиями связи, потому что у них дела поважней: все полубаллистики на земле, потому что два — были уничтожены в воздухе. Рейс двадцать девятый — Виннипег — Буэнос-Айрес и сто первый — Ванкувер — Лондон.
— Жан!..
— Оба уничтожены мгновенно. Никто не уцелел. Прессованные взрыватели — никаких сомнений, потому что оба взорвались при выходе из атмосферы… Жанет, в следующий свой рейс я проверю все сам. Задержу взлет под любым предлогом и все проверю… Но, — уныло добавил он, — кто знает, когда он будет, мой следующий… Невозможно же взлететь на полубаллистике, когда нет связи с портом приземления… А инспектор признался, что все линии связи оборваны.
— Жан! — Жанет спрыгнула с кровати, подбежала к нему и поцеловала. — Прекрати себя грызть! Сейчас же прекрати! Конечно, ты сам все проверишь и будешь проверять, пока они не поймают вредителей. Но сейчас, ты сию минуту выкинешь это из головы, потому что никаких рейсов не будет, пока не восстановят линии связи. Значит, объявляются каникулы. Что касается Бетти и Фредди… Безобразие, конечно, что мы не можем связаться с ними, но ведь ты сам прекрасно понимаешь, что они — взрослые люди и нянька им не нужна. И наверняка они точно так же волнуются сейчас за нас, и… совершенно напрасно. Я очень рада, что это случилось, когда ты дома, а не на другой стороне планеты. Ты — здесь, тебе ничто не угрожает, а на остальное мне наплевать. Мы будем сидеть тут и веселиться, пока вся эта чушь не закончится.
— Мне нужно быть в Ванкувере.
— Тебе не нужно ничего делать, муж мой, кроме как платить налоги и жить до старости, а потом умереть. Никто не станет запихивать искусственных существ в корабли, когда корабли не летают.
— Искусственных существ? — невольно вырвалось у меня, о чем я тут же пожалела.
Жан взглянул на меня, словно видел впервые, но тут же улыбнулся и извиняющимся тоном сказал:
— Привет, Марджи, доброе утро… Ты не волнуйся и прости, что я затеял этот дурацкий разговор, как раз когда ты здесь… Искусственные существа, про которых говорила Жанет, это не машины, а… Ну, они живые. Понимаешь, у руководства фирмы возникла эта бредовая идея, будто ИС, сделанный специально для пилотирования, будет лучшим пилотом, чем человек. Я — секретарь Виннипегской секции, поэтому я должен бороться с этим. Встреча руководства и представителей Гильдии пилотов назначена в Ванкувере на завтра.
— Жан, — вмешалась Жанет, — позвони генеральному. Глупо лететь в Ванкувер, не проверив сначала, будет ли вообще…
— Ну, хорошо, хорошо.
— Но не просто спроси, а убеди генерального нажать на руководство и заставить их отложить встречу, пока не отменят чрезвычайное положение. Я хочу, чтобы ты был здесь… Чтобы ты сберег меня в целости и сохранности.
— Или наоборот.
— Или наоборот, — согласно кивнула она. — Но если это будет необходимо, я упаду в обморок прямо в твои объятия. Что тебе сделать на завтрак? Только что-нибудь не очень сложное, не то я велю тебя арестовать.
Я не слушала их разговор с того момента, как слова «искусственные существа» резанули мне слух. Я думала, что Жан — да и все они и здесь, и там, в Окленде, — цивилизованные люди без всяких предрассудков… во всяком случае настолько, чтобы относиться к моему сорту людей ничуть не хуже, чем к себе подобным. А только что я своими ушами услышала, что Жан представляет свою гильдию в сваре работодателей и рабочих и борется за то, чтобы не позволить моему сорту, или «виду», или… — словом, называйте, как хотите, — чтобы такие, как я, не могли соревноваться с людьми.
Что же прикажешь нам делать, Жан? Перерезать себе глотки? Мы не просили нас делать, точно так же, как вы не просили вас рожать. Может быть, мы и не люди, но мы целиком разделили с людьми эту старую, как мир, участь: мы чужаки в этом мире, который создан не нами…
— Мардж!
— А?.. Простите, я замечталась. Что ты сказала, Жанет?
— Я спрашивала, что ты хочешь на завтрак, родная?
— Мне все равно. Я ем все, что не движется, или… движется, но медленно. Можно, я помогу тебе?
