Игорь Осипов - Лешие не умирают

На крыльце появился Григорий. Он пытался не наступить на шныряющую под ногами малышню, но, заметив, что юркая детвора, как песок сквозь пальцы, протискивается через взрослых, просто остановился и подождал, пока его минует рой неугомонных школьников, следующих за своим учителем. Их голоса эхом зазвучали в пустых помещениях здания, а во дворе воцарилась деловитая суета вечно чем-то занятых взрослых.

– Чего ты в куртке паришься? – Григорий уже избавился в оружейке от арбалета и автомата и снял в прихожей пожарную спецовку. На огороженной территории было достаточно безопасно: периметр надежно охранялся вооруженной охраной, а наблюдательный пост на крыше, наверное, самого высокого в Духовщине здания, с которого был виден почти весь город, задолго предупреждал о приближающихся мутантах. Правда, дикие звери давно уже научились обходить логово этих странных людишек, не признающих свое поражение в битве с природой. На памяти Лешего последние пару лет массового гона зверья не было. В первые годы этот бич нового мира держал в постоянном напряжении всех. Тогда звери неслись, сметая все на своем пути, и только крепкий забор и стрелы арбалетов могли свернуть этот поток в сторону. В разношерстном строю бок о бок бежали и грозные хищники и массивные травоядные. Как, почему, что их гнало – не ясно. Словно бесконечная карусель крутилось зверье в своем завораживающем, необъяснимом «танце», накатывая волнами на городок раз в месяц и оставляя после себя только вытоптанную землю да поваленные деревья. Потом все реже и реже, а теперь попадались только псы-одиночки, обнаглевшие от безнаказанности или отупевшие от голода, или мутировавшие секачи, выросшие до размеров карликового мамонта и по этой причине вообще не боявшиеся никого и ничего. Город опустел: нет людей, нет зверей.

Леший посмотрел на себя. Пожарная «боевка», спасшая его при взрыве, приятно согревала. Поежился – его слегка знобило. «С чего бы это? Или с таким большим запозданием накрыл адреналиновый отходняк, или стала сказываться сырость от большой воды, подошедшей к городу. А может, действительно старость подкралась, и пора уже сидеть на печке в валенках и греть косточки?» Он ухмыльнулся мыслям и пружинисто поднялся. Его жилистое тело охотно отозвалось. «Да, он уже не молод, но еще силен и достаточно ловок. Доказательством этому служат останки медузы, разбросанные на улице Москалева. Есть еще порох в пороховницах и ягоды в… Где там ягоды должны лежать?»

– Гриш, скажи Ржавому, чтобы заправил своего Буцефала под завязку. – Он подумал и добавил: – И еще пару канистр пускай наполнит – на всякий пожарный случай.

– Куда это ты собрался? – Гриша внимательно посмотрел своему опекуну в глаза. – Тебя точно не контузило?

– Не я, а мы. А куда, пока сам не знаю. Раз север для нас закрыт, надо южное направление посмотреть: Смоленск, Ярцево. По ходу – будет видно.

– Может, отдохнешь денек? Все-таки не каждый день над головой бомбы взрываются.

– Ночью отдохну – этого хватит. Нет у нас времени на расслабление. Завтра с утра выезжаем, пионер. Будь готов.

Гриша кивнул и, не отдав салют, умчался выполнять поручение «пионервожатого». Леший улыбнулся: «Потерянное поколение – шуток вообще не понимают».

Утро всегда вечера мудренее. За ночь мысли уложились по полочкам, но с недосыпа совершенно не хотели из них выбираться, отмахиваясь от запросов хозяина односложным ответом. В Смоленск – и все. Не добившись от мозга каких-либо подробностей, почему именно туда, Леший решил, что это направление ничем не хуже второго – в Ярцево. Так же неизведанно и потенциально опасно, и даже километраж по большому счету примерно одинаков.

– Смоленск, так Смоленск, – пробурчал он себе под нос. По большому счету перспектива южного направления не радовала в любом случае, будь это Смоленск, или Ярцево, или даже Крым. «Есть ли тот Крым еще, прости Господи, а если есть, то что там творится? Может, и жить там вообще невозможно – радиоактивная пустыня? А может, бегают по нему какие-нибудь восьминогие лошади о двух головах и счастливы, что людей рядом нет». Он почесал жесткую щетину, отросшую за неделю. «Как-то недосуг было раньше соскоблить, а теперь… Может… Не, бриться не буду – плохая примета перед большим делом бриться. Словно перед встречей с упомянутым всуе Господом готовишься, а мне пока еще рано. Дел на этом свете осталось еще много недоделано».

Гриша ждал наставника возле оружейной комнаты. Свежий, выбритый, умытый, в кожаной куртке охотника. «Высокий, стройный – куда только девки смотрят? В старые времена ему прохода не давали бы. Хотя и теперь на парня молодухи заглядываются – завидный жених. А вот он ни на кого глаз не положил. Все со мной, ни одного рейда не пропустил».

– Ты что, совсем не спал, что ли?

– Спал… Ты ж сказал, по заре быть готовым.

– Пошли, пионер, – Леший открыл оружейку. – Берем огнестрел.

С этими словами он протянул Грише помповое ружье и патронташ с поблескивающими патронами двенадцатого калибра. Сам взял тот же «укорот», с которым вчера бегал от медузы. С сожалением посмотрел на два рыжих магазина – практически весь боезапас к автомату, оставшийся в наличии, – и засунул оба во внутренние карманы куртки. Воспитанник с тоской в глазах взял в руки свой любимый арбалет.

– Может, взять?

– Не таскай с собой лишний вес – он может убить так же хорошо, как и мутант. Мы не знаем куда едем, поэтому если берем оружие, то оно должно быть с большой буквы.

– Да я в машину кину…

– Нет, – сказал, как отрезал, наставник. Спорить с ним Гриша не смел. Все-таки опыт у старика – будь здоров, как у всех охотников общины вместе взятых, да еще в закромах памяти чем-нибудь поделиться останется.

Подхватив пару рюкзаков со снаряжением, Леший кинул один Грише и показал на полку. В большой клетке копошилось с десяток мышей.

– Возьми дозиметриста. Все-таки двадцать лет назад именно в той стороне рвануло – не хотелось бы по дурости влезть в пятно.

Парень взял кусочек морковки и, положив его на ладонь, засунул руку в клетку. Несколько мохнатых зверьков, пища и забавно толкаясь, бросились наперегонки к угощению. Гриша высмотрел пестренького, с большими розовыми ушками.

– Чебурашка, поехали покатаемся?

Мышонок доверчиво залез в ладонь к хозяину и, завладев морковкой, перекочевал вместе с ней в маленькую переноску.

Утро самого длинного дня в году встретило разведчиков хмуро. Низкие облака пытались выдавить из себя дождь, но больше, чем редкие капли, у них ничего не выходило. Казалось, что природа, разрыдавшись сразу после катастрофы смывающими все на своем пути ураганами, а затем выдавшая еще десяток лет сплошных снежных буранов, разучилась плакать. Она выплакала все, что смогла, и теперь даже маленький дождик вызывал у небес большие трудности.