Вадим Панов - Зандр

– Что за терпила с тобой?

– Путешественник. Хочет к зигенам пробраться.

– Ты ещё скажи: турист, – заржал падла, неожиданно вспомнивший древнее, забытое после Времени Света слово. Откуда оно только всплыло в простом, как пыль, мозгу Ярося? Но всплыло, и потому пришлось поддержать веселье.

Мужчины сдержанно посмеялись, однако замолчали, услышав следующий вопрос падлы:

– Скажешь за него перед Арсением?

– Ага, – подтвердил разведчик. – Как сегодня Шериф?

– Пока добрый.

Бритый наголо Ярось служил ещё Бобо Лойскому, но вовремя переметнулся на сторону новой власти и принял самое деятельное участие в поистине зверском устранении бывшего благодетеля. Арсения Ярось боялся до колик и старался выслужиться любым способом, заработав славу самого подозрительного из сотников Безнадёги. Однако седой, облачённый в наглухо застегнутую рубашку армейского образца, штаны-карго и высокие ботинки, почему-то оставил Ярося равнодушным. Наверное, показался старым и безвредным.

– Ты без оружия? – Падла испытующе посмотрел на разведчика.

Вместо ответа комби поднял руки, позволяя тщательно себя ощупать, и выразительно посмотрел на Ярося, «мол, что ж, я правил не знаю?» Тот усмехнулся:

– Проходите.

И путешественники ступили в логово Шерифа.

– Визирь с терпилой ушли?

– Ага.

– К Шерифу подались?

– Ага.

Двери в таверне были хлипкими, тонкими, к тому же плохо поставленными – со щелями, и потому Кабира превосходно слышала каждое произнесённое в коридоре слово.

– Значит, надолго свалили… – Обладатель первого голоса, грубоватого, резкого, выдержал многозначительную паузу, но, поскольку никакой реакции на реплику не последовало, был вынужден уточнить: – У тебя ключ есть?

– Ты девку, что ль, решил оприходовать? – удивился второй, сиплый.

– Да. – Резкий шмыгнул носом. – Она клёвая.

– С придурью же.

– Все бабы с придурью. А сумасшедшие смешные, я их много пробовал… – Теперь резкий хмыкнул. – Жаль, сейчас передохли все… Открывай.

Однако сиплый оказался трусоват. Несколько мгновений он переминался с ноги на ногу – Мата слышала его движения так, словно видела их, – после чего протянул:

– А Шериф не взбесится?

– Из-за чокнутой тёлки?

– Шериф Визиря привечает.

– А как Визирь узнает, что тёлку чпокнули? Она ему скажет? – Резкий хохотнул. – Она же с придурью! Молчит всё время!

– И то верно.

Сиплый сдался, видимо, захотел попробовать необычного, того, что «давно передохло», поэтому в замке заскрежетало, дверь распахнулась, и падлы уверенно вошли в комнату. Сначала резкий, оказавшийся невысоким и очень плотным, почти квадратным, а за ним сиплый – длинный, плечистый… Умерший первым: затаившаяся за дверью Мата вонзила ему в спину длинный нож, с хирургической точностью добравшись до сердца.

– Что?

Услышав предсмертный хрип приятеля, резкий начал разворачиваться, но не успел – падальщики хороши десятком на одного или забивая до смерти связанных рабов, а для подготовленного бойца они не страшнее грязи на обуви.

Пока резкий поворачивался, Мата успела извлечь клинок, оттолкнуть бездыханного сиплого в сторону, сделать шаг вперед, вонзить нож в горло падальщика и даже посторониться, не позволяя хлынувшей крови заляпать одежду.

Затем Кабира прикрыла дверь, посмотрела на часы и недовольно нахмурилась: ей следовало выдвинуться на огневой рубеж ещё тридцать секунд назад.

…Каждый владелец аттракциона в обязательном порядке имел дворец, на худой конец – замок или крепость, а в нём – украшенную награбленным комнату, гордо именуемую «тронным залом». У кого-то побольше, для двухсот, а то и трёхсот верных соратников, у кого-то поменьше, на полсотни. У кого-то на поверхности, у кого-то в подземном бункере. С разрисованными стенами или с грубой кирпичной кладкой, с окнами-бойницами или без них. Разные комнаты были объединены общей декорацией – подиумом с креслом, на котором обожали проводить время возомнившие себя королями главари падальщиков.

В тронных залах они пировали, судили, встречали послов из соседних банд и униженных обитателей соседних поселений. Трон был главным символом их власти, им они гордились, за него держались, и многие, очень многие «короли» Зандра погибали на нём или совсем рядом, не в силах расстаться с символом могущества даже перед смертью.

– Визирь!

– Шериф. – Гарик встал на одно колено, приложил правую руку к сердцу и склонил голову. Белый последовал его примеру. – Слава свободным!

– Встань, добрый друг, и подойди.

В отличие от Баптиста, который, случалось, разгуливал по Железной Деве в сопровождении лишь пары телохранителей, Арсения всегда охраняло не менее десятка падл, и чужакам запрещалось приближаться к нему ближе чем на пять шагов.

– Кого ты привёл в мой дом, Визирь?

– Путешественника.

– Ты за него скажешь?

– Иначе я не рискнул бы входить с ним в твой аттракцион, Шериф.

– Чем он готов выразить мне уважение?

Подарки и подношения были обязательным элементом посещения аттракциона случайными людьми, и вопрос был задан потому, что вождь падальщиков не заметил в руках гостя ни сумки, ни ящика, ни даже свёртка. Вождь изволил немного разозлиться.

Равнодушный же поднялся с колена и сделал маленький шаг вперёд.

– Я – хороший врач, Шериф Арсений, и тем могу быть тебе полезен.

– Ко мне обращаются на вы, – строго заметил Шериф. Он не терпел панибратства.

Визирь незаметно изменил стойку, распределив вес тела для того, чтобы не тратить потом лишние миллисекунды.

– Когда ты узнаешь, кто я, Шериф Арсений, ты согласишься с тем, что я имею право на небольшое нарушение правил, – с прежней размеренностью произнёс седой путешественник. – Моя слава опережает меня, и ты будешь удивлен.

– Откуда же ты явился? – ухмыльнулся главный падла.

– Из-за Периметра Дота.

Неожиданное признание окутало зал удивительной и абсолютно неестественной тишиной. Осёкся и прищурил маленькие глазки Арсений, замолчали, будучи в полной боевой готовности, его телохранители, ошарашенно притихла «публика». Как и прогнозировал седой, первое признание удивит падальщиков и даст ему время произнести главную речь.

Громким голосом.

Гордо.

– Меня зовут Белый Равнодушный! – громыхнул он, глядя на врага в упор. – И ты, Шериф Арсений, должен меня помнить. Четыре года назад ты похитил и убил моего сына. А когда узнал, кого посмел тронуть, то сменил имя и сбежал сюда, на край Зандра, в надежде, что я тебя не достану. Но я здесь, Шериф Арсений, я пришёл расплатиться.