Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Протасов Сергей Анатольевич
Командовавший десантом мичман Майков, бывший вахтенный офицер с «Осляби» только-только оправившийся от полученного в Цусиме ранения, решил, что на японцев напали с тыла остатки экипажа какого-то другого подорванного в проливе Урага нашего корабля. Ведь взрывов после торпедирования «Нахимова» было еще немало. И теперь они нуждаются в помощи.
Обернувшись к гребцам, налегавшим на весла, он крикнул: «Братцы, поможем нашим!» Матросы, и без того гонявшие весла так, что хруст стоял, еще поддали, и совсем скоро шлюпки вышвырнуло волной на серый песчаный пляж, заваленный выброшенными прибоем, изломанными и сбитыми в плотный вал водорослями, топляком и другими «дарами» моря.
Один из баркасов угодил скулой в торец здоровенной коряги, после чего, хрустнув досками обшивки и брызнув белой щепой, вытряхнул своих пассажиров через борт прямо в этот завал, дышавший в такт волнам. Другой, зацепившись за что-то килем, просто перевернулся, чудом не нахлобучив половину сидевших в нем, вывалив всех прямо на сырой песок.
Прежде чем успели повскакивать на ноги и выпутаться из переплетения палок, морской травы и прочего скользкого хлама, навалилась следующая волна, жадно захапавшая все, что осталось от шлюпок, и поволокшая это прочь от берега, рассыпая по песку желтые палочки патронов, припасы и прочий скарб. Более десятка высадившихся она тоже потащила, но их удержали товарищи, плюнув на пропадающее на глазах казенное имущество. Потом пришла следующая, за ней еще и еще.
Оружие, что смогли удержать в руках, зашвырнули вперед, чтобы не мешалось, и карабкались, помогая друг другу. Постепенно десантникам все же удалось перебраться через бурелом, а за ним прибой был уже не так страшен. Тяжело покалечившихся, к счастью, не было, но и уцелевших, в полном смысле этого слова тоже.
Кряхтя, матерясь, и отряхиваясь, встали на ноги, выковыривая из песка и куч водорослей, разбросанных по пляжу свое оружие, наспех проверяя и чистя его. Но нашли не все. Часть все же море забрало себе. Выбрались повыше, чтоб брызги не долетали, хотя смысла в этом не было, все равно давно промокли насквозь. Огляделись.
Вернуться на крейсер теперь можно было и не мечтать. Оставалось исполнить то, для чего пришли. Впереди, кабельтовых в полутора, над жиденьким кустарником высились черные брустверы японской крепости[9]. За ними угадывалось шевеление и стучали винтовочные выстрелы, так же, как и в кустах впереди. Должно быть, шел бой.
Прокашлявшись и отплевавшись от воды и прочей дряни, набившейся в рот, коротко буркнув: «За мной!», Майков рванул вперед, на ходу вытаскивая из кобуры свой револьвер и выискивая прогалы меж растительности. Он бежал, не обращая внимания на брызги, летевшие из-под башмаков на когда-то белые брюки и тужурку. За спиной слышал тяжелое сопение и чавканье обуви в лужах.
Совсем скоро стало жарко. Липкая почти черная глина не стряхивалась с сапог, делая их неимоверно тяжелыми. Или это просто от усталости так казалось. Откуда взялся японец, с воплем бросившийся на него, мичман так и не понял. Он даже не успел поднять пистолет, чтобы выстрелить, только случайно отбил плечом штык, летевший в грудь. Впрочем, и рука, направлявшая его, тоже была не тверда. А потом этого тощего нескладного япончика сбил прикладом бежавший следом матрос. Точнее столкнул, поскольку сам запыхался изрядно. Да и слава богу, а то зашиб бы.
Не останавливаясь, оглушенного вражеского солдата сгребли за шкварник и поволокли с собой. Когда, старательно меся грязь, подошли ближе, над укреплением разглядели Андреевский флаг. А с крутого ската им восторженно и приветственно орали свои же. Как выяснилось, когда и сами вошли в крепость и уже сушились и отогревались в одном из казематов, это была морская пехота с «Богатыря» (точнее с «Авроры», прибывшая сюда на «Богатыре»), да десантная рота с «Амура». Их корабли обосновывались сейчас в Кисарадзу вместе с флотом и конвоем.
Такой поворот всего Токийского дела слегка ошарашил Майкова! Насколько ему было известно, никакими планами промежуточной остановки в Кисарадзу не предусматривалось. Хотя… Много ли из замыслов самых главных штабов может знать простой мичман.
К этому времени пушки насыпного форта тоже замолчали. Его серый горб уже можно стало разглядеть на западе, а немного правее и силуэт сторожившего его «Донского». С прекращением его стрельбы и захватом батареи на мысе Фуцу непосредственная угроза для «Нахимова» была ликвидирована. Правда, ненадолго.
Погода продолжала улучшаться, а это значило, что вскоре до него смогут дотянуться пушки с мыса Каннон. Между тем заделать пробоину, несмотря на все усилия, никак не удавалось. Для этого даже спустили водолазов, хотя понимали, какой это риск, в случае возобновления обстрела.
Они работали почти на ощупь, но за два часа установили собранные на палубе деревянные подкрепления под пластырь, после чего тот наконец лег к борту. Работая со шлюпок и из-под воды, наложили поверх него второй, большего размера, из палубного тента, после чего поступление воды заметно снизилось.
Параллельно с борьбой за живучесть велись работы по имитации сильного пожара на корабле. Это могло ухудшить обзорность, а соответственно, и снизить собственную боеспособность, что было чревато, учитывая недавнюю стычку с катером. Мог ведь и кто покрупнее, да поопаснее подобраться. Однако приходилось выбирать между неминуемой скорой и бесполезной гибелью под огнем батарей или возможной, но не гарантированной минной атакой.
По предложению старшего офицера для решения вопроса, воспользовавшись установлением вполне приличной связи с главными силами, запросили помощь из Охори. Оттуда вскоре привели четыре небольшие каботажные шхуны, которые еще там частично загрузили углем, грязной ветошью и шлаком, обильно пролитым маслом. Сейчас ассортимент груза расширяли аналогичными наименованиями, укладывая все это на палубах, предварительно застланных кирпичом, найденным в трюмах. Очень спешили, поскольку горизонт раздвигался все дальше.
Когда на юго-западе проступила темная полоса мыса Каннон, первую шхуну подожгли. Три остальных тогда еще не были готовы. К этому времени правый борт крейсера, развернутого волнами засевшим в грунте носом на северо-восток, прикрывал эту декоративную флотилию от волн, а все еще сильный юго-западный ветер относил дым в сторону захваченной батареи, не мешая наблюдать за проливом. Так что опасения по поводу ухудшения обзорности не оправдались.
В то же время с противоположного берега это выглядело как сильный неконтролируемый пожар на русском корабле, что в сочетании с четко различимым наклоном мачт и дифферентом, создавало впечатление уже уничтоженной цели. Возможно, это и спасло «Нахимова» от немедленного расстрела в первый день боев за Йокосуку. Потом японцам стало уже не до него.
* * *Вспомогательный крейсер «Амур», еще до начала штурма Кисарадзу, одним из первых встал в бухте этого порта на якорь, начав высаживать шлюпками и катерами имевшуюся на борту пехоту с легким вооружением и свою сводную десантную роту. Согласно приказу, сухопутные должны были окончательно занять селение и продвинуться дальше на запад по берегу, а водоплавающие подняться вверх по реке и перекрыть ее надежным заслоном.
Уже совсем рассвело. От дождя все вокруг размокло, в том числе и прибрежная дорога, уходившая в сторону мыса Фуцу, где располагалась мощная батарея. В таких условиях русло реки оказалось гораздо более удобным маршрутом продвижения в глубь вражеской территории в направлении селения Охори, находившегося чуть выше по течению. Назначенным для его захвата матросам с парохода-крейсера в этом смысле повезло. До места добрались быстро и чистенькими, легко подавив зачатки сопротивления и еще раз обрезав телеграфную линию, бежавшую цепочкой столбов дальше к югу. Попутно набрали новых пленных из телеграфистов и ополченцев, сразу отправленных шлюпками на стоянку главных сил вместе с бумагами, что отобрал приданный переводчик.
