Три короны. Клеймо - Тая Ан
Тола пыталась успокоиться, доверившись Шарону. Каким бы она не видела его врагом, ей нужен сон, и он смог ей помочь. Холод будто забирал всю боль, усыплял. Медленно, она проваливалась в негу, оставляя опасности на него. Он защитит, сейчас Тола верила в это, они сейчас на одной стороне.
Едва дрожь отпустила тело принцессы, а дыхание выровнялось, Шарон осторожно опустил её на солому. Синие линии на руках погасли, но стоило сорваться с губ ещё одному древнему слову, на их же контурах возник уже зеленый свет. От прикосновения к соломе свет ярко блеснул на полу, уходя в сухие стебли трав. С тихим хрустом на её месте уже стояла густая трава, ставшая мягкой теплой подушкой.
– Сегодня, – он сжал кулаки, короткими ногтями впиваясь в ладони, – и никто не погибнет по его приказу. Я никогда не сделаю это.
Со злобным рыком он схватился за висящую на стене цепь, крепко сжимая в синеющем от света кулаке. Толстый браслет покрылся инеем, а в следующее мгновение – упал на зеленую траву с обломком цепи.
– Не плохо, – вновь собрав злость в сердце, он приблизился к спящей принцессе, – только не просыпайся.
Взявшись одной рукой между браслетов, а второй за конец, что крепился к стене, он копался в своих мыслях. Звенья с тихим хрустом лопнули, пока наемник в голове повторял о своей ненависти, всем телом закипая в гневе. Свободный конец утонул в яркой траве, укрепив веру Шарона в успех. Он сможет, сил хватит не только на побег.
Глава 11
Ночь медленно опускалась на затихший город, постепенно разгорающийся фонарями на узких улочках. В окнах домов потухали свечи, сон захватывал столицу. Марк равнодушно наблюдал за пропадающими в темноте домами, не обращая внимания на пророка, которую сам вызвал к себе. Видина напряженно всматривалась в темноту, ожидая указа. Чего он захочет сегодня?
– Ты что-то видела сегодня, – голос короля был тихим и спокойным.
– Ваш младший сын отправился назад, – она сопоставляла в голове отрывки вынужденного видения, – дочь в Рейте, но жива, пока что.
– И он, конечно же, узнал. Наверняка, думает, что это моя затея. Только к чему? – он приблизился к пророку так, чтоб видеть её лицо, – Истен сможет манипулировать мной, моими сыновьями. Это не моя выгода, хоть и сожаления у меня нет. Он не сможет попасть к ней, так ведь?
– Она ваша кровь, – Видина пыталась проглотить злость. Перед её глазами была собственная дочь, о которой она ничего не могла узнать, – а если и этого вы не ощущаете, для вас она и есть разменная монета. Её стоило беречь, держать рядом с собой.
Марк промолчал, отвернувшись от неё. Возможно, Видина была права, но видеть Толу рядом он не хотел. Жажда власти вызывала ревность даже к собственной дочери.
– Не в наших силах развернуть события. Придется действовать в сложившейся ситуации. Для начала, – он слабо улыбнулся, – надо оборвать путь Горта. Не он ведет за собой мою армию, но он может сменить настроения. В глазах народа есть наследник, они погорюют и смирятся.
Видина сжала кулаки от злости, скрываясь в темноте. Взгляды Марка для неё были слишком жестоки, его цели были низменны лишь от того, что жажда власти захватила разум. Но собственная слабость душила её, а разум ужасался от желаний. Безвольно разжав кулаки, она почуяла на щеке слезу. Лишь одна мысль её утешала – в вызванном видении Горт был жив. Он, словно огороженный стеной, наблюдал вместе с братом за пылающим полем боя. Живой и почти невредимый, Горт, а не Марк.
Король отпустил пророка, лишь, когда погасло в темноте последнее окно города. Он уже считал себя победителем, не отдавшим никому корону. Видина не стала его разочаровывать, ведь за его головой скоро придет Смерть.
***
На севере страны уже сформировали отряды, подготовив их к битвам. Боевой дух был настолько высок, что каждый из собранных жителей готов был добровольно оказаться в аду. Их ад был впереди – погибнуть в борьбе за жизнь, но никто не страшился. Они видели лидера, но самое главное – верили ему. Имя Десорта постоянно звучало в разбитых лагерях вокруг Камфира и дальнего Генистега.
– Ты понимаешь, что они готовы опустить корону на твою голову уже сейчас? – Анис расслабленно сидел в зале, где накануне прошел очередной совет, – может, уже пора взять полностью в свои руки?
Десорт прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Хоть он и шел впереди, совет сковывал его, а мысли о желаниях отца душили. Парень наполнил стакан хмелем и отпил половину. Голова по-прежнему оставалась ясной, что выводила из себя парня. Никакой свободы от терзаний.
– Я все понимаю, – Десорт по привычке огляделся, – ты ведь и сам видишь, как сковывает меня совет. У них своя тактика, их не интересует количество потерь, только сроки. Ставленники отца, уверен, он знает о каждом нашем шаге и даже намерении. И больше всего меня сейчас волнует, что он уже может знать о Горте, может его перехватить. Я же тут только показываю свое лицо для восхваления короны, у меня нет свободы решений.
– Твой брат отличный боец. Он полон гнева, но не теряет контроль, – Анис опустошил свой стакан, но не стал подливать ещё, – угадаю твое желание. Ты хочешь избавиться от совета раньше, чем они от тебя?
Анис так же осторожно огляделся. В полумраке зала они были одни, но речи могли стоить им голов. Вокруг было лишь дрожащее пламя свечей, но даже слабый свет от них покрывал каждый уголок зала.
– Мне некем их заменить, – Десорт задумался, – стоит сначала найти замены, ведь одному справиться со всем невозможно. Потом и решать будем.
– Приказ понял, – Анис склонился к другу, – мой король. Я соберу достойных и верных тебе кандидатов и представлю их на твой суд, выберешь смышленных.
Десорт вымученно улыбнулся в ответ. Бессонная ночь раздражала и опустошала одновременно. Столько мыслей роятся в голове – впереди война, а его внимание перетягивало на себя похищение сестры. Жива ли она, получится ли её вернуть домой, и, самое главное, было ли это осознанным решением отца или прихотью третьего заказчика. Он вспоминал лицо того стражника, что оказался опасным. В его чертах не было злобы, он намерен был выполнить приказ. Но, самое главное, обещал Десорту сохранность принцессы.
– Желаешь убить того наемника? – Анис сдвинул на край стола стаканы.
– Желаю ему долгой смерти. Меч, петля, яд – все это слишком
