Александр Афанасьев - Год колючей проволоки
Полковник ткнул пальцем в карту.
— Туркменистан! Ты только посмотри, какая красота. Пустыня — ничего нет, делай что хочешь. Рядом Каспий, можно замаскироваться под кого угодно. Власти там нет никакой, дал взятку, и тебя в упор не видят. И самое главное — горная система Эльбрус! Она подавит радары, которые в глубине страны, и у нас оказываются противниками только радарные станции, которые на побережье! На самом побережье Каспия! А для чего нам дали морской спецназ?!
Миша долго рассматривал карту.
— Ты спятил, — наконец изрек он глубокомысленно.
— Нет, — улыбнулся полковник, — не спятил. Мы сможем сформировать только две сильные ударные группы, но большего не нужно. Не нужно, понимаешь? Мы привыкли работать мечом, а тут нужен будет скальпель. Кроме самолетов, у нас должно быть нечто еще. Скажи, ты служил в русской армии?
— Советской, — поправил Миша.
— Неважно. В Туркмении есть аэродромы?
— Да, есть, конечно.
— Много?
— Достаточно. В свое время в СССР была развита сеть местной авиации, самолеты, пусть плохонькие, но самолеты летали даже между областными центрами. Были аэродромы. Есть и военные аэродромы. Многие, наверное, заброшены, законсервированы. Но как ты хочешь перегнать туда свои самолеты так, чтобы об этом никто не узнал?
— А кто сказал, что речь пойдет о самолетах?
04 июня 2014 года
Техас, США
Севернее Фредериксбурга
Шериф Квентин Хаггис
Один из проезжающих позвонил девять-один-один и сообщил о перестрелке у ресторана севернее Фредериксбурга. Этот ресторан находился на территории, за которую отвечало управление шерифа Фредериксбурга, поэтому информацию о происшествии диспетчер 911 передала туда. В этот момент в управлении шерифа был сам шериф Квентин Хаггис[21] (которому уже настолько надоели шутки про его фамилию, что он не обращал на них внимания), он принял вызов и, взяв с собой одного из депьюти, выехал на место.
Шериф Квентин Хаггис был одним из тех людей, на которых — вне всякого сомнения — держится Америка, да и не только Америка, а и всякая нормальная страна. Жесткий и правильный полицейский, белый мужчина, не злоупотребляющий куревом и алкоголем, соблюдающий закон и требующий его соблюдения от других не потому, что такова его работа, а потому, что в его понимании общество не может существовать без законов, которые должен соблюдать каждый из его членов, нормальной сексуальной ориентации, имеющий дом и не уклоняющийся от уплаты налогов, отслуживший в армии. Это был совершенно неполиткорректный в наши поганые времена образ человека, в наше время героем должен быть человек со слабостями, потому что у большинства людей они есть, и им как-то комфортнее, когда они видят, что у героев они тоже есть, это как бы оправдывает собственные слабости. Но шериф никого не принимал таким, каков он есть, и самого себя прежде всего, в его участке, например, не было пепельниц и нельзя было курить, и если кто-то хотел это сделать — тот должен был выйти на улицу и покурить там, не нарушал это правило и сам шериф. Шериф не был жестоким человеком, если он видел, что человек раскаивается в том, что сделал, и хочет исправиться, — он давал ему такую возможность. Например, когда он поймал младшего Дорварда с дозой, он просто поговорил с ним в своем кабинете, а потом они вместе вышли, прошли в туалет, где Дорвард собственноручно высыпал дозу в унитаз и смыл ее, после чего шериф отправил его домой и даже отцу не сказал. С другой стороны, мелкие наркоторговцы избегали Фредериксбурга, потому что знали — при желании полицейский может трактовать правила применения оружия очень широко, а у всех наркоторговцев оно было — потому что всегда находились ублюдки, которым нужна была доза, но у которых не было денег. Шериф, несмотря на то что не был мексиканцем, победил на прошлых выборах с огромным перевесом, а в округ приезжали люди, уставшие от преступности, — и недвижимость поэтому здесь была в цене.
По своим делам шериф разъезжал на старом и жрущем немало топлива «Хаммере Н3», который был выкрашен в обычный белый цвет, и на крышу которого при необходимости водружалась мигалка на магните. Между передними и задними сиденьями не было стекла, как в полицейских машинах, зато была стойка, в которой был арсенал оружия на все случаи жизни — короткий полуавтоматический «Бушмастер» с оптическим прицелом и pre-ban[22] магазином, старый, полноразмерный пистолет-пулемет «узи» со складным прикладом и неавтоматическая снайперская винтовка «Сэвидж-110» в полицейской версии со складным прикладом. Дробовики двенадцатого калибра, типичная принадлежность американской полицейской машины, шериф не любил и не имел. Из личного оружия он носил не «Кольт-1911», как можно было бы подумать, а «Глок-21».
Полицейский «Хаммер» без мигалки и без сирены остановился неподалеку от заведения, шериф, недолго думая, забрался на капот и посмотрел на происходящее в бинокль. То, что он увидел, ему не понравилось, но, по крайней мере, звонивший не соврал. Как минимум один труп и автомобиль со следами от пуль. Подозреваемых видно не было — но это не значило, что их там нет.
Шериф спрыгнул с капота — несмотря на возраст, он все еще мог проделывать такие трюки без рук.
— Вооружаемся.
Шериф взял «Бушмастер», депьюти — «узи», депьюти тоже отслужил в армии, даже участвовал в «Буре в пустыне», и объяснять ему ничего не требовалось. Вдвоем, трусцой, как волки, с оружием на изготовку они побежали к разгромленному кафе.
К кафе они зашли с тыла, там был небольшой, отгороженный легкой изгородью дворик, в котором была какая-то возня. Шериф выглянул — Альфредо, владелец закусочной, которого он знал и которого подозревал в преступной активности, лихорадочно грузил в старенький, разваливающийся на ходу мини-вэн свою семью и свои пожитки.
Шериф показал на пальцах принятой в армии жестово-символьной связью своему депьюти — держи дворик. Сам скользнул вперед.
Одного взгляда на то, что творилось перед кафе, достаточно было, чтобы понять — дело закончится смертным приговором, если будет кого судить. В Техасе не церемонились с убийцами, но и мафия обрубала концы очень быстро. Все знали правила — если ты засветился, то никакие твои прежние заслуги не играют никакой роли.
Одну за другой шериф проверил машины — чисто. На улице лежал паренек, рядом с ним лежал мелкокалиберный пистолет, шериф заметил и гильзу от него. Значит, парнишка этот стрелял, а потом застрелили и его. Паренька этого он не знал, а вот тех, кто лежал чуть подальше, он знал, и знал очень хорошо. Коты… с ними давно надо было разобраться, хоть всех их вряд ли бы судили как взрослых — одни пацаны. Но все равно надо было бы, иначе бы не произошло то, что произошло. Шериф заметил, что пулевые ранения Котов — скорее всего двадцать второй калибр, а вот кто убил незнакомого паренька — непонятно, хотя он буквально изрешечен пулями. Стараясь не наследить, шериф зашел в кафе, благо дверь была открыта и два стекла разбиты. Один из столиков опрокинут, рядом с ним валяется лепешка бурритос, раздавленная ногой, и гильзы. Шериф пригляделся — девятка и сорок пятый, стандартный набор. Выглядело так, как будто кто-то сидел и ел, причем не один человек, потом они увидели кого-то на улице и открыли по нему огонь. А кого — того же парнишку с двадцать вторым, скорее всего он и затеял бучу, он же не знал, что тут бандиты сидят. А бандиты, возможно, не знали его, просто услышали стрельбу и подумали, что это по их души. В Мексике все хуже и хуже, там много парней, у которых «легкая гашетка». А может быть, и знали. Потом они выбежали из кафе и смотались.
Шериф прошел через небольшую кладовую, поморщился от царившего там запаха, вышел на улицу, туда, где были депьюти, его автомат, Альфредо, его супруга, шестеро детей и старый мини-вэн.
Хмыкнув, шериф закинул винтовку за спину.
— Здравствуй, Альфредо, — спокойно сказал он.
— Э… здравствуйте, сеньор.
— Что произошло в твоем кафе? Ты знаешь тех парней, которые стреляли?
— Э… нет, сеньор.
— То есть это были просто парни? Зашли к тебе поесть и заказали…
— Бурритос, сеньор. Бурритос и тако. И пива.
Шериф улыбнулся. Он видел, что ресторанщик лжет.
— Марк.
— Сэр!
— Иди к машине. Вызови коронера… людей из города, скажи, что здесь убийство первой степени, нужна нормальная криминалистическая бригада. Это первое. Второе. Ты знаешь Марию Мартинес?
— Кто ж ее не знает, сэр? — ляпнул депьюти и замолчал, запоздало поняв, как могут быть сейчас истолкованы его слова.
— Раз знаешь — возьми ее и привези в управление.
— То есть, сэр, я должен ее арестовать? Она же несовершеннолетняя.
Говоря с помощником, шериф краем глаза смотрел за ресторанщиком Альфредо и сразу убедился, что пришедшая ему на ум догадка оказалась верной. Он работал здесь не первый год и не второй, и когда что-то происходило — мог примерно сказать, у кого могло хватить ума сделать ту или иную глупость. Мария Мартинес гуляла с Котами и сегодня была здесь.
