Александр Афанасьев - Отягощенные злом
Где можно быстро заработать много денег, если надежный источник денег иссяк? И кто может быть этим самым шейхом, который так хорошо разбирается в подобных вещах…
А?
– Что мне делать?
– Пока ничего. Ты дал им доступ?
– Да, дал.
– Пиши. Координаты пользователя, физические.
– Они…
– Ничего они тебе не сделают… Давай, пиши…
– Все здесь! – Мера передал под столом флешку. – Вы вывезете меня?
– Конечно, вывезем.
– Боб, это Змея. Боб, это Змея. Прием!
Капитан не сразу понял, что голос в голове – это на самом деле голос в его наушнике. И вызывают его, возможно, давно.
– Змея, это Боб, прием.
– У тебя проблемы. Две машины у центрального входа. Восемь духов.
– Вооружены?
– Не похоже. Идут к тебе.
– Понял. Ухожу.
– Что происходит? – Мера смотрел глазами загнанной лани.
– Ничего. Пошли.
Капитан схватил своего агента за руку – и потащил за собой…
Две машины высадили у заведения «Катус» небольшой отряд. Бригаду, как тут это называли. Много мяса и совсем немного интеллекта, что вполне не мешает простой и здоровой жизни. Как у бычка: пожрал, на туалет поработал, с телкой спарился. И так – пока не откроются ворота скотобойни.
Восемь здоровяков неспешно прошли к вратам «Катуса». Им противостоял всего лишь один здоровяк, и у него шансов не было никаких. В него выстрелили несколько раз из травматического пистолета, а затем кувалдой вынесли дверь. И ворвались внутрь…
Обычно главным в заведениях бывает менеджер, и сидит он в отдельном кабинете. В этом заведении главный был бармен, и он находился за барной стойкой, контролируя, кто и как разливает спиртное и не продает ли кто из-под полы наркоту. Левая выпивка и дурь из-под полы – излюбленный заработок, точнее, приработок барменов, официантов, даже девок из стрипа. И если такое позволять – бар перестанет приносить прибыль, а хозяин будет недоволен. И он тоже. Он единственный из всех работников получал процент от прибыли и потому был кровно заинтересован в том, чтобы никакого левака не было. На него же возлагалась обязанность разбираться с полицией или с различными «борзыми», пытающимися «сломать крышу».
Восемь против одного – это существенно. Ровно столько усиленных картечных патронов двенадцатого калибра содержит магазин помпового ружья «Моссберг-590» под барной стойкой. Но бармен даже не подумал достать его. И дело не в восьми против одного, а в том, что стрельба привлечет внимание полиции, и не простой муниципальной, а криминальной полиции. А это уже совсем другие деньги. Более того – это привлечет внимание и прессы: перестрелка, бар залитый кровью, слетятся как мухи на дерьмо. И кому захочется идти в такой бар? Приносящая прибыль точка в пару минут накроется медным тазом, а хозяин выскажет свое неудовольствие ему. В доступной и крайне болезненной форме.
И потому старший бармен по имени Жорж, наполовину француз, наполовину араб, бесстрашно вышел из-за стойки и заступил дорогу громилам.
– Дверью ошиблись? – спросил он.
– Отскочи, папаша…
Бармен с недоумением посмотрел на руку, сжимающую его плечо, и даже не поморщился.
– Ты дверью ошибся, бык? – с угрозой в голосе спросил он. – Если хочешь знать, таких, как ты, быков глушат током, закатывают в банки и сверху большими буквами пишут «Говядина». Ты что здесь ищешь, чего не терял?
– Не мельтеши, папаша. Громить ничего не будем. Нам тут один мунафик нужен. Из наших, не из твоих.
– Мунафик? А не пойти ли тебе… Ты к себе домой ввалился? Ты знаешь, кто здесь масть держит? Ты кто вообще такой? Под кем ходишь?
– Под Асланом.
– Аслану пять дней назад платили. Он нас сюда ставил. Это он тебя послал или ты сам сюда приперся?
Бык не успел ответить – в туалете бара приглушенно громыхнул взрыв…
Туалет бара был просторным – просторнее, чем раздевалка у спортзала. Туалет не менее важен, чем само помещение и танцпол, от его удобства многое зависит. В туалете получают логическое завершение многие коллизии, завязывающиеся на танцполе и у самого бара. Получившие у дилера дозу спешат сюда, чтобы вмазаться. Познакомившиеся на танцполе и ощутившие внезапное притяжение друг другу, единение душ и сердец спешат сюда, чтобы трахнуться. Поссорившиеся в баре спешат сюда, чтобы набить друг другу морду. Так что туалет при баре – очень важное место, посещаемость зависит от него не в меньшей степени, чем от выбора напитков.
Здесь и сейчас народа в туалете было не много и не мало. Какая-то шпана прижимает одного у умывальников. Счастливый наркоша сидит у стены и ловит приход[32], еще один чуть подальше пускает пузыри. Они счастливы. Звуки из закрытых туалетных кабинок говорят о том, что люди, находящиеся там, тоже счастливы. Каждый счастлив по-своему.
На капитана и его агента внимания не обратили. Наверное, решили, что перед ними парочка содомитов, папочка с сыночком. Тьфу!
Капитан осмотрел окно. Твою мать, решетка!
Этого только не хватало.
– Змея, это Боб! Змея, это Боб. Прием!
– Змея на связи, прием.
– Что на шесть часов?
– Черный ход перекрыт.
Так и есть.
– Мне работать?
– Погоди. Я попытаюсь прорваться.
– Э, ты с кем там разговариваешь, папаша! – агрессивно спросил один из подростков.
– Работай только по сигналу, как понял?
– Понял. Я жду.
Капитан сорвал с руки часы – хорошие, стальной корпус, электронная начинка и отличный кожаный ремешок. Рывком он отсоединил ремешок, открутил защитную крышку, защищающую заводной механизм, из-под нее потянулись две тонкие стальные нити…
Усовершенствованный «Семтекс». Больше пятидесяти граммов в каждой части «кожаного ремешка». Никто и подумать не мог, что в ремешке – взрывчатка, а часы могут переключаться в режим детонатора.
Он поставил заряды – в левом верхнем углу и в правом нижнем, – протянул тонкую проволоку к каждому, выставил на таймере время: десять секунд.
– Э, папаша! – Подростки нашли себе новый повод для приколов. – Ты там охренел или как, отец? Ты чего делаешь?
Капитан толкнул Мера так, что он полетел на пол, и сам прыгнул на него.
– Ложись!
Взрыв бухнул что надо.
Дверь в туалет, тяжелую и прочную, не сорвало с петель, но открыло ударной волной, и она припечатала к стене какого-то нарика, который спешил вмазаться. Потянуло дымом, гарью и острым духом сгоревшей взрывчатки. Толпа шарахнулась в сторону от ужаса, стриптизерша, которая как раз начинала выступление, упала у стойки, только прутья клетки задержали ее. Оцепенели и обе «договаривающиеся стороны».
– Ах, мать твою! – пришел в ярость бармен.
В молодости он был троцкистом, и как-то раз они бросили бомбу в полицейский участок. Так что он хорошо понял, что произошло: опыт молодости подсказал.
– Сукины дети!
Без оружия он рванулся вперед…
Офицеру флота не привыкать к взрывам, обучение обращению с взрывными устройствами и умению не бояться взрывов входит в стандартный набор дисциплин, которые должен знать оперативник. Капитан знал, что при взрыве нужно залечь, желательно в какой-то неровности местности: канаве, воронке, оросительном канале – и широко открыть рот, чтобы ослабить воздействие ударной волны на барабанные перепонки. И все-таки сто граммов – это много. Обычно «сто граммов» не воспринимается всерьез, это полстакана водки. Но эту взрывчатку, созданную на основе «Семтекса», надо переводить в тротиловый эквивалент из расчета «один к трем», а двухсотграммовой тротиловой шашки хватает, чтобы подорвать легковую автомашину.
Долбануло знатно – до искр в глазах и глухоты. Ничего не было видно от дыма, от кирпичной пыли. На полу валялись оглушенные нарки, дверцы туалетных кабинок, достаточно широких и удобных, чтобы разместиться там не поодиночке, а вдвоем, снесло с петель…
Капитан пришел в себя первым из присутствующих. Поднялся, пихнул агента…
– Вставай!
Лицо агента все было в крови и пыли от взрыва, он разевал рот, как вытащенная из воды рыба…
– Вставай, говорю, козел!
Агент что-то шептал одними губами… только капитан не слышал, что именно, – может, от контузии, а может быть, агент и в самом деле только шептал. Капитан давно научился читать по губам, складывалось в одно: «Аллах, Аллах…»
Козел… Про джихад пишешь? Так вот тебе джихад! В полный рост тебе джихад. Кушай, мать твою, не обляпайся! Нравится, с. а?! Или ты думал, что джихад – это так, в Интернете потрындеть?
– А ну, пошел, п…р! Двигай своей ж…
На месте, где была решетка, зиял пролом, капитан мог бы спастись сам, но инстинкт старого оперативника и агентуриста сказал ему спасать своего агента. Он выпихнул оглушенного агента из окна, когда сзади в него вцепились. Не глядя он ударил ногой назад, попал кому-то по кости, тот взвыл, разразившись отборными ругательствами на обычной для Танжера смеси французского, арабского и африкаанс. Он попытался подтянуться, но сзади снова схватились, и капитан понял: по-хорошему уже не уйти. В рукаве был хороший стилет из прочного пластика на подвеске, в кармане связка ключей могла в нужный момент превратиться в кастет, а один из ключей, длинный, с насечкой, как от подъезда – в японскую боевую палочку, явару. Времени доставать стилет не было, капитан выдержал удар по колену, выдернул руку с ключами, пальцы автоматически зажали их в нужном положении, так что длинный стальной штырь с насечкой торчал наружу. Его учили, что действия должны были отличаться максимальной эффективностью, поэтому он ударил в рожу своего врага, метясь в глаз. Судя по истошному реву, попал. Принял на левую руку секущий удар ножом – частично его ослабила прочная кожа куртки, ударил в ответ яварой и пошел на прорыв. Возможно, ему и удалось бы вырваться в зал, где сейчас сущий бешбармак творился, и скрыться, воспользовавшись паникой, но тут оглушительно бабахнуло дробовое ружье, и капитан полетел на пол…
