Сергей Галихин - Видения
Достав из кармана персональный терминал, главный инженер проверил местонахождение спутников, потом проверил связь с мобильной станцией и сказал:
– Это более чем реально.
Через спутник кризисная комиссия корпорации ВИДЕНИЯ соединилась с мобильной группой, уже стоявшей за оцеплением Рязанского центра и в прямом эфире ведущей трансляцию в головной офис. Благодаря мощнейшей оптике картинка была идеальной. Комиссия вошла в Видения и через секунду уже наблюдала за происходящим с расстояния не более двадцати метров от захваченного здания, с точки в десяти метрах над уровнем грунта. Они видели, как штурмовая группа выдвинулась на позиции, как начался штурм. Видели, как из окон первого этажа взрывной волной выбило стекла, как часть здания заволокло кирпичной пылью и дымом. Видели последующие взрывы. Как бойцы выводили из здания заложников. Осталось дождаться официального сообщения о результатах операции.
Артемьев и члены кризисной комиссии едва успели вернуться в реальность, когда позвонил директор ФСБ и сообщил Артемьеву о результатах штурма: пятьдесят семь заложников освобождено, одиннадцать ранено, четверо погибли. Восемь террористов уничтожены. И добавил напоследок, что, к сожалению, им и в этот раз не удалось взять живым хоть одного активиста Великого Люфта. Предположительно, это именно они провели террористическую акцию.
Когда директор ФСБ отключился, Артемьев встал, заложил руки за спину и несколько раз от стены к стене прошелся по кабинету. Подчиненные знали, что, когда шеф думает или разговаривает по телефону о чем-то важном, он любит ходить по кабинету. Пока Артемьев общался с директором ФСБ, инженер вошел в Видения и выслушал доклад технической группы прибывшей на восстановление Рязанского филиала.
– Какие у нас технические потери? – садясь в свое кресло, спросил Егор, когда заметил, что главный инженер вернулся в реальность.
– Террористы успели вывести из строя все оборудование центра. Группа оперативного реагирования заканчивает развертывание мобильного центра.
– Аркадий Рафаэлович, как я сказал, вы контролируете вопрос о компенсациях и берете на себя общение с прессой.
– Будет сделано, шеф.
– Михаил Яковлевич, нужно немедленно усилить охрану объектов. Не справляетесь своими силами, привлеките лучших из лучших со стороны.
– Солидные люди никогда не обижаются, а сразу же начинают обдумывать план мести, – согласился Григорьев. – Я уже отдал распоряжение на усиление. Дополнительные ресурсы на охрану нам не понадобятся, а вот пустить по следу мерзавцев спецов… Я полагаю, это разумно. И вот тут придется потратиться.
– Частный сыск? – спросил юрист.
– Называйте как нравится, – сказал начальник охраны. – Но есть люди, которые найдут верхушку движения «Великий Люфт» раньше, чем Петровка или даже, не к ночи будет помянута, Лубянка.
– И что потом нам делать? – не унимался юрист.
– А когда найдут, – холодно уточнил Артемьев, – чтобы я про этих козлов больше не слышал.
– Шеф, но это же… – в глазах молодого юриста читалось удивление, перемешанное со страхом. – Неужели нет другого выхода?
– Эти ублюдки, Аркадий Рафаэлович, играют не по правилам, – ответил Артемьев. – В такой игре тот, кто играет по правилам, никогда не выиграет. Мне надоело сообщать хорошим людям, что у них убили отца, сына или брата.
– Но мы же не Господь Бог, чтобы судить.
– Зато мы вполне состоятельны, чтобы постоять за себя, – уточнил Артемьев. – За тех, кто нам дорог. Те, кто играет в революцию, сами выбрали свою судьбу. Те, кто погиб в нашем Рязанском филиале, не собирались воевать. Они работали. Кормили семьи. Их работа дарила людям радость. Кому-то надежду, другим воспоминания. Я не хочу постоянно выплачивать компенсации. Считайте, что я очень жадный.
Уничтожение оборудования центра – штука весьма неприятная, но ни в какое сравнение не идущая с гибелью людей. Для корпорации убытки были незначительными, трансляция Видений в кратчайшие сроки будет восстановлена. Но вот движение Великий Люфт… С этим нужно что-то делать. И как можно быстрее.
Артемьев ехал домой в компании главного инженера. С Сергеем Ивановичем их связывала давняя дружба. Еще когда Егор только начинал работать в газете, они вместе ставили машины в одном гаражном кооперативе, их боксы были напротив друг друга. У Артемьева были последние «Жигули», у Иваныча – старенькая «Вольво». Он работал инженером-конструктором в одном военном институте. Руки у Иваныча были злотые, зарплата небольшая, приходилось подрабатывать честным ремонтом, и Артемьев предпочитал чинить у него свой «Жигуль». Меньше чем через год после того, как Артемьев начал работать в корпорации ВИДЕНИЯ, он перетащил к себе и своего гаражного приятеля. Оказалось, что Иваныч в свободное от работы в институте время работал над архитектурой чипа, похожего на чип Видений. Дело известное, идеи витают в воздухе, а гениальные идеи похожи на эфир. Они растворены в пространстве, сотни тысяч людей чувствуют их присутствие, тысячи пытаются уловить, оформить догадки и ощущения хотя бы в концепцию. И только у единиц получается сублимировать песчинки в кристалл. Последние шесть лет Сергей Иванович был ведущим инженером в русском филиале корпорации. Артемьев давно пересел на «Мерседес», а Сергей Иванович так и ездил на своем стареньком «Вольво» и уверял, что еще лет десять машина проходит как нечего делать.
Семейный обед по субботам в доме Артемьева был чем-то вроде священной коровы. Дочь, внуки, старый приятель… В прежние времена Артемьев не грешил сентиментальностью. Он был рад, когда к нему приезжали родственники из деревни, и особенно ему нравилось, когда они уезжали. Возможно, с возрастом у него появились ощущения главы семьи, зов предков напомнил ему, что он «старейшина рода» и теперь отвечает за всех. Возможно, он делал это из-за появившегося у него лет десять назад желания покровительствовать. А родня… Любили они Егора, или он был чрезвычайно богат и влиятелен… Так или иначе, но по субботам собиралась все.
Ровно в два часа Артемьевы собралась в гостиной за большим овальным столом. Егор вместе с Сергеем Ивановичем успели пропустить по стаканчику аперитива, заканчивая завязавшийся еще в машине разговор о переоснащении региональных центров дублирующими схемами вещания. Дочь руководила прислугой и после того, как стол был накрыт, отослала всех на кухню. Ее муж, владелец крупнейшей в стране сети ресторанов, уже успел уговорить больше полбутылки виски и чуть дрожащей рукой метал в мишень дротики дартса. Надо сказать, даже в нетрезвом состоянии у него это неплохо получалось. Восемнадцатилетняя внучка Люда листала модный журнал, попутно болтая с кем-то из своих подружек по телефону. Если чего-то в этой жизни Егор так и не смог понять, так это тягу баб болтать по телефону. Даже когда появились Видения, они не забывали про старомодные трубки.
– Прошу всех за стол, – сказала Любаша.
Загромыхали отодвинутые стулья, легкий звон столовых приборов по фарфоровой посуде дополнился бульканьем разливаемых по бокалам напитков.
Последним к столу, как обычно, пришел внук.
– Привет, ма, привет, па, пенсионерам салют, – небрежно бросил Юра и плюхнулся на свой стул.
Семнадцатилетний внук был из поколения независимых. Тех, кто считает, что родители прожили жизнь зря, что их моральные ценности дерьмо, а мир переполнен лицемерием, и только те, кому еще нет двадцати, точно знают, как этот мир сделать правильным. Обычно Юра носил кожаную куртку и кожаные портки, а на голове дикобраза. Сейчас он выглядел немного поприличнее – потертые джинсы, застиранная майка темно-зеленого цвета с большой надписью на груди: «ИДИТЕ ВСЕ В ЖОПУ».
– Ты опять опоздал, – недовольно сказала мать. – И что за идиотская майка? Сними немедленно.
– Дед, я слышал на вас опять наехали? – спросил Юра, не обращая внимания на замечание матери.
– И мы опять свернули им шею, – ответил Егор.
– Господи, когда же это кончится, – вздохнула хозяйка. – Эти террористы совсем обнаглели.
– Да, дед, не любит тебя Ерофеич, – сказал Юра и, подцепив вилкой большой кусок запеченной курицы, переложил его себе на тарелку.
– Ты о ком? – не понял Артемьев.
– Я о народе, дед, – уточнил Юра, наливая морс.
– Не устал говорить от имени народа?
– А почему ты считаешь, что я не могу говорить от его имени? Чем я не народ? Или чем я не вождь этого самого народа? А? Дед?
– Юра, – укоризненно сказала мать.
– Сходи морду вымой, вождь, – бросила брату Люда.
– Захлопни пасть, золотая молодежь, – огрызнулся в ответ брат.
Мать не выдержала и сказала, едва не сорвавшись на крик:
– Вы можете хотя бы за семейным обедом не говорить друг другу гадости?
