Олег Лукьянов - Лилис
– Но почему я теряю силы и испытываю невыносимую боль, когда кто-нибудь умирает от моей руки?! – выпалил Балаут, сообразив, что это не сон, а видение, ниспосланное свыше, а значит, скоро небесный ангел развеется, оставив после себя вопросы без ответов.
– Ты воин света, а каждый человек носитель света. Убивая свет, ты подтачиваешь собственную опору. Искореняя из мира тьму, наоборот, освобождаешь внутри себя дорогу для света. Спеши же. У тебя мало времени.
Балаут закрыл глаза, сосредоточился на собственном теле и приказал ему исцелиться.
Потом наступили трудные времена. Прошли дни томительного заключения, наступил быстрый суд. Но перед плахой он стоял не один…Очередное воспоминание выплыло из бездонной памяти…
Балаут стоял на высоком деревянном постаменте и взирал сверху на бушующую, словно рассерженное море, беснующуюся толпу. Черный люд заполонил главную площадь, загородил от взора руины домов. Толпа исторгала смрад немытых тел и гудела, как пчелиный рой.
Усиленные цепи на руках Балаута были тяжелы, но все же он почти не ощущал их веса – опальный лорд полной грудью вдыхал воздух и посматривал на небо, затянутое черно-серыми облаками. Скоро пойдет ливень, и это хорошо. Очищающий дождь смоет его кровь с дубового сруба и, быть может, унесет всю ненависть из сердец людей.
Казнь продолжалась. Он не был одинок – последние мгновения и тревоги жизни с ним разделили еще несколько человек. То есть они-то свои мгновения уже прожили: их головы с разинутыми ртами лежали недалеко от мастера-палача. Казнить осталось только его и ведьму. Но ведьма пойдет на плаху раньше – знаменитого лорда оставили «на сладкое».
– …Таким образом, – зачитывал приговор герольд, стоявший под трибуной судей, – сия дева двадцати трех лет от рождения, ведьма и баронесса по имени Лейа, нарушила закон человеческий и ногами попрала слова божьи! После насильственной смерти своего мужа, барона Альдабана, она вышла замуж за барона Мальхинско, который скончался после свадьбы якобы от отравления несвежими овощами! Но не прошло и седмицы, как баронесса Лейа, предъявив права на все состояние ныне покойного супруга, сбросила траур и вышла замуж за барона Белусхинада, умершего через три дня якобы от удара копытом необъезженного жеребца! Сия ведьма, безусловно, подстроила все смерти мужей, дабы иметь возможность претендовать на их наследство! Она также собиралась немедленно выйти замуж за еще одного барона, имя которого суд церкви сохранит в тайне. Мы решили, что сии события не могут быть просто злым роком, а являются специально подстроенными вследствие недоброго умысла. Дабы защитить сынов Ануида от возможности бесславной кончины и от демонического коварства сей ведьмы, мы от лица консула и Верховного жреца приговариваем ее к смерти. Аминь.
– Нет!!! – закричала рыжая, упала на колени и заплакала навзрыд. – Я не виновата!! Люди добрые, они убивают меня только потому, что я ведьма!!!
Помощники палача подхватили вопящую девушку под руки и поволокли к мастеру.
– Опомнитесь, люди! – кричала она, плача, наверное, оттого, что не видела сочувствия в ревущей толпе. – Это клевета! Родственники моих мужей сговорились, чтобы очернить мое доброе имя и не делить со мной наследство!
С нее сбили цепи, заломили руки за спину и обмотали их веревками.
– Они умерли из-за убийц, которых послал лорд Балаут, чтобы досадить мне! Вон этот предатель, казните его, а не меня!
Балаут внутренне скривился – последние мгновения его жизни были необратимо испорчены. А продолжающую плакать, вопить и на что-то надеяться деву положили на огромную колоду, убрали с шеи волосы и отодвинулись, уступая место мастеру, но в то же время следя, чтобы жертва не сдвинулась с положенного места.
– Да-а-а-а!!!!! – не то закричала, не то зарыдала она. – Признаюсь! Это я их убила!!!! Но они замышляли заговор против консула и Верховного жре…
Что Лейа хотела сказать еще, Балаут не понял – блестящий меч палача под одобрительный многоголосый вопль толпы оборвал ее голос вместе с жизнью. Поделом ей… Наверное.
Но теперь настала его очередь. Приговор зачитывали долго и нудно – все сводилось к тому, что Балаут предатель. И когда наконец герольд от имени церкви сказал «аминь», его повели к окровавленной колоде. Настроение немного приподнялось от мысли, что его боятся и уважают. Ведь вели лорда не только помощники палача, но и целый отряд ветеранов-храмовников, подкрепленный паладином и двумя воинами.
И когда до равнодушного палача, опершегося на блестящий меч, оставалось сделать несколько шагов, мир замер и постепенно преобразовался в непроглядную серость.
Снова рядом с ним ударила молния, в ее сиянии возник крылатый ангел.
– Брат, – произнес он, не дав Балауту времени подумать, – меня послал Отец, чтобы передать тебе важное задание. Отныне ты переходишь в подчинение богу мертвого металла – ты должен слушаться его, но не поступать против совести. Через тебя наш Отец станет видеть и разговаривать с ним, когда надо. Это все, брат.
– Но где я его найду? – спросил Балаут, не придумав ничего лучшего.
– Там, где встретил в первый раз, – у костра на болотах. Он будет ждать тебя.
– Но кто он?
– Он бог мертвого металла. Ты уже сражался бок о бок с ним. Спеши же, божества не любят долго ждать.
Серое марево растаяло так же внезапно, как и появилось, а Балаут понял, что продолжает идти навстречу смерти, понукаемый отрядом храмовников. Но теперь у него была цель. Ему поручили встретиться с лордом Диким, и он не мог умереть! Что ж, придется снова сражаться за жизнь и постараться никого не убить… Возможно ли это?
Сейчас станет ясно.
Одно движение плеча, и два храмовника разлетелись в стороны, удар руками, скованными тяжелой цепью, и путь очищен. Он совершил прыжок, оказался рядом с ошеломленным его напором палачом, пронырнул под самый меч и столкнул мастера с помоста.
Спину пронзил наконечник копья, брызги крови, наверное, оросили все вокруг, но лорд не обратил внимания ни на них, ни на пронзившую тело острую боль, прыгнул вниз, в гущу толпы, и попытался в ней раствориться. Это получилось у него не слишком хорошо – лучники, бесцеремонно оккупировавшие трибуны судей, не пощадили ни в чем не повинных людей и дали залп в то место, где оказался Балаут.
И без того громкий шум сделался еще громче, люди вокруг дико закричали от страха и боли, некоторых поразили стрелы, другие упали, и их раздавили третьи, стремившиеся выжить любой ценой. Доселе самоотверженно бросавшиеся на преступника люди, увидев в воздухе тучи стрел, решили держаться от Балаута подальше, подняли панику, тут же образовалась дикая давка.
Но лорд продолжал спасаться бегством, а стрелы продолжали падать на головы несчастных. Понимание того, что он причастен к смерти стольких людей, выворачивало наизнанку, однако лорд отдавал себе отчет, что миссия, полученная им свыше, была, скорее всего, гораздо важнее жизней всех собравшихся тут бедолаг. Это заставляло его ускоряться и распарывать телом толпу, он был похож на щуку, попавшую в бесчисленную стаю мальков, кормящихся на мелководье.
Плечо пронзила боль, в груди торчал хищный кровавый клюв стрелы, но Балаут даже не замедлил движения, он уже выбежал с главной площади и несся по улице в сторону ворот. Людей здесь оказалось намного меньше – толпа рассеялась, и он увидел, что дорогу впереди поспешно перекрывает кавалерия. Скрывшись в руинах дома, недавно разрушенного валуном требушета, он, воспользовавшись секундной передышкой, поднял руки, скованные цепью, и обломал древко стрелы. Спотыкаясь, но не останавливая бега, вырвал из груди наконечник и попросил свои раны исцелиться. Должно быть, ему помогло марево безумия, нахлынувшее от всего, творившегося перед глазами, – исцеление прошло будто само собой. Боль в спине, плече и груди исчезла, правда, накатила волна слабости, и ноги на мгновение потеряли чувствительность. Впрочем, она мгновенно восстановилась, и Балаут побежал еще быстрее.
Уйдя далеко от ворот, лорд оказался у городской стены и какое-то время бежал вдоль нее беспрепятственно. Однако, добежав до баррикад, вновь должен был вступить в сражение. За время короткой осады города многие части стены были разрушены, и хозяйничавшие повсюду паладины вынуждены были закрыть прорехи телегами, досками, бревнами и даже мешками. Они не забыли выставить там стражу!
Четверо солдат еще не знали о побеге преступника и были очень удивлены, когда закованный в цепи верзила врезался в них, с разгона припечатав двоих к баррикадам. Один из солдат, не успев обнажить меч, бросился на Балаута с кулаками, но преступник смял его одним ударом цепи. Последний из оставшихся на баррикаде хоть и успел вскинуть меч, но тоже как-то неуловимо для собственного сознания оказался лежащим на лопатках и воющим от боли, возникшей в животе. Сквозь слезы на глазах он беспомощно наблюдал, как странный воин-преступник перелезал через баррикады…
