Михаил Анечкин - Точка отсчета
– Старшой, надеюсь, в хавчик ничего с земли не добавляли?
– Не бойся. Морпехи всем запаслись. Вон даже костерок не надо разводить, все с собой возят. Что увидели, рассказывайте.
– Эта дорога, которая влево ведет, была тут когда-то очень давно. Может, сто лет назад, а может, и больше. После выброса такое бывает, только редко.
– Это что же получается? Следы, что тут мы нашли, они что, еще до революции, наезжены, что ли?
– Егорыч, ты не поверишь, но так и есть.
– Тьфу ты, напасть, чертовщина она, эта ваша Зона, дьявольское отродье.
– Бритва, объясни нам попроще, так, чтобы понятно стало.
– Старшой отложил в сторону опустевшую плошку и тщательно вытер губы. – Выброс сносит объекты, такие как деревья, кусты, иногда дороги или даже целые дома. Но он же порождает новые, как правило, аномалии и артефакты.
– А эти порождения, они могут друг на друге расти?
– Очень редко.
– Значит, эта дорога…
– Правильно мыслишь. На ней в аномалию почти наверняка не вляпаешься.
– Если пойдем по правой дороге, потом можно вернуться сюда обратно и свернуть налево?
– Только если ушли не дальше чем на триста-четыреста метров.
– Ясно. Сам-то что думаешь?
– Да хрен его знает. Тут не угадаешь. Ты вот, судя по всему, пока что правильно выбирал, куда и когда сворачивать нужно, так что не останавливайся, решай сам – я тебе мешать не буду. Батя сказал бы, что тебя Зона любит.
– Кто это – Батя?
– Учитель мой. Ты пока решай, а я пожру, а то у меня уже давно кишка кишке бьет по башке.
– Зона – она, да, она может кого-нибудь выбрать. – Лом с видом опытного покорителя Зоны покачал головой. – Столько всяких случаев на этот счет бывало…
Вот трепло. Я подумал, не проучить ли мне его, но голод пересилил, так что я предпочел похлебать ароматное варево.
– Как еда? – спросила у меня Наташа.
– Супер, – как мог, с набитым ртом пробурчал я в ответ.
– Ты готовила?
– Ага. У американцев было из чего. У них, представляешь, в сухпайках даже специи в пакетиках расфасованы. И в сумке санинструктора препаратов больше, чем в районной больнице.
Да, это не сублимированный хавчик, который жуешь как резину. Желудок довольно урчал, переваривая вкусную горячую еду.
Лом, облизав ложку, по-хозяйски подвинулся к Наташе.
– Слышь, Натаха, а для взрослых у них там ничё нет, а?
– Вот сам и посмотри. Тебе же вроде нравится в чужих вещах копаться.
– Ага. Особенно в женских. Гы-гы-гы. Хочешь, в твоих покопаюсь?
– Лом, а Лом. – Старшой вмешался в разговор.
– А ты бы рассказал, как в той банде оказался? Лом сразу скис, было заметно, что тема ему неприятна.
– Как, как. Я что, знал, что они такие уроды? Болт собрал рейд, а мне одному никак, как раз компания была нужна.
– Болт? Это которого из «Быков» выгнали? – Я уже догадался, о чем речь, и тут уж спускать Лому не собирался.
– Выгнали или сам ушел, я свечку не держал. – А что, ты не знал, что Болт не брезгует отнять барахло у того, кто послабее?
Лом отвел глаза:
– Мало ли что про кого говорят. Про тебя тоже, может, всякую хрень болтают, мне что, верить?
– Ты, ушлепок, кому-нибудь другому баки заливай. Или ты забыл, кто я такой?
– Чё вы ко мне пристали? Ну правда, клянусь, не знал я, что у него крышу снесло. Одно дело лоха потрясти, а другое этого лоха мочить. Знал бы я, не в жизнь с ним не пошел. И команда у него уроды с вывихнутыми мозгами. Честно.
– Ну-ка, ну-ка, кого они завалили? Лом понял, что проговорился, и заюлил:
– Блин, ну я же в оконцовке слинял от них, Старшой, скажи, ты же видел.
Старшой задумчиво вертел в руках котелок с кипятком.
– Все у этих морпехов основательно заготовлено. Хоть на войну, хоть пожрать. Даже нужду справить и то куча приспособлений. Сижу вот и не знаю, какао выпить, чайку черного или чайку зеленого. Лом, тебе чего налить?
– Я чифирну, пожалуй. – Лом решил, что пронесло. Тупой он все-таки. Я Старшого недавно знаю, но и то вижу, что тот что-то задумал.
– Ну чифирни, чифирни. Еще налить?
– Да спасибо, я это… сам…
– Не, Лом, я за тобой поухаживаю. Мы же друзья с тобой, Ломушка?
Лом испуганно поежился, даже этот кретин почувствовал подвох.
– А у друзей секретов нет. Давай выкладывай все. Подробно и без утайки. Угу?
– Ребят, может, поедем? – Незлобивая она, Наташка, вот уже и Лома пожалела.
– Конечно, поедем. Сейчас только мы с Ломом чифирнем маленько, и сразу же все вместе и поедем.
Лом тяжело вздохнул. Он уже понял, что отвертеться не получится.
– Ну это, перед тем как уходить на Большую Землю, мы поймали какого-то лоха, всего-то третья ходка, а хабар хороший. Не то чтобы сильно редкие вещи там были, но как-то много всего, повезло, видать, парню. Болт с Мутным, как забрали у него хабар, с чего-то начали куражиться. Мутного ваши потом замочили, когда взяли всех на хате. По мне так и правильно сделали.
– Не отвлекайся, дружище, не отвлекайся.
– Ага. Я сначала с ними вместе тоже вроде попинал малого, но потом перестал. Все думаю, когда они остановятся, а те все мордуют лоха и мордуют. Мне бы промолчать надо было, а я возьми и скажи – ладно, мол, мужики, пусть катится. Болт этот зрачками своими наркоманскими на меня вылупился и тихо так грит: «А что, Лом, не хочешь рядом с ним полежать? А мы тебя малех потопчем, а?» Вот тут я и понял, что у парня в башке мозгов совсем не осталось и что сейчас меня урыть могут не за спасибо. «Нет, говорю, Болт, ты что, я же свой». А тот, *censored*, мне в ответ: «А вот щяз посмотрим, какой ты свой». Достает макара, затвор дергает, магазин вытаскивает и грит мне: «Стреляй ему в башку, или оба тут ляжете».
Лом замолчал, явно не желая продолжать.
Старшой нагнул голову, заглядывая ему в опущенные глаза.
– И ты, конечно, того лоха замочил.
– А что я мог сделать? Пулю себе в башку пустить?
– А ты что, после того как с ними в Зону вышел, не понял, с кем связался?
– Понял, когда увидал, что они каждый день колются.
– А что же не ушел?
– Одному по Зоне ходить? Спасибо. А потом, уйти – без хабара остаться. А жрать на что? Может, ты, Бритва, покормил бы меня? Каждый сам за себя, крутись как хочешь или сдохни. У нас в Зоне других законов нет.
«У нас в Зоне». Это у вас, в вашей Зоне, гад. Законы законами, а человеком-то оставаться никто не мешает.
– А тебе его не жалко было? – задала чисто женский вопрос Наташа.
– А меня не жалко? Я, может, потом ночью плохо спал и кусок в горло не лез. А куда было деваться? Потом только и думал, как бы свалить от этих отморозков.
– Ладно, тут уже все ясно. – Старшой поднялся на ноги.
– Давайте завершайте прием пищи и прочие физиологические нужды. Порядок выдвижения сейчас поменяем. Первым пойдет уазик, в нем поедем мы с Егорычем и Бритва. Нейл?
– Я.
– Лома посади на соседнее сиденье, и, если он будет наглеть, сунешь ему в зубы прикладом.
– О'кей.
– Дальше поедем по левой дороге.
Сергей Демидов. Брянский СОБР
Бритва не соврал. Дорога хотя и была неудобной для машин, но больше не пропадала, так что мы поехали быстрее. «Вагонные споры – последнее дело». А машинные? Американцев с нами нет, и Егорыч опять оседлал свою тему. Сам толком не понимает, чего хочет, а вот бубнит чего-то себе и бубнит.
– Наши ребята сейчас, значит, себя не жалея, в Зону идут с американцами схлестнуться, а мы с штатниками в десны долбимся.
– А что, по-твоему, хорошо будет, если схлестнуться?
– Если есть за что, значит, хорошо, я так вот считаю. Давно пора им по сусалам-то врезать.
– Лихо ты, Егорыч, чужими-то жизнями распоряжаешься.
– А надо будет, и сам пойду! В сорок пятом мы им кузькину мать показавши, и сейчас покажем! Вот уж не буду за печкой отсиживаться!
– Я, Егорыч, крайние пятнадцать лет за печкой ни дня не сидел, между прочим.
Егорыч смущенно заелозил за рулем. Сам, наверное, понял, что лишнего ляпнул.
– Ты вот над чем подумай. В сорок пятом за что воевали?
– Я что «маленький», или идиот? Не знаю, по-твоему, за что тогда воевали? Экзамены вон Бритве устраивай, а не мне.
– Ладно, по-другому спрошу. Ты хоть знаешь, на что эта хрень, которую тут находят, нужна? Бритва, дай рюкзак. Что это?
– «Сальса».
– Для чего она?
– Омолаживает кожу, косметология, короче.
– А это?
– «Красный песок». – А это для чего?
– Он тверже алмаза. Сечешь? Из него шлифовальные круги получаются. Вечные. Ювелирная промышленность, точная металлообработка.
– Понятно. Этот кирпичик как называется?
– «Ландыш». Парфюмерия. Чтобы сто грамм ландыша произвести, средний химкомбинат, говорят, смену должен отработать.
– Спасибо, Бритва. Ну что, Егорыч, ты за это собирался помирать, да? За бирюльки, за одеколон и за красивых баб? Сорок пятый вспомнил… Слушать тебя противно.
