Михаил Сухоросов - КНИГА III ВОЛЧЬЯ СТЕПЬ
Когда мы добрались до центра города, лавки и лавчонки стояли уже сплошняком, не говоря уж об уличных разносчиках и маклерах - пока мы прошли квартал, я почти оглох от разноголосой ругани и разнообразных предложений. Наконец Хромой высмотрел какую-то особо гнусную лавчонку, выделявшуюся разве что обшарпанностью, и бросил мне:
- Сюда, - и мы вошли внутрь.
Внутри имел место прилавок из полугнилых досок, а за прилавком скрывался в полутьме молодой человек с длинным горбатым носом и обширной плешью, одетый на южный манер - в кожаном жилете поверх яркого кафтана с высоким воротом и широченными рукавами. Они с Хромым приветствовали друг друга с преувеличенной радостью, обменялись быстро парой неразборчивых фраз - и тут же принялись осыпать друг друга такими оскорблениями, что я невольно потянулся к мечу. Прошло, наверно, минуты две, пока я разобрал, что в цветистых выражениях типа: «отродье пожирателя падали, продавшее труп своей сестры гоблинам» мелькают какие-то цифры. Значит, так они здесь торгуются...
Я, абсолютно ошалев от такого потока ругани, оперся плечом о косяк двери, а они размахивали руками и орали еще минут, наверно, пять, причем оскорбления становились все более изощренными, то, что они предлагали друг другу совершить, было отвратительно и физически невозможно. Наконец, перебрав всю фауну в различных сочетаниях, они, очевидно, пришли к соглашению - во всяком случае, замолчали, улыбнулись и ударили по рукам. Затем в полном молчании произошла сама процедура обмена, Хромой ссыпал деньги в кошель на поясе и двинулся из лавки, сделав мне знак следовать за собой. Я подчинился. Вид у меня, судя по всему, был одуревший, так что Хромой, глянув на меня, усмехнулся:
- Учись. Пригодится.
- Это здесь так принято? В смысле, такие любезности при встрече?
- Этот козолюб хотел меня надуть! Но я ему, собакоголовой гниде...
- Эй, ты с ним уже разобрался. Мы на этом много потеряли?
- Сейчас у нас, в пересчете на имперские деньги, где-то тридцать пять золотых.
- Вот это ни фига себе! - я даже остановился. - Тридцать процентов! А что, ты мог ему и просто так все отдать!
- Не булькай, - он мрачно глянул на меня. - Попробуй ты кому другому имперские монеты всучить, с тобой бы по-другому говорили.
- А что ж так?
- Здесь Империю не любят. Сами когда-то империей были, до сих пор забыть не могут, - ему приходилось почти орать мне в ухо, чтоб можно было хоть что-то разобрать в этом гвалте. Конечно, любой узнает, хотя бы по произношению, что мы из Империи, мало ли сюда со всех сторон света горячих голов и безработных клинков стекается? Но имперская валюта в количестве, превышающем нищую норму, истолковывается как связь с короной...
- А насчет ругани? - прокричал я в ответ. Он усмехнулся с видом некоторого превосходства:
- Тут всегда так: если ты его переругал, то ты тертый калач и своего не уступишь. А то поначалу все они цены несообразные называют.
- Забавно.
Последняя моя реплика окончательно развеселила его, он указал куда-то подбородком:
- Попробуй. Вон вяленым мясом мужик торгует...
- У тебя лучше получится.
- Привыкай, потом пригодится. Сторгуй пару мешков, но больше десяти серебряков не отдавай. Этот уступит. Жду здесь.
Я пожал плечами и двинулся на подвиги.
По дороге мне пришлось перепрыгнуть через флегматичного ишака, вклинившегося между колодцем и возом с горшками, треснуть по уху карманника, который и знать не знал, что я Чародей, увернуться от какой-то омержительной старухи, которая трясла передо мной дичайшей расцветки шалью, словно намереваясь меня в нее завернуть, отвергнуть в крайне невежливой форме услуги сутенера и трех гадателей, популярно растолковать продавцу чудодейственных статуэток, куда ему следует засунуть свой товар...
Но все это оказалось сущей мелочью в сравнении с битвой, которую мне пришлось выдержать, когда я вошел в клинч с торговцем, мужиком долговязым, жилистым и неуступчивым. Язык у него оказался подвешен неплохо, на мои цветистые ругательства он отвечал одним-двумя эпитетами, но какими! И, как Хромой и обещал, торг начался с цифры, ни с чем вообще несообразной. Я, соответственно, поначалу доказывал, что мужик со своим товаром, телегой и мулом стоит никак не дороже трех медяков.
Баталия продолжалась минут пятнадцать, мы имели бешеный успех, за спиной каждого собралась толпа болельщиков. Но, скажите на милость, как может забитый средневековый торгаш тягаться в сквернословии с сыном просвещенного ХХ столетия? Естественно, в итоге он оказался повержен в прах, а я получил вожделенное вяленое мясо за цену, почти соответствующую настоящей.
Пробившись обратно к Хромому, я с гордостью сообщил:
- За восемь сторговал!
- Для начала неплохо... Пошли.
- Куда?
- Увидишь. Хочу кое-что показать. За оружие не хватайся.
Странно все это... Мы с Хромым протолкались вперед еще на десяток метров, и он дернул меня за рукав, мотнул головой, указывая, куда смотреть.
Так, невысокий помост, за ним - что-то вроде разборных бараков, на помосте в данный момент трое - высокий загорелый южанин в чем-то типа халата и в феске с кистью щупает мускулы здоровенного полуголого парня. Теперь в зубы ему заглянул... Рядом суетится какой-то тип с лицом, напоминающим тарелку овсяной каши, судя по одежде, из местных. Ясно, работорговля процветает, даже и в Империи, хотя там она не афишируется. И рынок тут в самом деле универсальный, купить можно все, чего душа пожелает... Только к нам-то это все какое отношение имеет?
Я вопросительно глянул на Хромого, а тот послал мне из-под насупленных бровей взгляд, который можно истолковать только как: «Не спеши с выводами». Ну и ладно, не буду спешит...
Тем временем южанин и продавец, похоже, сошлись в цене, и обстановка на помосте сменилась. Все готово к следующему номеру программы... А с Овсяным, как я сразу окрестил торговца, разговаривает какой-то дюжий усач в камзоле, небрежно постукивая по высокому сапогу с пряжками сложенным вдвое хлыстом. И не один этот усач, сопровождают его четверо в белом... Мать моя женщина, да они ж негры! Все как на подбор здоровенные, черные, как голенища, только глаза да зубы сверкают. Ну ладно, негры и негры, негров я, что ли, не видел? Но главное-то в том, что все четверо вооружены, да не чем-нибудь, а винтовками! Причем не какими-нибудь завалящими, а вполне современного мне вида. Это уже действительно интересно. Кто ж этот усатый?
А в следующий момент Хромой только и успел перехватить мою руку, метнувшуюся к рукояти меча и сжать ее как клещами. На помосте появилась Ларико. Лариса Карцева из города Бурга в моем родном мире. В глотке моментально пересохло, я попытался высвободить руку, но Хромой вцепился в нее мертвой хваткой. Я отер с глаз обильно выступивший пот, на какое-то время из окружающих звуков остался только звон, потом из него выплыл голос Хромого:
- Дубина стоеросовая, уймись! Оборачиваются! Пулю захотел?!
Да, если я сейчас полезу на выручку, шансов нет, даже если предположить, что Хромой меня поддержит. Спокойно, главное - спокойно. С холодной головой к этому подойти... Допустим, от пули я как-то ушел. Не попали. Допустим даже, я разберусь с усатым и его неграми. Так ведь у Овсяного тоже какая-то охрана есть. А о местной охране я ничего хоршего не слышал, кроме того, что у них тоже огнестрельное оружие быть может. Если даже его и нет, то на Чародея стрела в спину действует как и на любого другого человека.
Усатый тем временем приподнял подол грубого, сшитого наподобие мешка балахона, надетого на Ларико, взял ее руку, согнул, разогнул, заставил пройтись взад-вперед по помосту, присматриваясь к походке, заглянул в рот... Она повиновалась безвольно, как под гипнозом. А потом усач и Овсяный принялись орать друг на друга и махать руками. Хотел бы я сейчас на этом помосте оказаться! На продавца и покупателя мне бы хватило секунды, а негры... Даст бог, и с ними разделаться можно... Если б еще при мне не меч был, а автомат. Хромой вцепился в меня, как клещ, и шипел в ухо что-то ругательное. Да, вот протолкаться к помосту - это задачка, Силой тут не очень попользуешься - кто-то еще с подобными способностями неподалеку, и неизвестно, один ли... Знаком в такой толпе сработать - и пробовать бесполезно, кучу народу им позацепляю, а достану ли негров - неизвестно...
А они, кстати, меня уже заприметили. И винтовки свои держат так, как их и полагается держать, шутки ради, блестя зубами, наводят их то на одного из толпы, то на другого... А вот у крайнего правого ствол остановился на мне, и отводить его он не спешит, кивнул на меня своим товарищам, сверкнул улыбкой... Так, теперь уже все четверо на меня смотрят, и улыбаться перестали. Чем это я их привлек? Рост? Да и вид у меня, наверно, очень нехорош...
Там, на помосте, сделка состоялась, усач передал в руки Овсяного объемистый кошель, тот связал Ларико руки впереди и передал конец веревки усатому. Так-так... А вот вне базара шанс у меня появится... Твою мать! Шли-то они вместе с Гельдой!..
