Елена Сидоренко - (Не)люди (СИ)
— Выглядит так, как будто там была бомбежка, верно? Тебя именно это пугает?
Оз, обернувшись, различил на стальном плече Эммы номер. Пятая? Чего она-то тут забыла?
— Ты что, следила за мной?
— От самой кабины, — кивнул дроид и, приблизившись, вдруг начал щелкать затворами платформы. — Помоги мне спуститься. Не думаю, что тебя впечатлит мой самостоятельный кульбит.
Оз непонимающе скорчился, и Пятая, сокрушенно уронив голову, оперлась руками о края платформы и приподнялась, выразительно покачнувшись. Мальчик, вскочив с места, спустил располовинившуюся в районе пояса Эмму на пол, чтобы она не рухнула и не повредила пол и себя.
— Не знал, что вы так умеете… — растерянно пробормотал мальчик, и Пятая рассмеялась. Ее стальные веки двинулись, прикрывая глаза, и Оз понял, что впервые видит, как они двигаются в принципе. До этого ему приходилось наблюдать только за мимикой Эмм в обшивке, а там веки были силиконовыми.
— Только я умею. Отличный способ усмирить Смотрителя, знаешь ли, — просто залезу на стол, и он ничего не сможет сделать. От Четвертой мало толку, когда Смотритель начинает капризничать, вот мне и пришлось придумать способ сделать так, чтобы меня никто с места не смог сдвинуть, — беззаботно поведала Пятая, словно даже хвастаясь. Оз усмехнулся. Снова повисла неловкая тишина, на которую дроид, казалось, вообще не обращал внимания.
— А теперь, я так понимаю, ты пришла поговорить? — осторожно поинтересовался мальчик, когда Эмма, наконец, устроилась рядом с его кроватью.
— У тебя же куча вопросов, — она похлопала рядом с собой, приглашая присесть. — Но ты пойми: как бы ты ни спрашивал, они не скажут то, что ты хочешь услышать. Они просто не знают, а я знаю. У нас все-таки не совсем общая память. Есть отдельные блоки… Кстати, я попросила Первую отключиться от комнаты. Никто не узнает о нашем с тобой разговоре. Я могу сохранить данные в персональный блок, если хочешь.
Эмма замолчала и уставилась на окошко. Оз, проследив за ее взглядом, напрягся и сжал кулаки, но тут же почувствовал на пальцах прикосновение металла. Но Эмма даже не повернула голову в его сторону.
— Не-люди не любят тебя именно поэтому. Они чувствовали, что ты никогда не примешь их мир. Все переживали этот медленный апокалипсис, на который ты даже смотреть не хочешь. Вот ты боишься выглянуть наружу, а они были вынуждены наблюдать, потому что не могли просто зашторить окна и сделать вид, что забыли. Они жили там. Это их дом, Оз. А ты, единственная надежда, его не принимаешь. Причем так демонстративно.
— И что? Я хочу домой. Разве это много?
— Но ты взял за эту надежду ответственность, — голос Пятой стал жестким. — Там, на похоронах Юко. Имей совесть. Ты не можешь вернуться.
Оз застонал и закрыл лицо руками. Эмма не сводила с него взгляда.
— Все не так… Я не это имел в виду тогда. Я думал, что это… не так, — Оз повторился и развел руками, не зная, как объяснить свои чувства. — Да, у меня есть мечта, но — посмотри сама! — это не она вовсе! А вы… — он вдруг уставился на Пятую, которая все так же смотрела ему в глаза. — Вы этой мечтой воспользовались…
Оз соскочил и вцепился в волосы, начиная нервно хохотать. Он все понял: все это было спланировано заранее, а он лишь попался в ловушку и теперь почему-то должен играть в героя, который спасет человечество. Только вот оно этому герою даром не сдалось. Его просто заставили это делать, так изощренно приведя за ручку к якобы своему решению.
Остановило его только щелканье затворов — Эмма самостоятельно умудрилась взобраться на платформу и теперь молча приводила себя в порядок. Потом, подъехав к замершему Озу вплотную, с размаху ударила его по лицу. Мальчик, коротко вскрикнув, рухнул на пол, хватаясь за скулу.
— Знаешь, мы не выбирали стать Эммами и обрести свое сознание, не выбирали стать тебе няньками или лаборантами, дроидом в поле, как когда-то Вторая, или руководителем строительства Города, как Первая. Дело даже не в нашей программе, Оз. Хотя ее мы тоже не выбирали. И Смотритель не выбирал, кем и когда ему родиться. Со сколькими конечностями и каким ДНК. Даже мечту свою не он придумал. Однако идет к ней уже больше века. Сто с лишним лет, Оз. Он уже проводил всех своих друзей, близких, родных — давным-давно. А теперь, когда у него остался только ты, единственный, кому он может передать свою мечту, только ты, который добровольно эту мечту выбрал, сам, черт тебя подери!.. — Пятая осеклась и отвернулась. Оз во все глаза смотрел на нее. — Не смей говорить, что тобой помыкали. Это твое и только твое решение — никто из нас не дергал за ниточки и за ручку тебя к этому не подводил. Тебя берегут, как ничто до этого не берегли. Тебе дают свободу выбора — самая непозволительная роскошь в этом мире! И ты выбрал этот путь. Тебе доверились остатки цивилизации — ты сам убедил их в том, что сможешь, выдержишь. А тут вдруг заявляешь, что нет, это вовсе не то, чего ты хотел, не так себе это представлял, видите ли, небо не такое и мир слишком большой… — в голосе дроида на мгновение промелькнуло презрение.
Снаружи послышался лязг металла, и Оз только сейчас понял, что вибрации больше нет. Трейлер стоит на месте.
— Первая собирается поставить солнечные батареи. Быстро же она разрядилась… Разговор закончен. Мне нужно помочь. Заодно обсудим маршрут обратно.
— Нет, Эмма, постой, послушай!.. — но Эмма, ловко объехав Оза, вылетела из комнаты. Мальчик остался один и вдруг понял: он за четыре дня путешествия вывел из себя четыре дроида. Четыре разные личности…
Весь вечер Оз так и не сдвинулся с места. Ночью переполз на кровать, подтянув под себя ноги — стало холодно. Он думал обо всем, что произошло. О событиях последнего полугода, о Смотрителе, который лишь единожды рассказал ему мечту всей своей жизни — и не свою вовсе?.. А ведь Эмма права: Смотритель попросил о помощи. Всего лишь о помощи, а мечту Оз выбрал сам. Он вспомнил глаза не-людей на похоронах Юко, бледность и раздражительность Смотрителя. Предвидел ли старик, что Оз поведет себя так? Знал ли он, что мальчишка еще не готов к ответственности? Что он и не понял вовсе, какую взял на себя ответственность?
Конечно, знал. И все равно отпустил — даже отправил силой, не позволив передумать. Хотя ведь сам изначально был против этой идеи. А теперь Оз вернется с пустыми руками и позором. Ему придется посмотреть в глаза не-людей. В глаза старику он не сможет посмотреть.
— Простите… — пролепетал Оз, пряча лицо в ладонях и стараясь не разреветься. — Простите меня… Простите…
Он шептал это еще долго, не понимая, не осознавая, что просьбы уже давно перешли в молитвы. И вот когда шепот, наконец, охрип настолько, что Оз замолчал, мальчик почувствовал: он не один в темной комнате.
— Эмма? — сипло спросил он, вытягивая руку вперед и натыкаясь на металл рук няньки.
— Ну и дубина же ты, — ворчливый голос Второй и характерный вздох Третьей заглушили едва слышный всхлип. — Хватит извиняться. Все давно уже поняли, что ты раскаялся и все такое, — Эмма-02 похлопала Оза по плечу, подбадривая, и мальчик закашлялся. Третья протянула стакан воды.
— Давай успокаивайся. Три минуты осталось. Три двадцать, — сказала она, подъезжая к завешенному тряпками окошку. — Иди сюда, Оз.
Он поднялся и, не без помощи Второй доковыляв до окна, где ему торжественно вручили ножницы с недвусмысленным намеком, срезал занавески. Снаружи светало, и небо, казавшееся еще четыре дня назад грязным и далеким, было совсем другим. Совсем как в Городе. Пятая, нарезавшая круги снаружи, обернулась на сигнал от Первой и подняла вверх две таблички, чтобы Оз мог прочесть написанное:
Я признаю себя идиотом и готов ехать дальше.
Я не признаю себя идиотом и возвращаюсь.
Потом развела руки в стороны, и мальчик, сипло усмехнувшись, поднял левую ладонь, указывая на одну из табличек. Право выбора? Эмма, еще раз ткнув пальцем в эпитет, явно обращенный Озу, отъехала от окна. Третья со Второй торжественно начали обратный отсчет секунд. Первая включила какую-то мелодию.
Оз прищурился, но так и не закрыл глаза, когда его ослепил край восходящего солнца. Холодное синее небо, светлеющее и теплеющее на востоке, взорвалось огненно-красными всполохами лучей, которые, пронзая редкие облака, остывали под их дождем и рассеивались сиреневой дымкой где-то высоко-высоко. Поднималось яркое, пронзительно белое и огромное солнце, обнажив золотистый туман, стелющийся по холмам и путающийся в изумруде далеких лесов. Погасли, уснув, последние звезды, проснулось сонное небо, облаками обнимающее светило, умеряя его жар. Земля, казавшаяся черной полосой, налилась зеленым, покрылась свежей молодой травой и мощными, величественными лесами, прячущими в своих недрах остатки тумана бессонную звезду, которая приветливо мигала солнцу, будто здороваясь с ним. Капли росы на стекле трейлера и плечах Пятой блестели на свету, похожие на хрусталь.
