Елена Сидоренко - (Не)люди (СИ)
— Ну да, — непонимающе пожала плечами девочка и напряглась, улавливая злость няни. — А что не так? Она что, плохая? Она обижает Куда?!
— Нет, вовсе нет, — спохватилась Саара, глупо улыбаясь и гладя Нину по плечам, чтобы та поумерила свой пыл. — Просто… Это немного неожиданно.
— Куд тоже говорил, что она хорошая, но мне казалось, он врал. У него голос был странный. Это из-за телефона?
«Это из-за Хельги», — подумала Саара, но вслух ответила совсем другое:
— Наверняка. Вы ведь никогда раньше не говорили по телефону?
— Нет… Но теперь будем! Каждый день!
Саара потрепала девочку по голове и сунула в руки тарелку с печеньем, отправив в спальню. А сама, краснея от негодования, бросилась в зал с твердым намерением скинуть Джонатана с постели, чтобы он проснулся, и выяснить, какого черта Куда отдали матери, а не ей. Тем более в такой ситуации!.. Но Джонатан не проснулся даже тогда, когда с него содрали одеяло и им же ударили. И Саара просто села рядом, пряча лицо в ладонях. Сначала он позволил Ивэй найти ее и забрать в Юсту, теперь еще и Куда оставил Хельге.
— Что же ты, дурак, наделал…
— Няня? — Нина бесшумно прошла в комнату и, оперевшись руками о колени Саары, спросила: — Вот у Куда есть мама. Папа, похоже, умер… А у меня где родители? Настоящие? — больше она ничего не смогла спросить — Саара так неаккуратно обняла девочку, что зажала ей рот. И Нина поняла, что на этот вопрос она никогда и ни от кого не получит ответа. Потому что у нее никогда не было и не будет настоящих родителей.
* * *— Привет, — девочка заулыбалась и поднесла ладошку ко рту, закрывая нижнюю часть трубки. — Эй, ты меня слышишь?
— Привет, привет, — мальчик перевернулся на другой бок и зажал телефон между щекой и подушкой, чтобы мать не заметила, что он с кем-то говорит.
— А почему шепотом? — девочка тоже перешла на шепот и зачем-то сжалась в комочек.
— Так надо, — в голосе мальчика сквозила улыбка, немного шальная и заговорщическая. — Что тебе сегодня рассказать?
— Не знаю. Что хочешь. От нас вот сегодня папа уехал. Он долго спал, так долго, как никогда не спал, представляешь? Весь день и всю ночь!
— Не может быть!
— Может, — девочка пожала плечами и замолчала, не зная, что сказать.
— А что еще? — подбодрил ее собеседник.
— Я вот сегодня слушала сказку. Называется «Волшебник из страны Оз».
— Какая страна?
— Оз! Ой… — девочка начала смеяться, понимая, что если она продолжит говорить шепотом, ничего не станет понятнее. Поэтому она тихо, совсем чуть-чуть произнесла название голосом. Медленно, по слогам: — «Волшебник из страны О-о-о-з-з».
— Понял, понял, — усмехнулся мальчик. — А о чем она? Расскажи мне.
— Я не умею. Обычно ты мне рассказываешь все.
— А ты попробуй, — подбодрил мальчик и лег поудобней. — Давай, я слушаю.
И девочка начала рассказывать мальчику сказку. Путаясь, запинаясь, забывая имена и постоянно смеясь, и мальчик не смог не заразиться ее хорошим настроением. Ее голос успокаивал его, лечил душевные раны. А девочке казалось, что вот он, сидит рядом и внимательно вслушивается в ее слова и грызет то макушку куклы, то акулий зуб. И она даже забылась, неожиданно в середине рассказа бросив:
— Сломаешь же. Не грызи его, а то папа больше ничего тебе не подарит, — она услышала, как мальчик ойкнул. Потом донесся шорох ткани и его пыхтение, и вот он почти прокричал ей в ухо:
— Как ты узнала?!
— Ой… — девочка поняла, что мальчик далеко от нее. — Я не знаю… Но почему-то мне подумалось… — мальчик молчал. Девочка тоже — они оба просто слушали дыхание друг друга.
Они оба думали, что им вдвоем хорошо. И те несколько месяцев, что они провели вместе, играя в брата и сестру, были самыми теплыми. Замечательными. Теперь же, когда они порознь и их разделяют тысячи километров, а может быть, даже больше, они все равно могли быть рядом. Пусть так, всего несколько минут в день за телефонными разговорами…
— Давай когда-нибудь снова вернемся на море? — тихо спросил мальчик. — И все будет как раньше.
— Давай, — согласилась девочка и закрыла глаза, вспоминая. Мальчик тоже вспоминал. И шум прибоя, и соленый воздух с запахом жары. Старый прибрежный домик, продуваемый всеми ветрами — теплыми, нежными. Мягкий песок под ногами и склизкие медузы после шторма, цветные затертые коврики на кухне и в коридорчике, невысокий порог и шляпы на вешалках. Оглушительно тикающие часы и кричащие в небе чайки.
Они вспоминали все это, вновь и вновь рассказывая друг другу, и мечтали, что когда-нибудь вернутся туда. Когда-нибудь, когда им не нужно будет прятаться.
Запись пятая. Четвертое июня. Большое путешествие
Луч солнца скользнул прямо по лицу спящего мальчика, и тот поморщился и попытался открыть глаза. Оз не понял, что происходит, но, уловив краем сознания знакомый интерьер с голубоватой подсветкой над столом, подумал, что, должно быть, еще рано. Ему совсем не хотелось вставать. Ноги и руки ощущались непомерно тяжелыми, почти чужими, а голова — огромной. Это было словно и не его тело, но оно идеально удобно расположилось в ворохе теплых одеял, и Оз снова задремал, улетая куда-то прочь из клетки собственного существа.
— Вставай, — раздался уже привычный бесцветный зов Четвертой: она приходила к ним со Смотрителем по утрам ровно в восемь, будила и снова куда-то уходила, но мальчик не отреагировал, предпочтя сделать вид, что все еще спит крепким сном. Обычно это давало ему минуту-другую, потом Четвертая начинала монотонно действовать на нервы. Оз крепче ухватился за одеяло, натягивая его до ушей и готовясь к ежеутренней пытке.
Эмма провела рукой по щеке Оза, и мальчик смешно скорчился, переворачиваясь на другой бок. Но Эмма не начала требовать проснуться: вдруг хихикнула и весело, с какой-то нежностью в голосе бросила: «Эх ты, сурок». Оз замер и перестал дышать. А потом медленно, как в страшном сне, сел на постели и повернул голову, уставившись на дроида. Он открыл рот, но не смог выдавить ни звука. В голове вдруг зазвенело.
— Третья?.. — он смотрел на стальное лицо Эммы, на котором почему-то не было привычной обшивки, огромными глазами и ничего не понимал. Третья же на ремонте… Но вот она стоит перед ним и явно не знает, что делать. Волнуется. Оз попытался оглядеться, но Эмма вдруг резво загородила обзор, спрашивая какую-то чушь. У мальчика звенело в ушах, и он ничего не слышал, кроме навязчивого шума и собственного пульса. Оз сразу заметил, что он не в своей Комнате — эта была раза в три меньше, — хоть окружение совсем не бросалось в глаза. Видимо, дроиды перенесли сюда важные для него предметы, и это отвлекло внимание. Но лишь на мгновение.
— Эмма… — слабо позвал он, отодвигая Третью и поднимаясь на ватные ноги, но та вернулась на место и попыталась усадить Оза обратно на постель.
— Завтрак еще не готов, не вставай, а то будешь выть, что…
— Эмма! — вдруг заорал Оз, отчего она мгновенно подняла руки и чуть отъехала назад. Этого хватило, чтобы мальчик сорвался и подскочил к окну. Он замер и, вцепившись в занавеску, но так и не отдергивая ее, сипло спросил:
— Мы ведь уже не в Городе, верно? — Оз повернулся к дроиду, лицо которого теперь было до жути похоже на лицо бездушной Четвертой. Третья про себя пожалела, что не может отключиться самостоятельно — Смотритель специально убрал эту функцию.
— Мы уже почти в тысяче километров от Города… — призналась она, не выдерживая взгляда мальчика, и Оз побледнел. Потом, все так же глядя на Эмму, отдернул, наконец, занавеску, которая уже трещала от натяжения.
Снаружи было совсем не то, что он привык видеть с самого детства. Не заброшенные дома, с каждым годом выглядящие все более уныло, зарастающие мхом и грязью, покрываемые лесами на крышах. Не кривые тонкие деревья, стыдливо укрывающие собственными листьями и корнями растрескавшийся асфальт, по которому никто не ездил почти полтора века. Не сиреневое небо под куполом, такое близкое и родное, с чистым серебряным солнцем, плывущим по пластику городской «крышки». Не белый забор некогда кипящего жизнью лабораторного городка, в котором жил он сам, Смотритель и пять Эмм. Не его Город…
Оз, затаив дыхание, смотрел на мир, раскинувшийся перед его глазами, отделенный от него всего лишь тонкими слоями стекла. Он помнил по фильмам, что небо на самом деле голубого цвета, а не сиреневого — там, в Городе, его цвет искажался куполом. А здесь небо было бесцветным, отдаленно серым и с грязными лентами совсем не белых облаков. Оз не мог найти края этого неба, не мог даже представить, как можно дотянуться хотя бы до туч. Ужасно высоко. Слишком далеко, будто бы не в этом мире вовсе. Оз знал, что можно бесконечно долго вглядываться за горизонт, напрягать зрение до рези в глазах и все равно ничего не разглядеть. Но он пытался и щурился, различая легкую рябь раскаленного воздуха на границе с дорогой. Он пытался найти что-то знакомое, хотя бы след Города, но не находил. Даже краешка купола. Даже намека на то, что его дом, место, в котором он родился и вырос, все еще есть. Оз смотрел, забыв, как дышать, едва не грохнувшись в обморок от удушья. Эмма похлопала его по плечу, немного возвращая на землю, позволяя прийти в себя и сделать вдох. Прерывистый, неглубокий, чтобы потом снова выдохнуть.
