Юрий Волгин - После нас
Густав подошел поближе и заглянул в шахту. Далеко внизу действительно плескалась темная вода. Ее отблески хорошо виднелись, потому что этажа на три или четыре внизу кто-то также открыл створки и сквозь них в колодец проникал свет. Мелькнули чьи-то руки, затем раздался грохот ведра и сочное жужжание.
– Трос.
Семен похлопал по распорке между двух стенок шахты, на которой крепился валик с намотанным на него тонким стальным тросом, который шел через специально выдвинутый кронштейн, чтобы не задевать точно такие же распорки, стоящие ниже, и заканчивался на свободно болтающемся ведре.
– Мне можно не убирать ведро, потому что я на самом верхнем этаже, – начал объяснять Семен. – А вот те, кто ниже, вешают его на специальные крючки на задней стенке, чтобы не мешать при спуске другим. На каждой распорке кронштейны тоже расположены не одинаково друг над другом, а в ряд, по той же причине.
– А откуда у вас вода?
– О, это долгая история.
Внизу захлопнулись створки, и Семен начал быстро спускать ведро, регулируя скорость его падения специальной ручкой.
– Так расскажи.
– Попробую покороче.
Ведро плюхнулось в воду и начало сначала медленно, а затем все быстрее наполняться.
– На самом деле у нас есть то, чего нет у других. По крайней мере, в этом городе. В Тисках вообще очень мало вменяемых людей, в основном муты. Мы тут единственные, кроме стаи Бояра, кто держится вместе и старается жить хоть по каким-то правилам.
Семен начал крутить ручку в обратном направлении, поднимая ведро наверх. Сначала Густав хотел помочь, но потом понял, что это ни к чему. С помощью хитроумного переключения скоростей катушка с тросом крутилась и поднимала полное десятилитровое ведро достаточно легко.
– Мы однажды нашли локальную электростанцию. Она работает на водороде и солнечных батареях. Правда, мощности в ней маловато, например, для того чтобы освещать дома. Но для насоса ее хватает. А насос подключен к глубокой скважине, подходящей прямо к подземной речке. Оттуда и качаем воду. Чистая, вкусная, безвредная. Некоторые предпочитают только кипяченую, но я как-то пью без разбору, и ни разу мне не было плохо. Еще, кстати, генератор питает большую плиту на общих вечернях, когда отключаем насос.
Семен поднял ведро, отцепил карабин от ручки и вытащил его на площадку.
– Вот такие дела. Закрой створки, а я пойду поставлю воду.
Довольно скоро они спустились вниз, и это было гораздо легче, чем подниматься. Доктор жил в соседнем, как выразился Семен, «элитном» доме. В нем поселяли наиболее значимых в семье людей, как то: рожающих женщин, новые молодые семьи, докторов, поваров, мудрых стариков и так далее.
С виду он ничем не отличался от дома, в котором поселился Густав, разве что на двери крепилась бумажка под стеклом, на которой обозначались квартиры самых нужных для локального общества людей.
Доктор, к которому Семен вел странника, жил на первом этаже. Удобно и быстро, что очень важно в запущенных ситуациях. Стоило подняться всего на пять ступенек и постучать в металлическую дверь справа.
– Да! Входите!
Семен открыл дверь и подтолкнул Густава. Тот вошел и оказался в весьма странном месте. Сначала он даже испугался и отшатнулся, потому что в углу стоял самый натуральный скелет, а рядом с ним манекен с содранной «кожей» и обнаженными внутренними органами, костями и мышцами. К тому же, тут горела лампочка накаливания, что весьма удивило странника. По помещению распространялся едкий холодный запах, а сам хозяин в нелепом, косо сидевшем на полноватой фигуре халате с закатанными рукавами нюхал какую-то бутыль из синего стекла.
– Проходите, проходите. Знаете, тут пришли ребята из медицинского рейда, я проверяю лекарства на срок годности и не пойму, что с этой мазью. То ли она так должна вонять, то ли нет. И для чего она вообще? Ни этикетки, ничего…
Густав обернулся и тихо спросил у Семена:
– Это точно доктор?
– Еще бы!
Доктор перестал возиться с бутылкой и обратился к Густаву:
– Вы, как я понимаю, наш новый брат? Странник?
– Да, Густав.
– А я доктор Шомов. Присаживайтесь на кушетку.
Доктор улыбнулся и, блеснув голубыми глазами на широком загорелом лице, ушел куда-то в глубь квартиры, то и дело поднося синий пузырек к носу. Густав сел на обитую черным, лоснящимся кожзаменителем кушетку и огляделся. Все тут было в принципе неплохо обустроено. За полузадернутой белой ширмой скрывалась кухня, которую доктор, судя по всему, переоборудовал то ли в смотровую, то ли в операционный зал. Густав увидел там стол, кресло, несколько солнечных ламп, пару хромированных ящичков для инструментов и еще несколько непонятных ему вещей.
В приемной, кроме натуральных пособий, лампочки, горящей белым светом, и кушетки, больше ничего не было.
Вернулся доктор, уже без бутылки, но на этот раз в резиновых перчатках.
– Итак, вы странник. Давно путешествуете?
– Всю жизнь.
– Замечательно! Наверное, геморрой, больная спина, недосыпание, воспаленная простата, ноющие суставы?
– Ничего такого нет, я слежу за собой. Следил. Пока не наткнулся на одних серьезно настроенных парней…
– Верю, верю, с виду вы весьма крепкий. И они вот так разукрасили вас? Бояр, как я слышал?
– Точно, он.
– Ну. Я имел дело с этим господином. Неприятная личность, надо заметить.
Доктор подошел ближе, наклонился и бесцеремонно раздвинул веки Густава, чтобы осмотреть глаза. Странник тихонько вскрикнул от боли.
– Так. Небольшое кровоизлияние в левом, но ничего страшного. Нос болит?
Густав даже не успел ничего сказать, как цепкие пальцы ухватили его за нос и дернули туда-сюда. На этот раз боль оказалась более сильной, и восклицание не удалось сдержать.
– Болит. Но он цел, не сломан. Так. Челюсть тоже на месте. Так. Небольшое сотрясение мозга, скорее всего. Голова кружилась, тошнило?
– Я два дня шел по дикой жаре и ничего не пил, кроме собственной мочи. Как думаете, тошнило меня?
Доктор Шомов усмехнулся:
– Моча – это сильно. Уважаю уринотерапию, когда она спасает жизнь. В вашем случае, видимо, так и было. Ну что, заключение мое таково: ничего страшного. Я дам вам пакет с охлаждающим веществом. Надавите на него посильнее и встряхните. Потом приложите ко лбу, глазам, затем на губы, голову. Короче, как будете чувствовать, что совсем уж холодно, перекладывайте на следующее место. Холодные компрессы еще никому не вредили. Действовать такой пакет будет часа два, поэтому не засыпайте. Если начнет клонить ко сну, снимите с лица. Понятно?
Густав кивнул, так как ничего не мог сказать – ловкие и сильные пальцы доктора зачем-то полезли к нему в рот.
– Зубы тоже в порядке. Не сломаны, не сколоты. Странно для странника, простите за каламбур. Вы же не отличаетесь праведной жизнью. Пьете, курите, нерегулярно едите.
– Я не такой, как вы считаете.
Густав поднялся, давая понять, что пора уходить, но доктор Шомов не хотел его отпускать.
– А какой же вы?
– Нормальный. Не курю, пью… пил только кофе. Все странники, с которыми я общался, мало подходят под тот образ, что вы себе придумали.
– Я не придумывал, я лечил пару таких. – Шомов скрестил руки на груди. – Кофе, говорите? Бог ты мой, в Тисках его почти нет. Я однажды пробовал этот напиток, его дарует нам отец Захарий после исповеди, в награду за очищение. И только из-за одного его вкуса мне хочется пойти к нему и исповедаться еще раз. Но это невозможно.
– Почему?
– Только раз в три года разрешено, – пояснил Семен. – Доктор, может, дадите моему другу компресс и он пойдет спать? Последние несколько дней у него были нелегкими.
– Ах да, конечно!
Шомов встрепенулся, сходил в соседнюю комнату и принес прозрачный пакет, наполненный кристаллами, похожими на крупную соль.
– Там внутри активатор. Надавите посильнее, и пойдет реакция. И не держите слишком долго, а то простудите голову!
– Спасибо, доктор. – Густав улыбнулся, пожал руку в перчатке, которая только что побывала в его ротовой полости, и они вместе с Семеном вышли на улицу.
Наступал вечер. Повсюду медленно загорались солнечные фонари. Их натащили со всего города, и они не отличались похожестью и стройностью композиции, но функцию свою выполняли на ура. Особенно страннику понравились фонари, размещенные на заборах, возле охранников. У них имелся широкий козырек-батарея с отражателем, и довольно-таки сильный поток света освещал смотровые пункты и территорию около них. Дети уже исчезли с улиц, взрослые тоже. Лишь со стороны огорода шли трое жильцов с садовыми инструментами на плечах. Они о чем-то оживленно беседовали.
Во многих окнах тоже потихоньку разгорались огни солнечных лучей, пойманных в западню хитроумными человеческими приборами. Пожалуй, это была одна из немногих доставшихся от предков вещей, которую странник по-настоящему уважал. И еще корабли. Корабли и солнечная энергия. Остальное же в этом мире стало либо опасным, либо абсолютно никчемным, странным и непонятным. Вроде бесполезной мазни в рамках, которую можно и сейчас встретить почти в каждом заброшенном доме.
