Острогин Макс - Мертвецы не танцуют
Айвазика швырнуло на стену. На его стенку. Которую он недавно разрисовал с вдохновением. Шмякнулся хорошо, затылком, прилип на какое-то мгновение, съехал. На стене осталась жирная красная клякса, я подумал, что это достойный конец – клякса выглядела художественно, точно ее специально нарисовали здесь.
Надо будет рассказать Алисе. Наверное, ей понравится. Приятно будет. Расскажу. Что Айвазик теперь покончил с рисованием, ничего уже не намалюет. Сам виноват. Во всех своих бедах люди виноваты сами, так всегда Гомер говорил.
Я с ним согласен. Думать надо. Конечно, художника сейчас не встретишь, редкий товар, а этот Айвазик хороший художник. Если картины вызывают омерзение, то значит, они неплохие. Наверное, последний даже художник, единственный. Ну ничего, научимся, ничего, раньше люди вообще ничего не умели. В пещерах жили. А ничего, постепенно все наладили. И мы наладим. Все научимся – на гитаре играть рисовать. На Луну полетим, не жалко мне этого Айвазика, поганец настоящий.
Ладно, до Луны пока далеко, надо посмотреть, что там у этих есть. Трофеи. Первым делом я вернулся к атаману, у атамана самые ценные вещи хранятся. Хотя если честно, выбор всегда небогат.
Оружие. Обычно штурмовые винтовки и патроны к ним. Винтовки в среднем состоянии, потому что технически сложные и ухаживать за ними не каждый может. У вожака была отличная винтовка. Облегченная, с увеличенным магазином, с оптическим прицелом. Пойдет, Курку отдам. Патроны. Из оружия все, зазубренная бритва еще нашлась, бестолковый предмет.
Остальное снаряжение тоже не выдающееся, барахло, крючки, булавки. Нашелся спирт, почти целая фляга. Лекарств нет.
Плохо.
Обыскал еще несколько трупов, ничего интересного, то же барахло. Гранаты вот только собрал, гранаты пригодятся.
Вернулся в вокзал.
Огляделся. Трупов много. У этих тварей было чем поде-литься, но это потом. Пулемет. Дураки, зачем им пулемет. В кого можно из пулемета стрелять? В нашем мире оружие совершенно бесполезное. Впрочем, мне не хотелось думать, зачем да почему, стоило подумать о другом.
Я взял пулемет, пристроил его поудобнее. Стена. Мне совсем не нравилась эта живопись. Она мне активно не нравилась.
Дрянной пулемет, старый, впрочем, хватило.
Стрелял долго, пока лента не кончилась. По стене, стараясь стереть с нее все, всю эту помойку. Пули отковыривали кирпичи, вырубали штукатурку, откалывали целые пласты, две минуты, и не осталось ничего. Стена.
Раньше тоже любили живописью украшать стены, возможно даже заборы. Только это правильная живопись была, полезная. Например, как грибы отличать, ядовитые от неядовитых. Или как правильно рыбу жарить. Или просто, красивые виды природы, река, а по ней корабли плывут. Или чтоб самолетами летать, раньше люди очень любили самолетами летать…
Ладно, на этой стене мы нарисуем фрукты. Ананасы, бананы, кокосовые орехи, чтобы смотрели люди и радовались. Нет, мы ничего рисовать вообще не станем, эта стена для меня уже совсем опоганена. Взорвем ее, вместе с этим вокзалом, и заново построим. И фрукты чтобы везде нарисованы.
Я прослежу.
– Дэв…
Я обернулся. Курок Стоял, смотрел, губами шевелил.
– Ты их всех… Ну ты даешь…
– С некоторыми по другому никак, – сказал я. – Они не понимают…
– Там молодой совсем… – он кивнул. – Совсем молодой. Как мы почти…
Пучик. Молодой, да… А я его не заставлял с этими…
Я вдруг представил. Как этот Пучик родился, смешной и пучеглазый. Ножками ворочал, ручками вертел, агу, ага, ну, и так далее. Мамка у него была, наверное была, людей без мамки не получается. Растила его, кормила, песни, может, пела. Про уток. Как они летают туда-сюда. А вырос он – и вот…
В шею. А мог бы жить. Человеком стать.
Противно стало очень. Совсем как-то противно. В руках слабость образовалась. Появляется вот человек, веселый, хороший, растет, стрелять учится. А потом раз – и вот… Что происходит-то? Когда именно погань в лоб целует, кто бы знал…
И непонятно из-за чего. И когда все это кончится. Кончится когда-нибудь…
Наверное, тогда я начал злиться. Понимать что-то.
– Ты бы его не убивал, что ли… – Курок смотрел на Пучика.
– Шел бы сюда сам – и не убивал, – огрызнулся я. – А мне плевать. Он сам виноват…
– Ну да, правильно. Что делать?
– Оружие. Шлем…
– С трупов? – брезгливо поморщился Курок.
– Все, что ты носишь – все с трупов! – рявкнул я. – Все! Мир – это труп! А мы ползаем по нему, как мухи… Картинку у Япета видел?
– Ладно, ладно. Я оружие в кучу соберу.
– Собирай… Все собирай, карманы тоже… Нычки проверь, база тут у них.
– Да, конечно…
Курок стал собирать оружие и проверять карманы у трупов, кругом трупы, а у меня только царапины, почти как всегда.
Я сел на скамейку. На эту, железную, вокзальную, посидеть.
Показался Командор. Посмотрел на меня восхищенно и как-то еще. С сожалением, что ли. Вот чего он с сожалением смотрит, а? Я всю его общину выручил, спас раз и навсегда, а он смотрит. Сами не могли справиться, сопли какие-то, а не люди.
– Всех ведь перебил, видали?! – Курок хлопнул в ладоши. – А сам даже не поранился! Я всегда говорил, что он настоящий…
– Карманы тоже обыскивай, – велел я. – Там может быть очень много полезного.
– Обыскиваю…
– Действительно всех? – спросил Командор.
– Половина убежала. Но вряд ли вас побеспокоят, сюда Дорогу позабудут.
– Да… И как?
– Очень хорошо, – ответил я. – Надо было вам раньше этим заняться, а то терпели, терпели… Вот они по одной забирали…
– Иногда по две…
– По две! А если бы они по пять человек забирали? Вы бы так и хлопали?!
– Да… А ты не думал…
– Ерунда, – перебил я. – Не было среди них хороших, сплошная дрянь.
– Но как…
– Все очень просто, – снова перебил я. – Не надо усложнять. Вот я – хороший человек?
Командор не понял, я повторил вопрос:
– Вот я – хороший?
– Да, – сказал Командор. – Хороший.
– Ага. Вот если бы хоть кто-нибудь из них…
Я кивнул на трупы.
– Если хотя бы один из них был на полграмма лучше меня – я бы с ними не справился. Один со всеми. Они все – грешники и недостойны. Просто они пока не встречали ни одного…
Я не стал говорить про праведность.
– Ни одного нормального человека они не встречали. И вот встретили. И это закончилось для них печально. Курок!
– Ну чего?
– Подойди.
Курок подошел.
– Вот он астроном, – сказал я. – Человек мысли, вырос в подземном бункере, питался хорошо, мама у него была, подавилась пипеткой…
– Булавкой, – поправил Курок
– Ладно, булавкой. Если бы он попробовал со мной схватиться, то и минуты не простоял бы…
– Полминуты, – Курок согласно кивнул.
– А все потому, что он сквернословит, – сказал я. – Сквернословит – раз, ленив – два, вериги не носит – три.
– Вериги? – удивился Командор.
– А что? – спросил я. – Вериги. Вериги – это тоже очень важная вещь. Вериги, тропари, размышления – так постепенно и накапливается.
– Накапливается? – не понял Командор. – Что?
– Благодать, конечно, – объяснил я. – Правда. Истинность.
– Ты считаешь, что правда способна накапливаться? – удивился Командор.
– Конечно. Это же ясно. Чем больше ты в правде упражняешься – тем она сильней накапливается. А как соберется много, так ты ее уже как хочешь можешь использовать.
– Ты в это веришь?!
Я даже усмехнулся.
– Ну вы же сами видите, – я кивнул на поверженных. – Они не копили благодать, и даже, напротив, всячески ее попирали. Вот результат.
– Может, ты и прав, – сказал Командор. – Побеждает сильнейший, об этом и раньше писали… Сильнейший, конечно, не физически, душой… Тогда… Тогда все это – отбор? Так получается? Останутся самые-самые, да?
– Не знаю. Что все это – не знает никто. Может, отбор, а может, само по себе все приключилось. Не это важно.
– А что?
– Чтобы правильно все было. До конца. Вот вы…
Я кивнул в сторону эстакады.
– Вот вы все неправильно живете. Бестолково. Нет, я понимаю, это сумасшедшие и дети сумасшедших, и они в восьмом колене все психи… Но надо как-то по-другому. Вот раньше психи пользу приносили.
– Пользу?
– Ага. Народ развлекали. Песни пели, на бубне играли. А вы только крыс жрете. Прока от вас нет, а если нет прока, то и будущего, скорее всего, нет. Поймите, каждый должен приближать будущее. Вот мы, я, Курок, мы территорию зачищаем. Каждый свое поле. От скверны разной, чтобы не было ее. Мы работаем на будущее. А вы нет. И когда будущее наступит – оно с вами тоже не будет особо разбираться. Спросит – что вы делали? Крыс жрали? Ну-ну.
– Но мы…
– Не нужны отговорки, – сказал я. – Лучше подумайте, что вам дальше делать. На обратном пути мы заглянем, проверим.
– Вы все еще собираетесь туда?! – Командор кивнул в сторону Запада.
– Конечно, – ответил я. – Нас ничто не может остановить.
– А вы знаете, что человек…
