Андрей Николаев - Трилогия об Игоре Корсакове

Уже на въезде в Химки Корсаков внезапно почувствовал беспокойство. Он остановил «daewoo» на обочине и задумался. В последнее время он стал доверять таким вот неожиданным сигналам, предупреждающим об опасности, или просто неясному ощущению надвигающейся угрозы. Что могло вызвать подобное состояние сейчас? Поведение Вениамина и его жены? Разговор о происхождении меча?

Корсаков откинулся на сиденье и закрыл глаза, прокручивая в памяти прошедший день. Вроде все было в порядке: звонок к Гладышевым, поездка, встреча. Что-то произошло уже потом. Джипы! Черные машины, похожие на катафалки! Только один из знакомых Корсакова предпочитал разъезжать на таких автомобилях в сопровождении крепких ребят, одетых в черное…

Игорь развернул машину и вдавил педаль газа в пол.

Два черных джипа стояли вплотную к воротам Гладышева, загораживая выезд. Корсаков проехал чуть дальше, мельком увидев за полуопущенным стеклом лицо водителя. Остановив «daewoo» возле увитого хмелем забора, он вышел из машины и нерешительно направился к воротам, поминутно оглядываясь, словно стараясь сообразить, туда он приехал или ошибся. Конечно, если водитель джипа знал его в лицо, то прием не сработает, но придумывать план времени уже не было.

На счастье Корсакова водитель его не узнал. Игорь подошел к передней дверце. Мужчина равнодушно взглянул на него.

— Слышь, командир, — сказал Корсаков, — Васька Огуречников не здесь живет?

— Понятия не имею, — процедил мужчина.

— А адрес вроде бы этот…

— Ошибся ты, мужик. Ехал бы ты дальше.

— Дальше так дальше, — кивнул Корсаков. — О, а это чего такое? — он вытаращил глаза, глядя водителю за спину.

Трюк был дешевый и затасканный, но сработал: мужчина оглянулся, а когда, не увидев ничего интересного за спиной, повернулся к Корсакову, тот через опущенное стекло врезал ему кулаком по челюсти. Мужчина завалился на пассажирское сиденье.

— Ну вот, — проворчал Корсаков. — А то «дальше езжай».

Он подошел к воротам. Калитка была заперта. Вернувшись к «daewoo», Корсаков влез на капот, потом на прогнувшуюся под его тяжестью крышу автомобиля, осторожно выглянул из-за забора. Двор был пуст, через распахнутые двери кузницы не доносилось ни звука.

Игорь выпрямился, взялся руками за верхнюю планку забора и одним движением перемахнул во двор. Упав, перекатился вбок, приподнявшись, прислушался. Было по-прежнему тихо.

Перебегая от куста к кусту, он подобрался к дверям кузницы, заглянул внутрь. Паренек, который давеча наблюдал сквозь стекло за каким-то процессом, лежал на полу. Руки его были стянуты скотчем за спиной, рот заклеен еще одной полосой прозрачной ленты. Корсаков вошел внутрь. Глаза парня распахнулись от испуга. Корсаков присел возле него на корточки.

— Я — свой, — прошептал он. — Понял?

Паренек кивнул.

— Сейчас я тебя развяжу, но говорить будешь шепотом.

Корсаков резким движением сорвал с лица парня ленту, тот коротко простонал, но тут же замолк, испуганно вращая глазами.

— Сколько их было? — шепотом спросил Корсаков.

— Трое и один командовал, — прошептал парень. — Высокий, в плаще. — Он испуганно покосился на дверь. — Один, по-моему, остался там, а остальные пошли в дом. Витьку и Саньку они тоже связали: я видел через приоткрытую дверь.

Игорь размотал ленту на его запястьях.

— Я освобожу ребят, и бегите за ворота. А там… ну, не знаю… к пруду, что ли. Если мы с Вениамином не выйдем через полчаса, дуйте в милицию. Понял?

— Понял, — парнишка, обламывая ногти, рвал с ног скотч.

Корсаков прошел к двери, ведущей во второе помещение, прислушался. Если там остался один и если он безоружен или не успеет выстрелить, есть реальный шанс справиться с ним. Даже если он закричит — до дома довольно далеко, и при закрытых дверях там ничего не услышат.

Осторожно приоткрыв дверь, Корсаков оглядел помещение. Два паренька, которые ковали заготовку, лежали возле кучи угля, спиной друг к другу. Мужчина в кожаной куртке, стоя спиной к Корсакову, смотрел в сад, прислонившись к косяку.

Проскользнув внутрь, Игорь пошел к нему неслышными скользящими шагами. Связанные молотобойцы выпучили глаза. Корсаков приподнял ладонь, призывая их к спокойствию, но было поздно: один из ребят пошевелился, пытаясь перекатиться на другой бок. С кучи осыпался уголь, и мужчина возле двери стал медленно оборачиваться.

Корсаков прыгнул вперед. Видимо, мужчина успел уловить краем глаза движение за спиной. Он резко подался в сторону, разворачиваясь навстречу Корсакову. Игорь узнал его — он спас Корсакова, буквально выдернул его из-под колес автомобиля, когда тот метался по Москве в поисках карт таро. Однако делать было нечего: сегодня спаситель был на стороне врага. Впрочем, может, и не врага, но не друга, это уж точно.

Мужчина ударил правой снизу и тут же добавил слева в челюсть. Корсаков отбил удар в живот предплечьем, нырнул под свинг и ударил кроссом слева. Голова мужчины мотнулась в сторону, клацнули зубы. Игорь подхватил его под мышки, не позволяя рухнуть, и осторожно уложил на пол.

— Извини, друг, — сказал он. — С меня теперь один должок и один раз по морде.

Вернувшись к связанным ученикам Гладышева, он прижал палец к губам и освободил их, затем выглянул в сад, и, стараясь держаться среди пышно разросшейся смородины и крыжовника, бросился к дому.

Глава 13

Сквозь стекло двери, армированное стальной проволокой, разглядеть ничего не удалось. Корсаков нажал витую ручку, медленно приоткрыл дверь. В холле никого не было. На полу ковер, возле камина, облицованного серым камнем, кресло-качалка с брошенным на спинку пледом. Еще два мягких кресла стояли возле небольшого столика с толстым стеклом вместо столешницы. Корсаков вошел, прислушался. В доме царила тишина, только едва слышно тикали огромные напольные часы в углу. Из холла выходили две двери, деревянная лестница вела наверх, на второй и третий этаж. За одной дверью оказался предбанник с маленьким бассейном, заполненным голубоватой водой, за другой — большая кухня с обеденным столом посередине.

Игорь поставил ногу на ступеньку лестницы. Светлое дерево чуть слышно скрипнуло. Корсаков начал подниматься, стараясь ставить ступни как можно ближе к перилам. Преодолев один пролет, он снова прислушался и уловил едва слышные голоса. О чем говорили, разобрать не удалось, и он стал подниматься дальше.

С площадки второго этажа можно было попасть в кабинет, уставленный полками с книгами, или в спальню. Корсаков быстро осмотрел пустые комнаты. В обеих царил полумрак: тонированные стекла на окнах пропускали минимум света, отчего помещения казались неприветливыми и запустелыми.