Ник Перумов - Гибель Богов - 2. Книга первая. Память пламени

Так что, с ухмылкой думал Ан-Авагар, бредя лесной тропинкой, в какой-то степени эти «охотники» даже полезны. Слабые не должны жить, даже после смерти. И особенно — после смерти. Слабые не должны позорить высшую расу, внушая пище дурные и вредные иллюзии, что она может справиться с настоящим вампиром. Ан-Авагар не отказался бы переведаться с такими вот «охотниками», лишний раз доказать, кто стоит на самом верху великой пирамиды, где сильнейшие — верхние — пожирают слабейших, тех, кто внизу.

Лес казался глухим и диким. Опытный взгляд Ан-Авагара сразу же замечал и отсутствие просек, и одни лишь звериные тропы. Обитатели пущи не боялись вампира и не обращали на него внимания — то есть скорее всего вообще никогда не видели человека или же тех, кто на него похож.

Да, увы, только «тех, кто на него похож», с ядовитой усмешкой подумал Ан-Авагар. О двуногих судят по тем, кого больше. А в этом с людьми не мог сравниться никто, даже орки или зеленокожие гоблины. Не говоря уж об эльфах или истинных владыках сущего — вампирах.

Впрочем, пустота чащи Ан-Авагара ничуть не устраивала. На кого ему тут охотиться, на медведей, что ли?

Вампир брезгливо повёл плечами и зашагал быстрее. Ему предстояло добраться до более обитаемых мест.

Когда ты бессмертен, время не имеет для тебя никакого значения. По-настоящему что-то значит для вампира только одно — голод. А с этим дело обстояло неважно.

Ан-Авагар всегда гордился тем, что «это я приказываю своей природе, не природа приказывает мне». Голод? Я его одолею. В конце концов, ему доводилось слыхать о вампирах, пережидавших тяжёлые времена, употребляя одну лишь звериную кровь. Она, разумеется, не шла ни в какое сравнение с человеческой (или гномьей, или эльфьей), но позволяла выжить.

Ан-Авагару, конечно, доводилось испытывать голод, особенно в самом начале истинного пути, пути вампира. Это тяжело, трудно, мучительно. Бороться можно (и нужно), но лишь до определённого предела. Потом нужна кровь. Однако, чтобы довести себя до одуряющего, гасящего сознание голода, требовалось поистине многое — много времени, много потраченных сил на изощрённые заклинания и так далее. Ан-Авагар умел владеть собой, умел не доводить до крайностей — только потому и стал тем, кем стал.

Но на сей раз всё выходило совсем по-иному. Не просто голод, нет. Сосущая пустота, словно внутри Ан-Авагара устроился кто-то дикий, страшный и голодный, медленно пожиравший сами внутренности эльфа-вампира.

Такое он пережил один только раз, давным-давно, сразу после своего обращения. У эльфов это проходит куда тяжелее и мучительнее обычных людей — ну, так Перворождённые потом и добиваются на новом пути куда большего. Тогда ему казалось, что неведомая раньше пустота внутри втянет в себя его самого, так, что он исчезнет без следа, «сожранный собственным желудком», как говорилось в людских сказках его родного мира. Эйвилль Великая тогда помогла, указала способ и средство — простое утоление вампирьего голода не годилось, пришлось исполнять целые обряды. Даже тому Ан-Авагару, едва пережившему собственные смерть и воскресение, даже ему то, что пришлось совершить, показалось… несколько чрезмерным.

Однако с чего ради его вдруг вновь посетило это чувство?

Вампиры никогда не стали бы теми, кто они есть, не без гордости подумал Ан-Авагар, не умей они слушать и различать даже самые тихие подсказки Судьбы. Жуткий голод, словно у только что обращённого, — такое не приходит само по себе. Предстояло выяснить, откуда оно взялось.

Что ж, ещё интереснее, сказал себе Ан-Авагар, стараясь заглушить жгучую пустоту внутри. Что-то в воздухе? Я ведь как-никак дышу, хотя и больше по привычке. А ну-ка, если прекратить?

Он прекратил и некоторое время пробирался так через колючий малинник, вымахавший ему почти до плеч. Ручей по-прежнему журчал в глубокой промоине, вампир уловил взгляд мелкой водяницы, не успевшей вовремя удрать под корягу, и, почти не прилагая усилий, приказал ей умереть.

Маленькое существо, больше всего похожее на котёнка с зеленоватой чешуёй вместо шерсти, опрокинулось на спину, беспомощно дёргая перепончатыми лапками. Она умерла быстро и без мучений — Ан-Авагару их сейчас не требовалось. Он просто проверял. Ставил опыты.

Высшие вампиры, подобные ему, всегда имели власть над мелкой нежитью. Не могли напитаться ею, но зато способны были заставить выполнить любой приказ. Даже прекратить собственное существование.

Итак, его способности никуда не делись. Нечисть тут тоже самая обычная, как и в любом другом мирке, где обитают смертные. Однако… однако…

Он потерял способность рассуждать. Внутренности вспыхнули, поперёк живота словно хлестнули гибкой саблей. Ан-Авагар повалился на колени, кажется, даже взвыл — в последнем он не был уверен. Глаза залило чернотой.

…Приходил в себя он медленно и мучительно. Ноги отказывались повиноваться, в голове всё мутилось. Похоже, у него вообще ничего не осталось, кроме боли.

Проклятие! Что с ним стряслось?

Кое-как ему удалось выползти из малинника на подобие тропы, сбегавшей с сухого песчаного холма вниз, в тёмную и сырую ложбину, где по-прежнему беззаботно журчал неглубокий поток.

Кровь. Ему нужна кровь. Неважно чья, лишь бы горячая.

…Однако как ему, едва ползущему, поймать хоть кого, хоть пичугу или зверька? Вампир мог приказать не только нечисти, ему подчинились бы и иные четвероногие или крылатые обитатели, но едва ли ему сейчас сгодилась бы холодная кровь змей или лягушек. Может, заставить слететь к нему сову? Нет, сейчас яркий день, они спят, а при такой боли просто чудо, что он вообще может хоть как-то рассуждать.

Он пополз по тропе, как-то заставляя передвигаться парализованное болью тело. Может, тут просто такое дурное место? Может, стоит отойти чуть подальше?

И в самом деле, ему показалось, что стало чуть легче, едва он спустился с холма. Потом, правда, боль вернулась, даже стала ещё злее — когда Ан-Авагар попытался взобраться на очередной увал.

Попытался выбраться низинами — но сквозь сплетение густого вьюнолиста не пробился бы и панцирник. Пришлось вернуться на тропу.

Держись, сказал он себе. Ты уже умер один раз. От боли не отдают концы. Во всяком случае, высшие вампиры, подобные тебе.

…Он не помнил, как выбрался из леса. Об исходном намерении идти вниз по ручью Ан-Авагар уже не вспоминал.

Однако тропа вывела его из лесистых холмов на дорогу. На самую настоящую дорогу, широкую и ухоженную, содержавшуюся в образцовом порядке.

Здесь голод и боль стали совсем нестерпимы.