Вспыльчивый барон Кенинг. Книга 2 - Антон Тутынин
— Иха! Гони их! Режь!! — ревел всадник, подстёгивая своего жеребца. Их отряд из двадцати человек успешно разбил заслон из местных мужиков на дороге, и теперь гнал эту нестройную толпу по улице, расправляясь со всеми подряд. Мужик, старик, подросток — плевать! Всех под нож! Только баб да молодых девок не трогали по понятным причинам.
Удар! И какой-то крестьянин с дрекольем падает под ударом сабли с рассечённым черепом. Ещё удар, шею следующего парня рассекает острая сталь, заставив того хрипеть на земле. Но недолго, ибо следующая лошадь мгновенно оборвала жизнь раненного, раздробив грудную клетку своими копытами. Десятки погибших за несколько минут!
«Свух!» — мимо мелькнул брошенный кем-то топор, но выстрел из пистоля мгновенно раздробил отважному дураку грудную клетку, отбросив назад.
По всему огромному селу растеклась бандитская шайка, разоряя один двор за другим! Выбивали двери, резали мелкий скот, насиловали баб, да девок молодых стаскивали к повозкам — тех, кто не успел в лесу схорониться. А было таких очень немного. Слишком внезапным было нападение конных воинов! Слишком быстро банда окружила это село.
— А ну бегом дело делать, олухи злоебучие! Хватит сиськи бабам мять — барон Кёнинг ждать не будет! — командирам же время от времени приходилось пошевеливать банду, дорвавшуюся до развлечений, не забыв ввернуть имя того, кто станет козлом отпущения за все их преступления! Всё же умные у них командиры.
— Ха-ха, слушаюсь! Так точно! — глумились друг над другом бандиты, обхохатываясь от этой игры в наёмников.
— Да мы ж со всем старанием! А-ха-ха!
И это было уже восьмое поселение за сегодня. Банда прокатилась по территории баронства, где не было крепостей и дозорных башен империи, словно стая волков, хватая всё что плохо лежало. Выгребали деньги, серебряную утварь у зажиточных крестьян, поселковую казну и прочие материальные ценности. Забивала скот, грузила зерно и овощи.
Но всё равно самым ценным товаром были молодые девицы, годные к продаже в рабство. Естественно не внутри Сальдисской империи, здесь бы их сразу за жабры прихватили, но через контрабандистов можно было легко сбыть этих девок в соседней империи Зарукум! При том и цену получить приличную — по пятьсот золотых драхм за каждую девственницу! Ну или четыреста пятьдесят кун десятилетней давности, или триста пятьдесят золотых кун столетней чеканки, если на местные деньги. Но драхмы были предпочтительней — с ними не было такой чехарды с содержанием золота.
Естественно такой массовый захват в рабство и геноцид крестьян не пройдут незамеченным, — как никак территория герцогства Нойманн. А значит последует разбирательство. И вот тут-то барон Кёнинг придётся как нельзя кстати! Пусть самоуверенный юнец теперь разбирается с Дланью Императора сам.
— Сколько собрали? — Лис как всегда выглядел чуть отращённым, но это было обманчивое состояние. Он как настоящий зверь чутко следил за своим окружением и всегда был готов к нападению. Двойка главарей ехала размеренно во главе колонны из повозок и их охранения из бандитов, уже по темноте возвращаясь в свои логова.
— Сорок три повозки забиты битком. Триста двенадцать девиц. Все юные, чистые. Фуража и корнеплодов на пару лет вперёд лошадям хватит. Муки сеяной три повозки битком набито, и ещё с отрубями девять. Деньгами, утварью и украшениями набрали тысяч пять-шесть кун золотом. Немного, как и ожидалось — в империи монеты мало. Ну и мясом затарились. Пивом ещё домашним, вином.
— Синьган не вернулся? — посмотрел на заместителя Лис.
— Не видал, — помотал головой белокурый бандит, — Но я видел на закате зарево на горизонте. Небо светилось ярче самого заката, словно сам нечистый там резвился! Сейчас тихо, наверняка уже всё закончилось, а значит этот ускоглазый скоро вернётся. К рассвету вероятно нагонит.
Так и вышло. Когда колонна встала лагерем в лесу, дабы переждать самое оживлённое время на дорогах, прежде чем разделиться на десяток небольших групп, и быстро рассосаться по соседнему баронству, на рассвете второй заместитель ворвался в лагерь со своими людьми. Весь в пыли, воняющий гарью и дымом, и тотчас вошёл в небольшой шатёр Лиса.
— Лис, ты как хочешь, а я с этим исчадием геенны дел иметь не хочу! — схватив кувшин с пивом, Синьган присосался к нему словно к сиське младенец, шумно выдув всё содержимое.
— Что ты видел? — но Лис даже бровью не повёл, продолжив на бумаге производить расчёты полученных доходов. Ну и учёт добычи в целом.
— Пиздец я там видел! Форменный! — огрызнулся Азиат, рухнув на подушки, — Эта… тварь. Человеком я его никак назвать не могу. Буквально стёрла с лица земли особняк Хасельхофов! Не знаю с кем оно там сражалось, но я чуть не ослеп от вспышек, и не оглох от взрывов, даже лицо обгорело, — показал он на левую сторону красного лица, где отчётливо виднелось несколько волдырей, — И это… с трёх километров… и только свет! А уж сколько огня было на месте боя, и подумать страшно. Лес вокруг нас чуть не вспыхнул…
— Неожиданно…
— Неожиданно, блядь! Я тебе так скажу, Лис, если я с этим существом лицом к лицу столкнусь, сразу себе пулю в висок пущу. Сам. Не хочу гореть заживо… Лучше с архимагом в одиночку сойтись — там хоть сбежать есть варианты.
— Вспомни всё что видел. И запиши по пунктам: дальность его техник, силу заклинаний, время действия, время перезарядки и подготовки заклинаний, в общем всё что сможешь вспомни. А пока дуй отдыхать. Мы там тебе двух девиц подобрали, сисястых, миниатюрных, да помоложе, — лет четырнадцати. В общем всё как ты любишь!
— Сучки?! Очень кстати. А список свой раньше вечера не жди — умаялся я, — азиат поднялся с бархатных подушек, направившись к выходу. А Лис погрузился в думы. Как-то слишком монструозно звучали описания произошедшего боя — люди так не умеют. Даже архимаги действуют скромней… обычно.
— Кто же он такой…? Во что Кёнинги его превратили? Зачем выперли из рода?
Число вопросов только росло.
* * *Кондрат с трудом держался за седло огненной лошади, стараясь не вылететь из него на виражах. В повороты четвероногая зверюга входила на такой безумной скорости, что земля из-под копыт летела фонтанами! При этом уздечку трогать он категорически не желал, опасаясь пылающей гривы —
