Михаил Белозеров - Гибель Марса

  Я крикнул:

  -- Беги! Беги!

  С ужасающим грохотом и шипение бластер БК выстрелил еще раз: "Буф-ф-ф..." Взрыва снова не последовало.

  Пожарник бросил бластер БК и кинулся со всех ног, но поскользнулся, набирая скорость. Это спасло ему жизнь. Вместо него очереди попали в камена, занявшего позицию под памятником Петра Великого.

  После этого началась беспорядочная стрельба. Камены палили во все стороны и во все, что движется. Я тоже побежал, страшно разочарованный в том, что пожарник зря рисковал жизнью. И тут рвануло! Ощущение было такое, словно меня кто-то ударил под колени бейсбольной битой. Я рухнул лицом вперед. На секунду взрывы и стрельба стали чем-то далекими и не относящимися непосредственно ко мне. Мне все было безразлично. Я вспомнил Полину и Наташку. Глупо мы расстались. Я очень их любил. Надо было пасть на колени и покаяться во всех существующих и несуществующих грехах. Но я был слишком горд.

  Потом я подумал, что когда разорвана вся душа и остался только дух, очень легко умереть, и очнулся в каком-то каземате. Совсем рядом короткими очередями бил пулемет.

  -- Вот так! Вот так! Получайте! Получайте! - орал пожарник.

  Страшно кружилась голова. Я встал на карачки, потом, пошатываясь, выпрямился и выглянул в окно. Площадь, которая то занимала вертикальное положение, то становилась на место, была усыпана телами в черных плащ-накидках. Там, где были минометные позиции, темнели воронки. Сами мы находились, как я понял, в подвале Монетного двора.

  -- Куда! Убьют! - крикнул пожарник.

  Я вовремя, как по огромной дуге, отпрянул -- стена ударила наотмашь, и в голове загудело. Кованную дверь, которая находилась у меня за спиной, разнесло в щепки. Лупили короткими очередями с колокольни.

  -- Чего стоишь, стреляй! - оглянулся пожарник.

  Я поискал, из чего бы, но обнаружил только странный агрегат - не бластер БК, не ах-пуч и не штурмовой автомат, а нечто уродливое - с огромным коробом в том месте, где у обычного автомата была затворная коробка, и со странным, длиннющим прикладом. Даже как такового прицельного устройства не было, а только один огромный набалдашник величиной с кулак - должно быть специально для уравновешивания агрегата. Чтобы поднять его с пола, мне пришлось стать на колени - каземат качался, словно плот на крутой волне, но я уже привык.

  -- Брось! -- крикнул после очереди пожарник. -- Возьми автомат, эта штуковина не работает.

  В каземате повсюду стояли зеленые ящики с оружием. Я подивился на эту роскошь и решил, что нам повезло - как-никак целый арсенал.

  -- Сейчас... -- отозвался я, дернул за какой-то рычаг, нажал на гашетку.

  Взрывной волной меня откинула метра на три, а в стене напротив образовалась дыра величиной с грузовик. Сквозь пыль я разглядел, что там склад армейских коек. Пожарник, отплевываясь, истерически захохотал:

  -- Ха-а-а... Здорово!

  Тогда я поднялся, высунул ствол странного агрегата в окно, закрыл глаза, чтобы меня не качало, как травку, и не отрывал палец от гашетки до тех пор, пока агрегат не перестал дергаться. Собственно, стрелял я секунд пять, не больше. По крайне мере, мне так показалось. Наступила гробовая тишина. Взрывалось только в отдалении. Если до этого в подвал каждую секунду влетало по пуле, а то и две, то теперь можно было спокойно осмотреться. Похоже, я смел Петропавловский собор, а от Ботного домина остались одни воспоминания. Трудно было разглядеть, что стало с главным казначейством и с артиллерийским цейхгаузом. Но, похоже, я их тоже разнес вдребезги.

  -- Вот это оружие! - удивился я, восхищенно разглядывая агрегат. - Почище ах-пучей!

  -- Это нибелунши, -- уверенно сказал, оглядываясь, пожарник.

  -- Что-что? - удивился я.

  -- Оружие гвардейцев черных ангелов.

  -- Откуда ты знаешь? - спросил я, массируя ухо, в котором противно звенело.

  -- А ты посмотри, для каких оно здоровяков.

  И действительно -- мне было крайне неудобно стрелять из нибелунши. Казалось, оно предназначалось для гигантов. Расстояние между прикладом и гашеткой было настолько большим, что я с трудом дотянулся до ее. Правда, при той мощности, которой обладали нибелунши, прицельной стрельбы и не требовалось. Но и отдача была приличной. Только теперь я почувствовал, что почти вывернул себе плечо.

  -- Ладно, пора сваливать, -- скомандовал пожарник, снимая с подоконника пулемет.

  -- Давай поищем аккумулятор к этой штуке, -- предложил я.

  Мы стали рыться в ящиках, но обнаруживали лишь штурмовые автоматы и комплектующие к ним.

  Вдруг раздался низкий, свистящий звук. Мы выглянули в окно. Над крышами Петровской куртины завис "джива" -- боевой аэромобиль каменов. У него был острый, скошенный нос, из-за чего его прозвали аистом, треугольные крылья и подвески с оружием.

  -- Полундра! -- крикнул я и выскочил в коридор.

  Через мгновение следом выскочил пожарник, и мы в два прыжка вознеслись на первый этаж. Нас спасло то, что мы побежали не через Васильевскую куртину, то есть не по прямой, тем самым не попав под разрывы, а свернули на Зотов бастион. И уже было спрятались за его правое крыло, где в сторону города смотрели копии древних пушек из пластмассы, как сзади стали рваться ракеты. "Джива" срубил монетный двор под основание. Разрывы ракет сливались в одно протяжное: "Бух-х-х..." Я даже не успевал их считать. Затем взорвался оружейный склад. Через наши головы в Неву-Москву-реку дождем посыпались куски "древних" стен и тонны земли. Мы вовремя скатились по узкому входу в капонир, который вмиг завалило так, что через амбразуры внутрь насыпалась земля.

  В течение минуты Петропавловскую крепость трясло и качало. Стены и перекрытие капонира подозрительно трещали. На голову сыпался песок.

  Пожарник философски произнес, очищая уши:

  -- Капец... -- и обреченно присел.

  Но перекрытие выдержало. Землетрясение прекратилось. Пожарник в ожидании улыбнулся -- больше не качало и не трясло. Мы прислушались. "Джива" не гудел, только где-то в отдалении, похоже, за рекой слышались глухие выстрелы.

  -- Если это вся война, -- сказал пожарник с сожалением, -- то нам здорово повезло.

  Я развел руками. Оказалось, что все это время я тащил с тобой ненужный теперь нибелунши.

  -- Черт! - я бросил его в сердцах на землю.

  -- Не спеши, -- сказал пожарник, поднимая нибелунши. - Похоже, эта штука от него, -- и, порывшись в карманах, достал обойму. -- В последний момент нашел.

  -- Точно! -- обрадовался я.

  Он перезарядил нибелунши. В глубине его что-то щелкнуло, а справа на кожухе появился контрольный огонек.

  -- Слушай, ты ведь не пожарник, -- сказал я.

  -- Не пожарник, -- хитро признался он.

  -- А кто? - спросил я.

  Пожарник поморщился:

  -- Не положено говорить, но теперь уже все равно.

  -- Ну да... -- облегчил я его душу, не понимая, куда он клонит.

  -- Спецслужба.

  -- Метаполиция? - спросил я.

  -- В общем, да, -- нехотя признался он.

  По выражению его лица я понял, что он врет. Его, наверное, учили врать всегда и везде. Недаром в нем чувствовался изъян, как червоточина в яблоке.

  -- По мою душу пришел?

  -- Мне поручено тебя задержать, -- признался он так, словно ему было страшно неудобно, и инстинктивно повел стволом нибелунши в мою сторону, хотя применять это оружие, как и бластер БК, в замкнутом пространстве было смерти подобно.

  -- Когда? - спросил я, понимая на уровне подкорки, что влип.

  -- Нет, нет... совершенно случайно, -- он показал на ухо. И я понял, что у него там приемопередатчик типа "ракушки". - Еще в там... в доме. На тебя и собаку пришла наводка.

  -- Понятно, -- сказал я. -- Новости какие-нибудь есть?

  -- Н-н-н... -- покачал он головой, улыбаясь безоблачно, как младенец. - Как только мы попали на баржу, передачи прекратились.

  -- Плохо дело, -- вздохнул я. - Думаешь, центр взяли?

  Мне даже не хотелось думать, что захвачен Кремль и командные пункты по всей стране.

  -- Черт его знает, -- отозвался пожарник. - Кстати, меня зовут Виктором Ханыковым.

  Я тоже представился. Мы разговорились мирно -- как молочные братья. У нас даже оказались общие знакомые - например, начальник информационной службы полиции.

  -- А мне сказали, что ты опасен, -- расчувствовался Виктор Ханыков.

  -- Ха-ха... -- коротко рассмеялся я. - Если бы все были такими опасными...

  -- Это точно, -- согласился Виктор Ханыков. - Но пора выбираться.

  Мы попытались было откопать вход к капонир, но, когда наткнулись на зубцы, которые были выворочены из парапета Зотова бастиона, то поняли, что копать надо в другом месте. К счастью, часть энергии взрыва пришлась вдоль правой стороны капонира, и амбразуры были засыпаны лишь отчасти. Минут через десять мы увидели свет, а еще через пять сидели с Виктором Ханыковым на бастионе, вытряхивая землю из волос, и смотрели на крепость, от которой почти ничего не осталось, кроме Екатерининской куртины и бастиона Головкина - гуляй не хочу.