Дмитрий Казаков - Кровь ангелов
– Сердца наши мертвы и пусты, миллиарды осиротели, ибо пусто место того, кто первый в Явленном…
Ритуал Инкарнацио, с него начинается всякое новое правление.
Дождавшись нужного момента, Вальгорн с бьющимся сердцем шагнул в дверь. Ударивший в лицо яркий свет ослепил его, но бывший принцепс замер, нащупав левой рукой твердый угловатый подлокотник.
Подлокотник Мерцающего престола.
Глаза привыкли, и Вальгорн увидел Каелума, со вскинутыми руками расположившегося в центре жертвенного круга: торчит белая шапка верховного понтифика, сверкает третий глаз во лбу, другие два горят торжеством, щетинятся молниями алые облака на сутане.
– Утешь же нас! – воскликнул жрец, содрогаясь всем телом. – Утри наши слезы!
Вальгорн ответил, что положено, и Каелум, поднявшись на ноги, зашагал по ступеням к трону. С боков к нему пристроились двое помощников, один с полотенцем, другой с кувшином из серебра, такого старого и темного, что оно выглядит почти черным.
И тот и другой предмет из храма Согласия, построенного Антеем, и, согласно легенде, принадлежали Основателю.
– Божественный Дух нисходит в плотское! Тварное пронизывается Высшим! – загудел верховный понтифик, оказавшись рядом с Вальгорном, и тот опустился на колени.
Согнув голову, он почувствовал себя беззащитным, и страх поразил сердце, подобно холодному лезвию, – в пределах дворца нет никого, кому он мог бы доверять, на кого опереться, жрецы служат Каелуму, и экзорцисты слушаются его приказов, окружающие трон преторианцы смотрят в рот Овиго.
Но ничего, уже помчались целеры к Волюнтасу…
Вальгорн задышал чаще и пропустил страх сквозь себя, как его учили в Скола Анимус: всякое чувство делает тебя сильнее, и главное – отдаться ему целиком, позволить ему пройти до глубины души, до самых основ естества.
Освященное масло потекло на макушку, неприятно защекотало кожу, и тело бывшего принцепса сотрясла благоговейная дрожь – именно в эти мгновения он из обычного человека, пусть и с кровью ангелов в жилах, превращается в Божественную Плоть…
Странно, что пока не чувствуется никаких перемен.
Верховный понтифик вытирал Вальгорну голову, а тот поглядывал по сторонам – скамьи амфитеатра заполнены, но там никто не сидит, все стоят на коленях, как и положено. И те, кто достоин того, в первом ряду, у самого края усыпанного песком жертвенного круга.
Овиго, префект претория, громадный, как два человека разом…
Сивилла Альенда – седая голова над коконом из алого шелка…
Еще кое-кто, на кого лучше не глядеть, ибо сегодня он без ипсе-плаща…
Срочно вызванные в столицу проконсулы и легаты – блестят золотые пуговицы на мундирах, торчат перья на парадных шлемах, руки в белых перчатках лежат на рукоятях церемониального оружия.
Если кто из них и недоволен сменой Божественной Плоти, то скрывает это.
Пятый легион, посмевший вступить в бой с преторианцами, раздавлен и будет сформирован заново. Гальвий эру Цейст погиб, не успевших вовремя сдаться офицеров ждет наказание, и вся армия Империума в один голос поет осанну новому хозяину Мерцающего трона!
– Аве, Кесарь! – провозгласил верховный понтифик так мощно, что заглушил барабаны.
– Аве, Кесарь! – отозвались зрители, и голоса военных смешались с голосами занявших верхние скамьи гражданских чиновников, консулов, преторов и прокураторов, всех, кто смог прибыть на торжество.
А задержавшиеся или сказавшиеся больными вскоре об этом пожалеют.
Вальгорн поднялся на ноги и вскинул руку, приветствуя толпу – именно толпу, неважно, из кого она состоит, ведь все, кто ниже единственного, вознесенного надо всеми, недостойны индивидуальности…
Торжество переполняло его, рвалось наружу, тянуло за углы губ.
И только крошечный червячок беспокойства мешал Вальгорну целиком отдаться ликованию – проклятая фемина исчезла без следа, точно растворилась в воздухе, и мальчишка с Аллювии, непонятно откуда взявшийся родственник, ухитрился сбежать из дворца. Экзорцисты и рекуператоры так его и не нашли, хотя пытали нескольких уродов из внутреннего двора.
Но сейчас не время думать о досадных мелочах, ведь Вальгорн Третий стал Божественной Плотью!
– Аве! – отозвался он, и верховный понтифик вместе с помощниками двинулся вниз по ступенькам.
Наступает момент жертвоприношения, вот только оно пойдет не совсем так, как обычно, и это станет сюрпризом для Луция Каелума, и вряд ли единственным в ближайшее время.
Мерцающий трон вспыхнул, мягкий свет окутал Вальгорна, и внутри у него что-то сдвинулось. Он не понял, что именно, вроде опять ничего не изменилось, но в то же время он стал другим.
Да, жертвоприношение… и для начала в честь Божественной Плоти жизни лишится не безымянный юнец в белом балахоне, а некто более значимый, можно сказать, уникальный…
Это будет настоящая, воистину благодарственная жертва!
Верховный понтифик удивленно обернулся, когда Вальгорн зашагал следом за ним, на лице жреца отразилось замешательство – еще рано, обреченных на гибель людей еще даже не подвели к жертвенному кругу, и Божественной Плоти пока нужно сидеть на троне.
– Аве! – воскликнул бывший принцепс, вступая на желтый песок.
– Мой государь, вы… – прошептал Каелум, но Вальгорн не стал его слушать.
– Только в руках моих право нести смерть и милость! – объявил он, вытаскивая из ножен клинок из вибростали, привезенный с Волюнтаса и ни разу не подводивший хозяина. – И сейчас я покажу это, и да будет первая кровь, пролитая в мою честь, угодна не только Плоти, но и Духу!
Он взмахнул оружием и глянул на Альенду:
– Иди сюда, сивилла.
– Да, мой государь, – отозвалась она, и красный шелк зашелестел, отмечая ее шаги.
Бледное лицо под копной седых волос не изменилось – неужели она не боится, ведь не может же проклятая ведьма не догадываться, что ее ждет, что живой ей отсюда не выйти?
Не нужно было спасать того выскочку, неведомо откуда взявшегося родича.
Сивилла оказалась рядом, спокойная, необычайно высокая, пахнущая имбирем.
– Прощай, – сказал Вальгорн и ударил, снизу вверх, чтобы клинок распорол живот и вошел в сердце.
Альенда пошатнулась, и губы ее раздвинулись в улыбке.
– Как жаль, что не все доступно нашему взгляду… – прошептала она, так что эти слова, помимо Божественной Плоти, уловил разве что Луций Каелум, но вряд ли жрец понял их смысл.
Да и сам Вальгорн, честно говоря, тоже.
Сивилла упала, и песка коснулся уже труп.
Вальгорн раздул ноздри, вдыхая запах свежей крови, его охватило радостное возбуждение – вот бы сейчас прямо здесь разорвать целку девчонке лет пятнадцати, чтобы она орала от боли и извивалась, и царапала его, а он мог кусать ее за шею, за уши, за грудь…
Но ничего, время для утех придет позже.
– А теперь жертва! Доставай свой нож, старик! – закричал он, повернувшись к верховному понтифику. – А вы все радуйтесь, что еще живы по моей милости, и не молчите, не молчите!
– Аве, Кесарь! – пискнул первым догадливый служитель.
– Аве, Кесарь! – поддержали его остальные.
Да, время новой Божественной Плоти пришло…
В перистиле было темно, золотое свечение силовых полей не могло разогнать мрак. Шуршали невидимые ветви, ночные твари агукали, повизгивали и урчали, булавочник возился в своем отсеке.
Здесь, под сенью дерева-колонны с Аллювии, они находились вдвоем: Вальгорн и его собеседник. Несколько преторианцев стояли у двери, там, где было посветлее, блестели их лорика сквамата, но новый правитель Империума не особенно рассчитывал на гвардейцев – сегодня он справится сам.
– Хм, что скажешь? – спросил он, решив, что выдержал достаточную паузу.
В душе его собеседника должна появиться тревога, пустить корни, вырасти, превратиться в ужас.
– А что угодно услышать моему государю? – В мягком голосе нет и намека на страх.
Вальгорн нахмурился.
– Как думаешь, что мне помешает взять тебя и отдать в руки рекуператоров? – спросил он. – Сам знаешь, говорят все, и ты расскажешь о том, кто ты такой на самом деле, кто твои сообщники… Или ты думаешь, что я вот так оставлю тебя рядом с собой?
– О, мой государь волен поступать как ему угодно, – поклон, и не поймешь – искренний или издевательский. – Только попав в руки рекуператоров, я непременно умру, и для этого мне достаточно оказаться в сознании на несколько секунд – имплант-прерыватель в мозгу среагирует на кодовую фразу, и все тайны уйдут со мной на Обратную Сторону. Зато мои друзья будут точно знать, что тот, кого они считали союзником, на самом деле предал их и что он не стоит того, чтобы его поддерживать.
Вальгорн поморщился, возникло желание вытащить меч и ударить, чтобы кровь брызнула потоком, как во время их встречи, когда он убил двух гомункулов… но нельзя, это будет глупо.
– Ты мне угрожаешь? – прорычал он.
– Как смею я, мой государь? – изумление на лице, и, похоже, искреннее.
