Вадим Михальчук - Черная пустошь
– Это ты ее убил, ублюдок, это ты ее убил!
Он чуть не удушил отчима, тот уже начал хрипеть от недостатка кислорода, когда трое служащих похоронной конторы смогли наконец разжать побелевшие от напряжения пальцы Майкла. Потом кто-то из служащих сказал своей жене: «Это было похоже на стальные прутья арматуры».
На следующий день Майкл записался в армию и никогда больше не возвращался в свой родной город и никогда больше не видел человека, ставшего последним мужем его матери. От отчима у него осталось только одно – этот противный внутренний голос, отравлявший иногда его существование своим болезненно знакомым брюзжащим голосом, вечно приговаривающим «мальчик» в конце фразы.
Майкл, помимо воли, вспомнил потом отчима, когда мысленно прокручивал в памяти всю картину первого боя.
Бой действительно больше напоминал планомерное избиение, чем бой с равным противником.
Так получилось, что сейры оказались в секторе обстрела двух крупнокалиберных пулеметов. Длинные очереди справа и слева огненными иглами воткнулись в стаю, в то время, как Швед стрелял из многозарядного гранатомета по сейрам прямо перед собой.
Разрывы гранат ложились чуть позади сейров так, что они оказались в огненном мешке: по бокам – пулеметный огонь, в центре и позади – огонь из гранатомета.
Вторая рота стреляла из всех имеющихся в наличии стволов и активно использовала подствольные гранатометы, так что огонь был ураганным и безжалостным.
По правде сказать, с пятидесяти метров мало кто бы промахнулся. К расположению второй роты бежали все, кто не был занят в оцеплении двух других секторов, бежали огнеметчики из спецкоманды Майкла, бежали Адам и Ричард, но все они опоздали.
Бой закончился очень быстро, вторая рота отстреляла по одному магазину максимум, когда Майкл начал орать «Прекратить огонь! Прекратить огонь!» в микрофон, перемежая выкрики с руганью.
Сам Майкл выстрелил только два раза, а потом вдруг ему стало страшно оттого, что все происходящее больше всего напомнило ему бойню.
Сейры падали, заливая землю кровью из собственных ран, поле заслоняли выброшенные вверх земляные фонтаны разрывов, похожие на черные кусты. Эти «кусты» разрезались трассирующими очередями, похожими на пунктирные неоновые вспышки реклам. Через две секунды после того, как был открыт огонь, увидеть что-нибудь в секторе обстрела стало невозможно. Но Майклу хватило и этих двух секунд, чтобы увидеть, как сейров разрывает на куски взрывами и как кровавый туман мгновенно смешивается с черной взлетающей пылью…
* * *…Чужаки повернули к нам свои странные палки и огненные шары вылетели из воздуха, сжигая все живое.
Мерл упал первым, его голова разлетелась на куски, как раковина улитки. Злобные твари жгли нас огнем, страшным, смертельным огнем, и сеяли смерть, не щадя никого, даже самок и первогодков. Они убивали нас, не зная жалости и сострадания, и мы бежали в страхе.
После этой страшной бойни нас осталось шесть самцов.
Из самок, детенышей и первогодков не уцелел никто.
Это было неслыханное зло. Мы не причинили пришельцам вреда, а они начали убивать нас просто так, не для еды…
* * *– Черт побери, Майкл, что произошло?! – лицо Адама было злым и одновременно усталым.
Майкл с ненавистью посмотрел на него, ему показалось, что голос Адама напоминает ему голос отчима, но потом злость прошла, осталось только чувство опустошенности и какой-то странной обреченности, как будто произошло что-то, что нельзя исправить.
– Волки вышли из леса, – начал Майкл, не глядя на Адама, – их было где-то сто двадцать. Остановились метрах в пятидесяти. Какое-то время ничего не происходило, мы молча смотрели друг на друга. Потом вперед вышел один из них, крупный такой волк, встал на задние лапы и мне показалось, что они собираются напасть.
– Почему ты так решил, Майк? – уже более спокойным голосом спросил Адам.
– Сначала они стояли толпой… нет, скорее, не толпой, а стаей: впереди крупные волки, сзади – помельче, а потом они выстроились цепью, знаешь, совсем как люди. Я видел такое сотни раз, Эйд, сотни раз мы вытягивались цепью, чтобы пойти в атаку. Они сделали то же самое.
– Ли? – спросил Адам, по-прежнему глядя на Майкла, который упорно смотрел в сторону леса.
– Ты не доверяешь мне? – зло посмотрел на Адама Майкл, оторвавшись от страшного зрелища в пятидесяти шагах впереди, на выжженной разрывами земле.
– Нет, – спокойно ответил Адам, глядя ему прямо в глаза, – мне просто нужно услышать мнение Кима как командира роты и как человека, который видел то же, что и ты.
– Все было так говорит Майк, Адам. Волки стояли толпой и смотрели на нас, а потом перестроились так быстро, как солдаты по команде. Волк впереди встал на задние лапы и они начали рычать, как собаки, когда собираются напасть, – сказал Ли. – Я уже собирался скомандовать «Огонь», но Майкл опередил меня буквально на секунду.
– Сейры…, – начал Адам, но Майкл перебил его:
– Не называй их так, Адам, теперь они – «Волки», и останутся «Волками» до тех пор, пока есть мы и они.
– Хорошо, волки так волки, – примирительным тоном продолжил Фолз, – они бросились на вас первыми?
– Не хватало еще, Адам, чтобы они атаковали моих парней! – голос Майкла был злым.
– Я повторяю свой вопрос, Майкл, – голос Адама был холоден, как сталь на морозе: еще миг – и зазвенит.
– Они бросили на вас первыми?
– Нет.
– И ты отдал команду?
– Тебя здесь не было, Адам, – злость явно чувствовалась в голосе Майкла, – ты не видел, то что видел я! Ты не слышал то, что слышал я!
– Я спрашиваю – ты отдал команду стрелять?
– Черт тебя подери, Адам, как будто бы ты не слышал по радио, что я отдал команду?! – Майкл уже почти кричал. – Да, … твою мать, я отдал команду!
– Адам, клянусь, они собирались напасть на нас, это было очевидно, – в разговор вклинился Ким.
Ким был полностью согласен с Майклом, что волки собирались атаковать, Ким видел то же, что и Майкл.
Когда волк вышел вперед и завыл, Киму показалось, что до того, как звери бросятся к ним, осталось секунда-две, не больше.
– Это же просто звери, Адам, – сказал Ким, с недоумением глядя на то, как с ненавистью смотрят друг на друга Фапгер и Фолз.
Ким знал, как близки Майкл и Адам, какая крепкая и многолетняя дружба связывает этих двух человек, и не понимал, почему Адам так зол на Майкла – ведь комбат все сделал правильно.
Зато Ричард все прекрасно понял, почему Адам и Майкл злятся друг на друга: Майкл сомневается в правильности своих действий, а Адам злится, что первый контакт со зверями прошел по такой ущербной схеме. Хотя назвать эту схему ущербной, по большому счету, нельзя – первобытный инстинкт человека уничтожить все неизвестное и страшное вряд ли можно подавить полностью. Ричард прекрасно понимал Майкла: из леса вдруг появляются звери, об опасности которых предупреждалось неоднократно, по внешнему виду этих зверей можно судить об их силе, звери эти совсем непохожи на невинных овечек, а у страха глаза велики. Кто бы не испугался, увидев сейров впервые? Хорошо, что первыми с волками столкнулись солдаты, им не пристало гадить в штаны от страха. Солдаты, в отличие от обыкновенных людей, быстро умеют обратить свой страх в ненависть к врагу.
Адам отвернулся, теперь на его лице не было злости, его лицо казалось маской, которую забыли научить улыбаться. Он переключил рацию в режим общего оповещения:
– Всем – отбой! Повторяю, всем – отбой! Всем продолжить прерванную работу! Конец связи.
Майкл между тем разговаривал со своими снайперами на крыше транспорта:
– Кто-нибудь из волков покинул поле?
– Было плохо видно, но мой напарник клянется, что на левом фланге в самом начале заметил движение в сторону леса.
– А ты?
– Я смотрел в другую сторону.
– Сколько могло уйти? – Майкл устало протер глаза кулаком.
– От пяти до десяти, не больше.
– Хорошо, конец связи.
– Классно постреляли, – раздался голос Густафсона.
Голос Шведа был спокоен, в его огромных руках винтовка казалась бамбуковой палочкой. Он казался человеком, успешно выполнившим тяжелую и сложную работу.
– Пошли, посмотрим, – сказал Ричард и первым пошел вперед.
Сразу за ним пошли Майкл и Ким, за ними Густафсон и Адам.
Картина была страшной для непривычных к подобному людей, но тут таких не было. Всем им доводилось видеть такое поле боя: воронки от взрывов, искалеченные трупы, кровь, части тел. Непривычным было только отсутствие оружия и то, что тела не были человеческими.
Ричард осторожно обошел оторванную голову сейра, ее глаза были широко открыты, обломки костей и сизые жгутики оборванных сухожилий торчали из рваной раны. Глаза стеклянными шариками бессмысленно смотрели в небо. Чуть дальше лежала оторванная лапа с когтями длиной примерно в пятнадцать сантиметров. Если бы это была человеческая рука, то можно было бы сказать, что рука оторвана по самое плечо.
