Андрей Мартьянов - ОХРАНИТЕЛЬ (Хроники графства Артуа времен Великой Чумы)
Добиться от Адисема внятных разъяснений удалось на третий день, когда спал жар и отчасти ушло кратковременное безумие, вызванные пережитым кошмаром. Сэр Моуни потребовал, чтобы на допросе оруженосца присутствовал капеллан крепости, отец Дионисий, по должности разбиравшийся в дьявольских каверзах и наваждениях.
— Косарь, — убежденно сказал священник, выслушав рассказ Адисема. — Косарь, будь он проклят! Предвестник великих несчастий и бед, появляющийся на полях отгремевших и будущих сражений, убивающий всех без разбора. Говорят, Косаря порождает не сатана, а человеческая жестокость...
Уолтер Моуни посмотрел на капеллана очень хмуро. Ему, как командующему гарнизоном Кале не раз доносили об устрашающих явлениях в округе: огненные колеса в небесах, рождение женщинами неслыханных уродов, безголовые скелеты выходящие по ночам на кладбища, появляющиеся и исчезающие нищенки в окровавленных платьях — вроде бы бесплотные, но охотно принимающие у добрых христиан монетки.
Теперь еще и Косарь, провались он в геенну!
Последний раз на памяти Моуни эта тварь появлялась после битвы при Креси, полтора года назад, в ночь на 27 августа 1346 года — прошел по английскому лагерю, утянув за собой добрый десяток душ...
Господи, что же происходит? К чему готовиться? Чего ожидать?
— Отчитаю двенадцать покаянных псалмов, — тихо сказал отец Дионисий, видя выражение лица сэра Моуни. — Заступничество Небес нас не оставит...
— Читайте отче, читайте! На каждой мессе! С усердием!.. Сэр Ричард Арунделл? — комендант повернулся к одному из рыцарей. — Потери списать на нападение французов. Так в Тауэр и доложить: перемирие нарушено. И чтоб ни слова никому! Слухи пресекать! Адисема побыстрее отправить в Англию, не хватало только сумасшедших в войске...
Глава четвертая
В которой мертвый опять становится мертвым, живые терзаются сомнениями, инквизитор музицирует, а в еврейском квартале Камбрэ так смердит уксусом, что хоть фальшион вешай
Аррас — Камбрэ.
5-7 марта 1348 года.
— Идет Дева по колено в лесных кронах, — брат Михаил остро посмотрел на Рауля. — Мэтр, вы ведь не импровизировали? На башне вы произнесли эти слова с такой интонацией, будто цитировали кого-то? Кого?
— Прокопий Кесарийский, византийский хронист и ученый муж, — ответил мэтр. — Шестой век по Рождеству. Думал, вы узнаете...
— Предпочитаю богословие и демонологию изучению скучных исторических трактатов. Списки встречал, но не углублялся. И что же Прокопий?
— Сказано: целью изучения истории является не только ознакомление с событиями прошлого, но и приобретение опыта на будущее время.
— О, это святой Августин!
— Совершенно верно. Прокопий описал мор, возникший в Империи около 540 года от Пришествия, известный как «Юстинианова чума». В одном только Константинополе тогда вымерла едва не половина населения.
— Надеюсь, происходящее сейчас на юге не носит столь фатального характера, а отправители донесений преувеличивают. У страха глаза велики. Пускай Святейший Папа уехал из Авиньона, пускай известно о многих смертях в курии...
— Вы сами верите в то, что говорите? — осведомился Рауль.
— Откровенно? Нет, не верю. Хочется надеяться на лучшее, но получается плохо.
— В летописном своде эпохи Юстиниана есть сведения о знамениях, сопровождавших чуму. Включая Моровую Деву, которую мы имели несчастье наблюдать вчера. Описание — слово в слово. Призрак гигантской женщины с мертвым ребенком, то в белом саване, то в окровавленном платье видели неподалеку от Антиохии и Триполи, в Малой Азии и Италии, куда потом пришла чума. Прокопий Кесарийский упоминает Моровую Деву не только в связи с эпидемией — она появляется во время жестоких войн, а тогда Византия билась с персами и варварами-германцами. Не нравятся мне такие предзнаменования, ваше преподобие.
— Вы что-нибудь предлагаете? Конкретное? Закрыть въезд в город, вооруженные заставы на границах графства? Что мне порекомендовать сенешалю Готье де Рувру? Он молод, неумен и неопытен, однако у Готье хватает рассудительности спрашивать советов. Учтите, любое ограничение на передвижения к началу весны вызовет существенные затруднения в торговле, а значит снизится поступление пошлин и податей в казну его светлости графа Артуа.
— Не знаю! — воскликнул Рауль. — Я никогда не сталкивался ни с чем подобным!
— Хорошо, давайте вернемся к замечанию святого Августина Гиппонского о приобретении опыта на будущее через знакомство с прошлым. Самое время применить эти знания. Прокопий описывал способы лечения чумы?
— Нет. Зато у других авторов древности можно найти. Гален, святой Диомид, Аретей из Каппадокии... Очень подробно в персидской «Медицинской книге, посвященной Мансуру» авторства Мухаммада Ар-Рази. Практически у каждого указан универсальный рецепт спасения, нам не особо подходящий: «cito, longe, tarde» — бежать из зараженной местности скорее, дальше и возвращаться как можно позднее...
— Не торопитесь, я запишу, — брат Михаил чиркал стилом по пергаменту. — В монастырях Арраса богатые библиотеки, копии этих трудов наверняка отыщутся. Сейчас же отправлю монахов на поиски. Сможете составить свод рекомендаций для францисканских лекарей-инфирмариев? Возложу на них миссию следить за положением в городе и осматривать приезжих.
— Разве это в ваших полномочиях? Что скажет архидиакон, узнав о таком самоуправстве?
— Ничего не скажет. Преосвященный Гонилон будет счастлив, если кто-нибудь избавит его от выполнения навевающих тоску прямых обязанностей. Напомню, у меня права папского легата, чьи распоряжения обязательны для всех служителей Матери-Церкви в Аррасской епархии. В соседних, кстати, тоже.
Михаил помолчал и мимолетно улыбнулся.
— Не унывайте мэтр, мы еще поборемся — если с нами Бог, то кто против нас?
* * *
Итоги поездки к госпитальерам в Бребьер никак нельзя было назвать положительными и позволяющими сдвинуть с мертвой точки дело о «Дикой охоте», случаях невероятного безумия и появлении «ходячих трупов».
Видение Моровой Девы, исчезнувшей столь же внезапно, как и появившейся, не причинило вреда никому из рыцарей-иоаннитов, гостей обители и содержащихся в лечебнице недужных. Единственно, беспокоились лошади и прочая домашняя скотина — дело обычное, животные куда острее чуют опасность, исходящую от нечисти.
Комтур де Лангр предложил переночевать в замке — дело к вечеру, не стоит рисковать. Михаил Овернский отказался, сухо объяснив, что у него срочные дела в Аррасе и присутствие в городе главы Трибунала обязательно. Порекомендовал назавтра силами рыцарей и сержантов комтурии внимательно осмотреть прилегающие к Бребьеру холмы и яры, на предмет всяких неожиданностей. Кладбищ-то здесь хватает, мало ли?..
— Жаждете узнать, что мне поведал Сигфруа де Лангр? — спросил брат Михаил Рауля на обратном пути. — Увы, как и у всякого бывшего тамплиера его милость терзает страстишка к тайнам, многозначительной недосказанности, к секретам только для избранных. Равно и страх, неизбывный и глубокий.
— Страх? — не понял Рауль. — Перед чем?
— Да перед всем! Во-первых, начинал-то он еще при магистре Жаке де Моле, посвящение принял в 1305 году, благодаря знатному происхождению и связям сразу вошел в капитул Тампля провинции Пикардия. Кое о чем наверняка слышал или сталкивался лично — запретные обряды, магия, оккультные науки. Знает, что силы потусторонние реально существуют и могут действовать в нашем мире. Во-вторых, прошел через следствие по делу Тампля и чудом выкрутился — благодаря молодости и хорошо подвешенному языку. Следовательно, отлично представляет, на что способна инквизиция, ухватившаяся за ниточку и начавшая распутывать клубок. Третье: карьера в Госпитале, — прямо скажем, не самая блестящая, комтур захудалого монастыря на окраине католического мира! — при любой оплошности окажется под угрозой: Sanctum Officium может простить раскаявшегося грешника, но ничего не забывает! Отсюда и страх сделать что-нибудь не так, неправильно, потерять равновесие и упасть в пропасть, на краю которой уже стоял. Понимаю его — годы берут свое, хочется умереть в мире и согласии, после исповеди и последнего причастия. Сразу попасть в рай.
— Думаете, он что-то скрывает? Грехи юности?
— Не исключаю. Привычки-то въелись накрепко. Что рассказал? Перед заутреней стража Бребьера увидела приблизительно то же самое, что и Бенедикт Отрингенский: обходящие крепость четыре всадника, окруженные сворой псов. Колдовские огни. Неудивительно, что сержанты перепугались... Это всё знакомо, ничего нового. Меня озадачили другие слова де Лангра. Комтур вскользь намекнул, что дьявольщина вовсе не обязательно направляется злой волей Люцифера, нежданно-негаданно решившего погубить графство Артуа. Как знать, не заинтересованы ли в этом смертные?
