Роман Глушков - Король «Ледяного взрыва»
– Мне необходимо увидеть Алек-Пета, – выложил я цель нашего визита. – Срочное дело на пару-тройку часов. Ты еще арендуешь ему подвал под мастерскую или все-таки выгнал этого сумасшедшего «потрошителя»?
– Если я выгоню Алек-Пета, твои друзья, Бикс, меня попросту не поймут, – ответил Кэгун. – Они перестанут сюда наведываться и скажут другим своим друзьям, чтобы те объезжали это место стороной. А каждый из них передаст эту информацию дальше, и скоро свободные погонщики Атрейи вообще перестанут посещать наши края. Скажешь, это плохо? Неверно, мой друг – это будет настоящая катастрофа! Тэнки Кэгун умрет с голоду, потому что останется один посреди пустоши, без друзей и даймов. И что в этом хорошего? Абсолютно ничего. Так почему же, Бикс, я должен выгонять Алек-Пета из своего подвала?
– Ладно, прекрати паясничать, старый болтун, – махнул я рукой. – Это был всего-навсего риторический вопрос.
– Это был глупый вопрос, а не риторический, – покачал головой пернатый трактирщик. – Прискорбно, что даже каторга не научила тебя видеть разницу между подобными вещами.
– Вообще-то, старик, на каторге мне было не до постижения философских тонкостей, – поморщился я. Кэгун всегда славился своей велеречивостью, но сегодня болтать с ним у меня отсутствовало всякое желание. – И сейчас моя голова забита совсем другими проблемами, уж извини… Так ты сведешь меня с аррауном или нет?
– Потрошить полицейского турбошмеля в моем подвале – не слишком ли я рискую, Бикс?
– Как будто до сей поры там не бывало угнанных перехватчиков! – заметил я.
– Бывали, разумеется, и не однажды… – Кэгун часто-часто пощелкал клювом, что у тэнки обычно означало глубокую озадаченность. – Но вот в чем загвоздка: их никогда не пригоняли сюда беглые каторжники. Завтра ко мне придут законники и спросят, не заезжал ли в трактир случайно Молниеносный Бикс. Я, конечно, скажу «нет», но где гарантии, что кто-нибудь из этих парней… – он обвел рукой зал, – не сболтнет законникам обратное? И еще добавит, что ты проторчал в моем трактире полночи, когда, по всем приметам, должен был нестись, как угорелый, в сторону Санадарии. Очень нехорошо трактирщикам обманывать полицию, мой друг. От этого законники начинают беситься и в отместку закрывать наши заведения – цитирую уголовное право: «до выяснения всех обстоятельств дела». А дела в Империи, бывало, разбираются по многу лет. Какие из этого следуют выводы?
– Сколько? – Для извлечения выводов Гробур применил немудреную, но безотказную логическую схему.
– Помилуйте! – Тэнки капитулирующее поднял ладони. – Я в биотехнических вопросах не разбираюсь. Насчет этого спросите лучше Алек-Пета – он назовет вам точную цену. Я же возьму с вас лишь страховку за риск и больше ничего. Чисто символически, Бикс. Исключительно по старой дружбе. Двадцать даймов.
– Хорош друг! – возмутился я. – Да это грабеж! К тому же нет в Империи такого законника, у которого хватит полномочий закрыть твое заведение! С твоими-то связями!.. Четыре дайма – вот реальная цена твоей страховки!
– Ты отстал от жизни, Бикс. За эти даймы сегодня и патрульного мобильника не подмажешь, не говоря о законниках повыше… Ладно, уболтал: шестнадцать «золотых».
– А где же моя обычная скидка, Кэгун? Торки Бикс так много в свое время для тебя сделал, а когда его самого нужда подперла, ты отказываешься помочь ему, даже за хорошую оплату в… восемь камней!
– За то, что ты для нас сделал, мы сполна рассчитались, разве не так?.. А право на новую скидку надо заработать. Но, к сожалению, сейчас у меня нет работы для беглого каторжника. Вот поэтому и… четырнадцать даймов.
– Двенадцать! И это мое последнее слово. Не забывай, старик, что тебе еще от Алек-Пета обычный ломоть перепадет. А сегодня это будет очень щедрый ломоть, будь уверен. Могу поклясться, такой прибыльной работенки аррауну давно никто не предлагал.
В ответ на это – долгое щелканье клювом и частое моргание маленьких птичьих глазок.
– Ладно, получи свою скидку, Бикс: двенадцать камней, так уж и быть! Разоритель! – Кэгун раздраженно хлопнул ладонью по стойке. Для проформы, разумеется: если бы сделка и впрямь была невыгодной, трактирщик не сдался бы так легко.
Я кивнул Гробуру, и тот отсчитал для тэнки нужное количество камушков. Кэгун рассмотрел каждый из них на свет и долбанул по ним клювом, проверяя, не крошатся ли, как это часто бывает с низкопробными подделками. После чего, довольный результатом, сунул наш страховочный взнос в карман фартука.
– Алек-Пет у себя, – буркнул трактирщик, все еще разыгрывая перед нами оскорбленную честность. – Пароль на этой неделе: «Солнце встало над Хайраном». И поторопитесь: дружба дружбой, но сегодня вам лучше не злоупотреблять моим гостеприимством…
Погонщик, который не был знаком со здешними обычаями, мог не попасть в мастерскую Алек-Пета, даже зная пароль; такое случалось, если вдруг Кэгун забывал объяснить новичку все подробности того, как надо входить в подвал. На стук и призывные крики арраун-«потрошитель» не отреагировал бы, барабань я в запертые ворота хоть до посинения. Обычно так поступали законники, которых Алек-Пет на дух не переносил. Они периодически заявлялись сюда с проверками, взламывали ворота, переворачивали мастерскую вверх дном, ища краденые запчасти, и этим всегда выводили из себя местного биомеханика, любившего уединение, порядок и чистоту. Поэтому арраун распахивал двери своего обиталища только друзьям и никому больше. А они, в свою очередь, зная маниакальную нелюбовь четверорукого «потрошителя» ко всему, что его раздражало, неукоснительно соблюдали придуманные им правила.
Торки Бикс также не намеревался от них отступать. Наклонившись к вентиляционной трубе, торчащей из стены возле ворот, я шепотом – только так, а не иначе! – проговорил в нее кодовую фразу и стал дожидаться ответной реакции обитателя трактирного подземелья. Несомненно, он расслышал пароль: слух у подслеповатых арраунов превосходный, не чета человеческому. Сопровождающий меня ящер хотел что-то сказать, но я приложил палец к губам, велев компаньону повременить с разговорами. Чужой голос за воротами мастерской мог вызвать у Алек-Пета подозрения даже к хорошему другу. Каким он когда-то меня считал.
И, к счастью, продолжал считать до сих пор. Ворота распахнулись быстрее, чем я ожидал. А значит, арраун даже не стал прислушиваться к тому, что происходит снаружи, и, едва услыхал мой голос, сразу же бросился отпирать подвал.
Алек-Пет являл собой уникальную личность, каких среди арраунов, кроме него, наверняка больше не было. Земли этой многочисленной расы четвероруких, покрытых хитином человеконасекомых и Истинную Империю разделяла широкая бесплодная пустыня Хайран. У себя на родине – Южном Берегу – аррауны селились большими сплоченными общинами – так называемыми роями, в которых безраздельно правили царицы-матки. Сложившийся с незапамятных времен уклад жизни этих существ и по сей день не претерпел особых изменений. Каждая община, помимо множества распространенных в ней ремесел, непременно занималась двумя традиционными: выращиванием транспортных животных и резервариев. Последние представляли из себя особую разновидность деревьев, возведенных арраунами в культ из-за того, что эти растения накапливали в себе огромное количество воды – ценнейшего сырья в засушливых южных краях.
В юности Алек-Пет увлекся первым традиционным ремеслом своего племени и на всю жизнь связал себя с биомеханикой. Однако за какие-то тяжкие провинности – мой друг об этом не любил распространяться, – рой отправил Алек-Пета в изгнание. Что для аррауна было тяжким наказанием: их генетическая привязка к ройной жизни и специфической воде резервариев (являющейся по сути обычным наркотиком, на который представители расы Четвертых из Семи крепко подсаживались с младых когтей) не оставляла никакой надежды на выживание изгоя вне его сплоченного, как монолит, общества.
Но Алек-Пет выжил, и это было воистину чудом. По мне, гораздо легче вообразить, что тэнки вновь когда-нибудь научатся летать на своих чахлых крылышках, нежели аррауна-отшельника. Однако факт оставался фактом: жажда жизни была у четверорукого изгоя так велика, что он не только не умер, но умудрился пересечь безводный Хайран и благодаря своим талантам биомеханика обосновался в Истинной Империи при трактире тэнки Кэгуна.
Вот уж не ожидал Торки Бикс, что Алек-Пет окажется так рад его видеть! Арраун прямо с порога заключил меня в свои двойные объятия, а радость его была настолько искренней, что после года каторжной брани и побоев я даже растрогался.
– Хороший человек Бикс пришел! – провозгласил «потрошитель», хлопая меня по спине и плечам сразу четырьмя ладонями. Голос аррауна являл собой почти непрерывное многотональное жужжание, сквозь которое пробивалась вполне внятная речь. Ничего странного, и вы бы разговаривали столь же полифонично, будь у вас во рту тоже два языка. – Заходи, хороший человек! Давно ты у нас не был. Кэгун поговаривал, что тебя на каторгу упекли. Но я всегда знал, что это не так! Разве есть на свете ловкач, который способен поймать Молниеносного Бикса?
