Константин Кривцун - Опаленный звездами
– Не может быть, – промямлил я и уставился на агента. – Как ты узнал все это?
– Очень просто. – Смирнов сделал неопределенный жест. – Утром мне передали, что ты вышел из квартиры Рокель Вересовой. Я тотчас же пробил ее по спецканалам и выяснил, что она долгое время дружила с некоей Мариной Шмаковой – одним из лидеров повстанческого движения на Марсе. Никаких преступных действий за твоей знакомой не углядели, но одной такой дружбы оказалось достаточно, чтобы санкционировать арест. Кстати, Шмакову несколько лет назад казнили.
Я нервно сглотнул, ожидая продолжения. Очередная история, в которую я вляпался, была чудовищной. Но на сей раз я переживал не за себя, а за бедную Ирку. Что же с ней будет?
– Марсианская милиция устроила засаду у дверей, и твою подружку тихо взяли, когда она покидала квартиру. Тебя я попросил не трогать. Ни к чему тебе был лишний стресс.
– Что с ней сделают?
– Расстрела, думаю, ей не назначат, – задумчиво сказал Смирнов. – Скорее всего, после закрытого суда она попадет в лагерь. Тут же все руками заключенных построено. Все, кто в медицине – официально проходят как распространители наркотиков, все, кто в науке, – шпионами объявляются.
– А может ли быть такое, что она ни при чем?
– У тебя же чувство правды – ты и посмотри. Я говорю только то, что знаю.
Прошив легкие голубоватые облака, мы поднимались все выше. Иштар превратилась в жирную белую точку, четко проступил овальный силуэт долины Исида. До меня только сейчас дошло, что Иштар и Исида – это великие богини женственности и красоты, только у разных народов. Забавный символизм…
Я постарался сосредоточиться на чувствах, попробовал представить лицо Ирки. В голову впились иглы боли, я, преодолевая сопротивление, рыскал в поисках правды. Боль все росла, становилась нестерпимой, голова горела в пламени, в мозгу рвались термоядерные бомбы.
– Странно, – сказал я, сжимая зубы от напряжения и боли. – Ничего не вижу. Неужели тут так просто могут взять и посадить за решетку?
– Она вытянула из тебя достаточно много информации, насколько я понимаю. – Агент потер подбородок. – Да и связи с заговорщиками налицо. Больше чем достаточно причин для ареста.
– Неужели нашу встречу специально подстроили? – Я начал растирать виски.
– Может, и специально. Решили тебя в качестве наживки использовать, проверить, станет за тобой Рокель шпионить или нет. Попробует поближе к тебе подойти – тут же возникнет повод для ареста. Так и вышло.
– Идиотизм какой-то! – нахмурился я. – Окажется, что она невиновна – сгноят в тюрьме хорошего человека!
– Помолчи лучше, – предостерегающе поднял руку Смирнов. – Не стоит ругать ни милицию, ни правительство!
– Они не посмеют со мной ничего сделать! Я ведь им нужен! И союз с ПНГК им необходим!
– Не забывай, что на Марсе правят сепаратисты. Ты же гражданин ЗЕФ, угнетающей их, а я вообще с лун Сатурна. Всегда может найтись тот, кто не знает всех подробностей о тебе. Неосведомленность или, скорее, полуосведомленность – вот что сейчас самое плохое. Поэтому не провоцируй низшие чины. Кто его знает, что они могут выкинуть.
– А ты не боишься, что и верхние чины уже могли что-то выкинуть? Что если нас сейчас отправят не к тебе на родину, а в гораздо более далекое место? – спросил я.
– Я сейчас говорил о тех, кто не знает всей правды. В целом же, конечно, первая цель Управляющего – жизнь человечества и только вторая – свобода Марса. Поэтому они будут помогать нам налаживать отношения с Изначальными. Отмежевание от ЗЕФ – удачно подвернувшаяся дополнительная возможность при решении основной проблемы.
Я неуверенно кивнул и бросил взгляд в иллюминатор. Космолет уже был на орбите. Над горизонтом висел кривой серп Фобоса. У экватора желтел фронт пылевой бури. Звезды слабо помаргивали в угольных провалах пустоты, теряя свою яркость на фоне шара красной планеты.
Отсюда Марс еще виделся большим и могучим, но я знал, что как только мы отдалимся на достаточное расстояние, планета снова превратится в крохотную искорку, станет одной из миллионов других. Ничем не лучше и не хуже. Просто очередной мир, где оставил свой след ненасытный человек. Кусочек Экспансии. Толика фальшивого величия.
Наверное, все эти освоения и прорывы технологий для Изначальных выглядят просто мышиной возней. Интересно, почему они медлят? Почему до сих пор не размазали человечество одним точным ударом?
Если все-таки мне удастся добраться до этой древней расы, то я непременно спрошу у них обо всем. Только вот удостоят ли меня ответом?
– Почему ты раньше не сказал мне об Ирке? – нахмурился я. – Ты ведь знал обо всем еще утром, да?
– Ты и сам прекрасно знаешь, – отмахнулся Смирнов. – Ты со своим вздорным характером мог бросить все и кинуться ей на выручку. А мне надо, чтобы мы оказались на лунах Сатурна как можно быстрее.
– Как будто это вопрос жизни и смерти! – Меня в очередной раз расстроила прагматичность майора.
– А то ты не знаешь! – вздохнул Смирнов. – Пойми, на первом месте должно быть дело, а на втором уже – все остальное. Личные привязанности никогда не доводят до добра!
– Друг! – с горечью произнес я. – Какой же ты мне друг, а? Ты точно такой же эксплуататор! Превратили меня в уродливую куклу и все не можете наиграться?
– Остынь! – велел Смирнов. – Я прекрасно понимаю, что тебе стыдно перед девушкой, но операция важнее!
– Стыдно? Она теперь будет копать тоннели, камни будет таскать на себе. Ты хоть думаешь, о чем говоришь-то? Взяли и обрекли человека на смерть!
– Да, – согласился майор. – Так и есть. Ты был со мной в космопорту, видел своими глазами, сколько народа мы там перекалечили. Почему же мы не остановились и не помогли никому, а?
– Мы ведь важнее! – процитировал я Смирнова. – Кто мне это говорил потом?
– Так и есть, – кивнул агент. – Ты не человек, Сергей. Не потому, что не принадлежишь к этому виду биологически, а потому что сейчас находишься в такой ситуации, когда от тебя зависит очень многое. Прежде всего ты орудие! И не себе ты принадлежишь сейчас, а человечеству!
– Меня так долго уверяли в том, что я орудие, что я и сам почти в это поверил. – Я плотно сжал зубы. – А если я больше не могу быть предметом? Что я вообще могу сделать с Изначальными? Как ты это себе представляешь?
– Узнаешь!
– Если я должен что-то узнать, то меня кто-то будет учить и вводить в курс дела? – усмехнулся я. – Если этот кто-то такой крутой, то отправляйте его на переговоры! При чем здесь я? Разве я просил, чтобы за меня люди умирали? Или я их специально авиеткой по полу размазывал?
– Поверь, только на тебя вся надежда!
Я отвернулся. Опять все висит на мне. Когда же это кончится?
Смирнов, увидев, что моя вспышка гнева сменилась подавленностью, больше не стал ничего говорить – сделал вид, что увлекся просмотром новостей на матрице, вмонтированной в стену салона.
А я погрузился в раздумья.
Правильно ли я поступаю? Не совершаю ли сейчас очередную ошибку, о которой буду потом сожалеть? Если я настолько важен для ПНГК и Марса, то почему не надавить на эту педаль? Почему не использовать свою значимость для того, чтобы спасти Ирку? В крайнем случае, я выкуплю ее за те сумасшедшие деньги, которые предложили мне за выполнение задания.
«Ты еще хотел встретиться с Рией, хотел отомстить тем, кто спалил родной поселок, хотел выяснить, что произошло с Пашкой и что случилось с Дитрихом. Доплыл он все-таки или нет», – противно пропищал внутренний голос.
Я поморщился. Надо держать обещания! Как я смогу видеть правду, если постоянно пытаюсь обмануть самого себя?
Значит, надо действовать. Да, мы улетели с Марса и теперь должны как можно быстрее добраться до Титана. Но как только мы прибудем в ПНГК, я заставлю их освободить Ирку и привезти ее ко мне.
Космолет уже готов был совершить переход в подпространство. Я кожей ощущал могучие силы, которые пришли в движение в глубинах корабля, словно мышцы, перекатывающиеся под шкурой хищника. Вот-вот тугая пружина распрямится, и произойдет прыжок.
Нематериальная проекция отделится от материальной, а сам космолет провалится в подпространство. Но через несколько секунд мы уже выйдем обратно и снова соберем свои отражения в единое целое. За миллиард километров от точки входа.
– Держитесь, червячки! – раздался в салоне голос пилота. – Входим в подпространство.
Через мгновение мы прыгнули.
Не последовало ни толчков, ни каких-либо других внешних признаков того, что корабль выпал из привычного космоса. Лишь в иллюминаторах разлилась серая муть.
Я досчитал до пяти, и пилот оповестил нас:
– Выходим из подпространства!
На этот раз нас чуть-чуть тряхнуло. Космос за иллюминатором налился чернотой, тлеющие угольки звезд заняли привычные места.
Я вздохнул. Все-таки, что ни говори, я всего третий раз в подпространстве, еще не привык к этим мгновенным перемещениям, поэтому и ожидаю от оборудования подвохов, как уже однажды было на космолете «Спектр».
