Игорь Пронин - Пираты. Книга 2. Остров Паука
— Нет! — настаивала я. — Мы проиграли бой! И мы хотим отомстить! Джон, командуй лево руля, мы возвращаемся!
В другой раз многие, может быть, и засомневались бы. Но команда была слишком горяча от первого боя и теперь, получив новое оружие, рвалась вперед. Бенёвский что-то сказал Устюжину и тот, с досадой сплюнув за борт, пошел отдавать распоряжения. Я успела заметить, что как минимум троих не досчитался и полковник, хотя наши потери были куда выше.
Увидев, что мы возвращаемся, японцы взвыли от восторга. Они снова заполонили всю палубу. Сколько же их было на небольшом корабле?! Не меньше двух сотен, а то и больше, и это не считая матросов. Мушкетная пуля, прилетевшая с «Венесуэлы» убила одного и ранила второго матроса, стоявшего за его спиной. Дюпон тут же выстрелил в ответ и подскочил ко мне, потянул за мачту.
— Он жив, я чувствую!
— Стрелок?! — я и забыла про этого дьявола. — С чего ты взял?
— Я следил! — Клод указал на палубу. — Там минимум пятеро наших, которым попали в голову. Убивал одного за другим, без промаха. Стрелял в голову, наверняка. Кто это может быть?
Мы снова попрятались. Теперь «кошки» забрасывали только японцы, наши не высовывались. Да и что в том нужды, если враг сам обо всем позаботится. Люди Бенёвского между тем разложили на палубе гранаты и доложили командиру о готовности. Полковник обернулся ко мне.
— Уже очень близко, так что пусть все спрячутся! Ну, и… За павших товарищей! Давай!
Мне хотелось посмотреть, но подскочивший Джон оттянул меня в сторону. Он уже видел, с какой силой и на какое расстояние разлетаются осколки. Впрочем, кое-что я все же увидела. И этого хватило, чтобы понять: в будущем не будет никаких абордажных сражений. Когда сеять смерть так легко, что это способен сделать и ребенок, нет никакого смысла подставлять славных бойцов под нелепую гибель.
Когда взрывы стихли, мы услышали истошные крики десятков раненых. На палубу «Венесуэлы» было страшно смотреть даже видавшим виды пиратам. Впечатленные атакой Бенёвского, бойцы не спеша взбирались на борт и рассматривали произведенное гранатами действие. Но так продолжалось недолго: в них снова полетели стрелы. На корабле начинался пожар, в трюм наверняка заливалась вода, но выжившие японцы продолжили бой. И тогда мы бросились вперед.
Добивать раненых — подлое дело. Но только в том случае, если раненый просит о помощи, а не пытается достать тебя мечом даже с разорванным животом. Из будущего пришли эти люди, или из прошлого, меня не волновало. Они убивали моих товарищей, и они должны умереть. Я уже понимала, что вся эта история не может быть ничем иным, кроме как вылазкой Прозрачных, противостоящих тем, которым помогали мы. Но что бы ни говорил Клод о мушкете, которому все равно, куда стрелять, я теперь думала иначе. Мушкет по имени Кристин Ван Дер Вельде выбрал свою сторону просто потому, что враги начали первые.
Из трюма поднимались новые японцы, здоровые или уже раненые прежде. И все они готовы были драться до конца. Опьянение боем — страшная, ни с чем не сравнимая вещь. Мы дрались за каждый дюйм уже тонущей «Венесуэлы», просто потому, что наша победа должна была быть полной. Это касалось не только пиратов. Я видела, как расстрелявший все патроны каторжанин не отступил, а вступил в драку с японцем, орудуя автоматом как дубиной, и упал, разрубленный мечом. Позади что-то кричал Бенёвский, видимо, умоляя остановиться и поберечь себя, но никто его не слушал.
— Джон, последи за ней!
И сбоку возник Джон, отклонив направленный мне в шею удар меча. Вместе мы потеснили японца, и только тогда я поняла, что кричал Дюпон. Где он сам? Когда японец упал, я оглянулась, но нигде его не увидела.
— Не лезь вперед! — теперь Джонни решил стать моей нянькой. — Клод говорит, где-то тут Стрелок! И он пришел, возможно, за тобой!
Между тем выстрелы почти стихли — патроны в автоматах закончились, а мушкеты в горячке боя перезаряжать некогда. И только у бушприта «Венесуэлы», где все еще отчаянно сопротивлялась горстка японцев, то и дело кто-то стрелял из пистолетов. Мне сразу бросились в глаза тела наших матросов — они лежали там гуще, чем в других местах.
— Стрелок! — у меня в глазах потемнело от ярости. Вот кто разбивал мой корабль, когда я ничего не могла сделать! — Стрелок! Я убью его!
Джон пытался меня остановить и получил эфесом в лоб. Он все же кинулся следом, держась за плечо и вот так, вдвоем, мы оказались перед Стрелком. В этот самый миг упал последний из окружавших его товарищей, но и пираты боялись к нему приблизиться. Он лежал, раненый в голову и грудь, а рядом — несколько пистолетов. Узкие, жестокие глаза увидели меня, и я заметила в них радостный, злой огонек. Стрелок поднял пистолет. Я остановилась. Мне просто стало понятно, что все кончено, он не может промахнуться.
Джон схватил валявшийся под ногами мушкет и выстрелил падая, совсем не успев прицелиться. Мушкет оказался заряжен и пуля, ударившись прямо в пистолет Стрелка, вышибла его из руки. С досады вскрикнув, он попытался взять другое оружие, но сломанные пальцы не слушались. Он потянулся другой рукой, но в тот, же миг в шею Стрелка вонзился широкий нож.
— Вот так вот! — выдохнул Устюжин и зачем-то стал отряхивать мой камзол. — А я уже думал, леди, конец вам.
— Благодарю, — только и оставалось сказать мне. Впрочем, не смогла удержаться: — В драке всегда немного запачкаешься, а нож могли и не кидать, Стрелок все равно не мог выстрелить.
Устюжин наморщил лоб, вдумываясь, а потом рассмеялся. И натянул мне шляпу на нос. Расправу пришлось отложить на потом — я знала, что Стрелок выстрелил бы снова. Я сняла шляпу, стараясь унять дрожь в руках, и увидела Дюпона. Он, широко улыбаясь, выбирался из трюма.
— Полно воды! Это корыто часа не продержится! — доложил он, проходя мимо меня. — Кстати, они хотели взорвать пороховой погреб. Не успели.
Все так же спокойно Клод подошел к еще хрипящему Стрелку, наступил ему на грудь и выдернул из раны нож. Кровь на миг брызнула фонтаном, и глаза Стрелка закатились. Только мне и Джону было видно, как скользнули за ворот мертвеца пальцы Дюпона, как нащупали что-то, и как окровавленный нож перерезал какой-то шнурок.
— Мертв! — француз подошел к Устюжину и протянул ему нож.
— Да я и сам видел, — хмыкнул Иван и опомнился. — Мауриций! Ты цел, брат?
— Вполне, — Бенёвский мрачно стоял на палубе «Венесуэлы», рассматривая поле боя. — Не могу не отметить, капитан Кристин: вы слишком увлекаетесь боем.
— А я чем не займусь, всем увлекаюсь, полковник Бенёвский! — ни в какой критике я сейчас не нуждалась. — Эй, кто там на ногах?! Обшарьте корабль! Нам нужно все, но прежде всего провиант, вода, канаты и все, что может пригодиться для починки! Моррисон, не изображай из себя раненого, займись делом!
— У нас такие течи, что того гляди пойдем вслед за «Венесуэлой», — проворчал боцман, поправляя повязку. — Всех, кого мог, уже отправил вниз, к Бену. Так что давайте-ка сами займемся остальными делами.
Я оглянулась на свой корабль и едва не заплакала. Несколько рей сбито, паруса обвисли до палубы, на корме черное пятно от пожара. В борту — проломы от ударов ядер. Мне казалось, что даже стрелы, утыкавшие все судно, причиняют «Ла Навидад» боль. Команда была под стать кораблю: израненные люди помогали друг другу перебраться через борт.
— Парни, мы должны… — начала я и вдруг поняла, что Роберт так и не появился рядом со мной. — Что с Робом?
— Стрела, — вздохнул Джон. — Пробито бедро, насквозь.
— Так надо насыпать пороху, поджечь, чтобы заразы не было! — я двинулась к «Ла Навидад». — А вы обыщите это проклятое корыто, у нас все на исходе!
Но прежде, чем я покинула «Венесуэлу», Дюпон вложил мне в руку нечто металлическое, кольнувшее пальцы. Я опустила глаза и увидела фигурку кобры.
— Стрелок? — тихо спросила я, хотя все поняла.
— Конечно. И мне кажется, он приходил за тобой.
— Да хоть за морским дьяволом! Стрелок у нас ты, оставь себе.
— Обижаете, леди! — Дюпон хрипло рассмеялся. — Заряжаю я теперь не так быстро, но стреляю по-прежнему неплохо. Распорядись этой змеей сама, капитан.
Ничего не оставалось, как запихать волшебную фигурку в карман. Не препираться же, пока она не попадется на глаза Бенёвскому. Я перескочила на «Ла Навидад» и пошла искать Роба. Есть время убивать, есть время лечить.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Простить и не простить
Опьянение боем — это прекрасно, только у каждого опьянения есть и оборотная сторона — похмелье. Я проснулась под утро с пересохшим горлом и больной головой. Вода была тут же, в графине на столе, но все тело ломило, и я боялась пошевельнуться. Вспоминались самые неприятные картины вчерашнего. Мои люди умирали… И даже не ради добычи. Они защищали меня. Это, конечно, было единственно правильным выходом, наши головы связаны охотничьим соглашением. И атака на любого из нас — атака на всех. Вот только я жива и даже не ранена, а очень многим пришлось отправиться на дно в парусиновом мешке, с чугунным ядром в компании. И то и другое мы взяли на «Венесуэле», своего осталось маловато.
