Андрей Левицкий - Воин Пустоши
Подул ветерок, дымок над самокруткой завернулся смерчем. Порыв ветра поднес прозрачное сизое облачко к трещине. Ноздри Дерюжки затрепетали от сладкогозапашка — и вдруг он, совершенно для себя неожиданно, чихнул.
Вышло по-настоящему громко и звонко — на всю пустыню!
Впереди произошло какое-то быстрое движение.
Дерюга во время своего богатырского чиха зажмурился, а когда снова открыл глаза, в его сторону были направлены несколько стволов.
Внутри у Смелого Дерюги все оборвалось. Дрожь прошла по телу, он сжал кулаки, до боли вдавив ногти в ладони.
— Кто это там? — спросил сидящий в мотоциклетке боец, целясь из револьвера. — Маздай!
— Вижу его! — откликнулся голос с вершины башни. В бойнице показалось лицо в желтых очках, потом над железной оградой выпрямились двое с автоматами (Дерюжка сразу понял, что это автоматы, потому что они были точно такие же, как у охранников Графа). Один перегнулся через ограду и направил на Дерюгу ствол, второй по перекладинам, приваренным к стойке ветряка, забрался повыше и стал там крутиться, приложив ладонь козырьком ко лбу — выглядывал, есть ли вокруг колонны еще кто.
— Людоед? — с любопытством спросил мужик в мотоциклетке. Он вытащил из чехла на груди и нацепил на нос большие очки с закопченными грязно-желтыми стеклами. На правом стекле был нарисован черный прицельный крест.
— А вот щас и увидим, — ответил Маздай. — Эй, ты, вылазь!
Дерюжка лежал ни жив, ни мертв. Человек, стучащий под днищем башенной платформы, выбрался из-под нее и поднялся на ноги, сжимая в одной руке молоток устрашающих размеров, а в другой — нож, тоже не маленький. Лицо его было в копоти, на голой груди поблескивали пятна машинного масла.
— Что такое? — хрипло спросил он.
— За нами кто-то из трещины той следит, — лениво пояснил харьковчанин, сидящий в мотоциклетке. Из другой высунулся еще один, тоже в платке и с револьвером, потом откинулась книзу полукруглая дверь в основании башни, и оттуда показались два автоматчика.
— Сугуба, проверь, что ль? — окликнул Маздай сверху. — Он один там, я вижу. Эй, ты у нас под прицелом! Попробуешь ствол вытащить — сделаем из тебя решето, понял?
Механик, не спеша, зашагал к трещине, почесывая выпачканную в масле грудь. На животе его красовалась татуировка, повторяющая рисунок на двери башни: стволы и взрыв над ними.
Дерюжка глубоко вдохнул и поднялся, вытянув руки над головой.
Он к тому моменту клял себя последними словами. Дерюжка вообще легко от хвастовства переходил к самоуничижению, которое, впрочем, так же легко сменялось приступами спеси. Непостоянен он был в чувствах, неуравновешен и противоречив. Хозяина он любил и одновременно ненавидел за грубость его и за то, что, по мнению бандита, не отдавал тот Большому Дерюге должного. Боялся Макоту, временами хотел даже убить — и был в то же время ему предан всей душой. Бандитская жизнь Дерюжке разом нравилась — и казалась чрезмерно опасной, суматошной и какой-то… не сулящей ничего хорошего в будущем, что ли. Убивать ему тоже нравилось, забавно это, стрелять по людям, как по мишеням таким бегающим, — но боялся крови и рукопашного боя, не любил ножи и вообще всякие острые штуки. А сам себе Дерюжка казался то лихим бойцом, умным стратегом и вообще отвязным парнем, а то — довольно-таки жалкой, глупой и трусливой личностью.
— Не стреляйте! — дрожащим голосом попросил бандит, но напомнил себе, кто он есть такой, приосанился, даже руки слегка опустил. Откашлялся и добавил хрипло: — Не стрелять!
— Замри! — рявкнул Сугуба, и Дерюжка снова вытянул руки так, будто они двумя туго натянутыми лесами были привязаны к небу.
Сугуба приближался, очень многозначительно помахивая ножом, а молоток положив на широкое плечо. Дерюжка понял, что это конец: задание он провалил, не успев даже толком приступить к выполнению, на Корабль не проник, ничего не выяснил, спалился, как последний идиот. Сейчас Большому Отважному Дерюге, который на самом деле никакой не Большой и не Отважный, а, натурально, Маленький Испуганный Дерюжка, дадут ключом по башке, потом свяжут, затащат в эту страшную башню и там начнут пытать, а он боль плохо переносит — и расскажет врагам про отряд, притаившийся совсем недалеко, за долиной с гейзерами… Конец всему!
Харьковские ведь током пытают, так Захар рассказывал! — вспомнил он и едва не упал, так плохо ему стало от этой мысли. Даже в глазах потемнело на мгновение. Вон и ветряк у них, стало быть, электричество есть! Картина того, как голый дрожащий Дерюжка сидит посреди большого гулкого помещения, примотанный к железному стулу, с ногами в тазу, полном воды, а вокруг стоят зловещие харьковские душегубы и подносят к его беззащитному телу оголенные концы провода, который идет от жужжащего где-то в полутьме генератора, — картина эта столь явственно возникла перед его внутренним взором, что он вдруг завизжал и со всей силой отчаяния засандалил Сугубу носком ботинка между ног.
А после прыгнул назад, повалившись спиной в трещину, развернулся и ужом пополз прочь от колонны карателей.
* * *Макота, услышав выстрелы, вскинул голову. Он сидел на краю кабины с трубкой в зубах и, когда из-за накрытой паром долины донеслась автоматная очередь, поперхнулся дымом. Захар со Стопором вскочили с брезента, дикари разом повернулись в сторону Корабля.
Атаман прокашлялся, постучал себя по груди, выбил трубку и встал. А ведь это не там стреляют, понял он, не на Корабле, то бишь — ближе где-то.
— Вышиба! — гаркнул он.
Здоровяк с неподобающей вождю поспешностью подскочил к самоходу и встал под кабиной, подняв к атаману смуглое лицо.
— Пошли туда одного… нет, двоих, — велел Макота. — Но чтобы осторожно, ясно? Самых ловких, тихих. Пусть разведают, кто это там стреляет, и сразу назад.
Он присел на корточки, заглядывая в сосредоточенное лицо вождя.
— Слышь, ты понял-то, че я хочу?
— Понял, да! — Дикарь побежал обратно.
Пока он подзывал двух кочевников и втолковывал им задачу, тыча пальцем в сторону долины, Макота повернулся к своим людям и сказал:
— Захар, может так статься, что нам скоро ехать надо будет. Мы закончили почти, — кивнул механик. — Надо только маслопровод еще…
— Слышь, ты давай мне безо всяких «почти»! — прикрикнул атаман. — Быстро все назад вкручивай и чтоб до того, как разведчики ихние вернутся, «Панч» уже ехать мог!
Захар хмуро отвернулся. Макота потрогал магазин автомата, висящего на плече, сунул руку под куртку и на всякий случай перевел кругляш на доспехе в среднее положение.
Выстрелы со стороны Корабля стали реже, но не смолкали. Два разведчика, вооруженные костяными ножами, уже спешили к долине с гейзерами. Вышиба отдавал приказы — дикари поднимались и отвязывали манисов от кустов.
* * *Дерюжка полз, как не ползал никогда в жизни. Пули взвизгивали над головой, локти пробивали иловую корку, он извивался и сопел. Сквозь стоны и ругань Сугубы донесся топот ног. Вытащив пистолет, бандит отвел назад руку, на ходу трижды выстрелил… И попал! Он и сам не ожидал, хотел лишь припугнуть харьковских, чтобы остановились, — но после третьего выстрела раздался вскрик и звук падения. Наверное, там бежал только один… То есть сейчас и остальные побегут, но этого, первого Меткий Дерюга уложил мордой в ил!
Сзади взревела мотоциклетка. Глухо, низко зарокотал бронеход.
Но Быстрый Дерюга к тому времени достиг склона, за которым начиналась долина гейзеров. Земля под ногами пошла с уклоном, белые клубы окутали его.
Нет, нельзя. Он же ничего не сделал вообще! Ему в Корабль нужно проникнуть, выведать, что к чему, может, даже хлопцев вывести оттуда. А сейчас если вернется он, так что скажет? Прости, хозяин Макота, я тут харьковским на глаза попался, не успев даже к озеру выйти, они тревогу подняли и теперь ездят там по берегу… Так, что ли?
Звук мотора стал громче, и в теплом белом тумане возник приземистый силуэт. Дерюжка, что было сил, сиганул в сторону, упал. Мотоциклетка пролетела мимо, ударилась о склон передними колесами, потом задними — и понеслась дальше, в долину.
Не дожидаясь, когда появится вторая, он рванул в сторону по краю обширной впадины, на дне которой били гейзеры.
Пар поредел, Дерюжка опустился на четвереньки и выставил из него голову, как из рыхлой ватной стены.
Вторая мотоциклетка, башня и один бронеход стояли на месте, а другой ехал вокруг долины — но не в ту сторону, куда побежал бандит, а в противоположную.
Он вскочил и бросился к озеру, надеясь, что никто из харьковских не глядит сейчас в его сторону. Надежда была, в общем-то, глупой, но Удачливому Дерюге свезло: пока он пересекал открытое пространство между облаком пара и берегом, в него никто не выстрелил, и крики со стороны колонны не донеслись — значит, не заметили.
