Туллио Аволедо - Крестовый поход детей
Часть его сознания была рада видеть, как побледнел этот придурок, узнав, что отцу Дэниэлсу все известно о его договоренности с Сынами Гнева.
— Как ему удалось узнать об этом? — пробормотал Дон, нервно оглядываясь по сторонам, словно боясь увидеть, как священник материализуется из полутьмы.
Вагант рассмеялся.
— Ты спрашиваешь меня, как об этом удалось узнать человеку, который способен видеть без глаз?
Управляющий смотрел на него, разинув рот.
— Ты хочешь сказать, что он умеет читать мысли?
— Скажем так: никто ему этого не говорил, и все же он это знает. Понимай, как хочешь.
— Я так и знал. Мы должны убить его.
— Нет!
Это слово прозвучало из уст Ваганта как приказ.
Начальник разведчиков достал из кармана правую руку, сжимая в ней автоматический пистолет. Положил оружие на стол. Управляющий непонимающе смотрел на него. Взгляд Ваганта был твердым, угрожающим.
— Я знаю, что среди качеств, которыми должен обладать Управляющий, есть такие, которых у меня никогда не было и не будет. Дипломатичность, например. Умение планировать. И, хоть мне и трудно это признать, умение обуздывать свой инстинкт и выбирать более сложный путь, если это будет в интересах Города. Нет, не перебивай меня. Дай мне закончить. Я говорю тебе, что признаю твои заслуги и осознаю, что никогда не буду способен занять твое место. Ты нужен Городу. Но только вот сейчас необходимо сделать эволюционный скачок. Ты молодец, что смог занять место Мамы…
— Никто не может занять место Мамы.
— Я сказал тебе, дай закончить. Ты знаешь, у меня не очень-то со словами. Ты большой молодец, говорю тебе. Благодаря тебе Город процветает. Ты не раз спасал нас от опасности. Но теперь мы столкнулись с препятствием, на которое нельзя не обращать внимания. С врагом, который может нас уничтожить. Мы не можем просто взять и отвернуться от него. Мы должны встретить его лицом к лицу. Отец Дэниэлс указывает нам путь, по которому мы можем пойти. И я считаю, что этот путь правильный.
— И каков он, этот путь? Сражаться? А у тебя есть представление о том, сколько их, наших врагов? У тебя есть хоть малейшее представление о том, насколько сильны Сыны Гнева?
Вагант улыбнулся.
— Никто этого не знает. Нас напугало то немногое, что мы видели. Хорошо, у них есть бронированный автомобиль. И что? Мы уверены, что он не единственный? И сколько их? И какое у них оружие?
— Вот именно. Мы этого не знаем, — презрительно заметил Управляющий и откинулся на спинку кресла, скрестив на груди руки. Это было настоящее кожаное директорское кресло, хоть и настолько старое, что протерлось по швам.
— Зато Джон Дэниэлс знает, — возразил Вагант. Управляющий чуть не упал вместе с креслом.
— Что ты имеешь в виду?
— Джон Дэниэлс знает, сколько их. Где их убежище. Сколько у них оружия…
— Брехня!
— …а самое главное, он знает, где мы можем достать хорошее оружие.
Управляющий никогда не употреблял ругательств. Но при этих словах у него вырвался целый поток проклятий.
— Придурок хренов! Ты правда проглотил все говно, которым тебя накормил этот долбанутый священнишко? Хорошее оружие! Да мы уже двадцать лет его ищем и никак не можем найти!
— Может, вы искали в неправильном месте, — раздался вдруг голос из темного угла комнаты.
— Ка… как ты вошел, священник? — пробормотал потрясенный Управляющий. Джон Дэниэлс появился из темноты.
— Если хочешь, я могу тебя этому научить.
— Меня это не интересует!
— А меня интересует, — ответил Вагант с улыбкой.
— Тогда я тебя научу. Но сейчас поговорим об оружии.
Священнослужитель уверенно и ловко вышел на середину комнаты и подошел к столу Управляющего.
— Вы с Вагантом говорили о Железных Вратах и о городе, который живет в том здании. Оружие находится там. Вы даже представить себе не можете, насколько оно мощное. С этим оружием и силами, которые присоединятся к нашему крестовому походу, мы захватим крепость Сынов Гнева.
— Это невозможно.
— У меня было видение. А мои видения никогда не врут.
Вагант ударил кулаком по столу.
— Мы больше не можем ждать! Видение — это лучше, чем ничего, если оно может указать нам путь к спасению!
— Ты хотел сказать, путь к смерти. Сколько у нас бойцов, способных сражаться?
Едва произнеся эти слова, Управляющий пожалел об этом. Он искоса взглянул на священника, спрашивая себя, не слишком ли далеко он зашел.
— Двадцать человек, — уверенно ответил Вагант. Управляющий покачал головой.
— Двадцать человек, — повторил он.
— Мы будем не одни, — сказал Джон Дэниэлс.
— Как ты сказал?
— Я сказал, что мы будем не одни. Нам кое-кто поможет.
— Кто-то свыше, подозреваю я. Пожалуйста, избавь меня от своих детских сказочек.
Джон улыбнулся.
— Ты прекрасно сказал. Кто-то свыше. Пойдем. Я хочу вас познакомить.
Глава 11. Монах
Больше часа прождали они в темноте, в противогазах, одетые в самые теплые спецовки из тех, что им удалось найти. На самом деле Джону не нужна была маска, но он надел ее, чтобы не смущать своих спутников. По правде говоря, он вообще перестал нуждаться в очень многих вещах после встречи с Патриархом в Венеции, а потом и с другим существом, которое спасло ему жизнь на обратном пути и с которым он сейчас собирался встретиться снова.
Вжавшегося в стену Управляющего била дрожь, причем не только от холода. Выходить за пределы Города ночью было табу. А стоять так долго снаружи, в темноте, под порывами ядовитого ветра, было безумно до противоестественности. Вагант и Дэниэлс, напротив, вели себя так, будто в этом не было ничего необычного. Они стояли, вытянувшись во весь рост, всматриваясь в темноту. Маленький фонарик у них в ногах был просто смешон в этой тьме.
— Пойдемте обратно. Хватит маяться дурью, — пробурчал Управляющий, стуча зубами.
— Подождем еще, — прошептал Вагант.
Там, снаружи, что-то было. Он чувствовал это. Прямо перед ним, во тьме. Нечто, от чего у него по спине бегали мурашки. Он посмотрел на Джона Дэниэлса.
Глаза священнослужителя — два белых шара, сиявших, как перламутровые, — впились в темноту. В какой-то момент на его губах появилась улыбка, как будто Джон увидел что-то прекрасное.
В толще кружащейся вьюги появилось сияние, постепенно расширявшееся, пока в его ореоле не начали различаться очертания фигуры: человек в длинной черной рясе с капюшоном. Он шел медленно, как будто каждый шаг стоил ему нечеловеческих усилий. В правой руке он держал посох, к концу которого крепился фонарь.
Человек приблизился к трем мужчинам на расстояние одного шага и остановился. Вставил посох в землю и спрятал руки в рукава рясы.
Вагант давно привык к непогоде. Но даже он поежился при виде одежды этого незнакомца. Вероятно, рясу перешили из старых мешков. На грубой ткани — столько заплат, что создавалось впечатление, что она состоит из них целиком.
Лицо неизвестного скрывала тень капюшона.
И все же Вагант почувствовал улыбку на его невидимом лице. А потом в его голове заговорил голос.
— Приятно познакомиться. Я столько о тебе слышал.
— Черт возьми…
— Молодец, что тренируешь своих людей. Для армии это очень ценно. Ценно и редко встречается.
— Я никогда не вступал в твою армию.
— Это не моя армия. Это ваша армия. Я всего лишь… как бы сказать? Я всего лишь внешний консультант, как сказали бы раньше…
Потом он повернулся к Дэниэлсу. На этот раз слова доносились из его рта.
— Очень раз снова видеть тебя, Джон. Поздравляю. Ты проделал отличную работу.
— Я еще ничего не сделал.
— Ты сделал первый шаг. А он и есть самый главный.
— Можно узнать, о чем вы говорите? — вмешался Управляющий. Его голос прозвучал высоко, почти как детский.
— ТЫ ТОЖЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ ПРИОБРЕТЕНИЕ.
Голос, проникший в сознание Управляющего, почти оглушил его, как если бы кто-то закричал ему в самое в ухо. Его лицо исказила гримаса боли.
— Прости, — прошептал Монах, — мне не стоило так торопиться. Я сказал тебе, что ты тоже замечательное приобретение. Джон большой молодец.
— Я никакое не приобретение. Я глава свободной общины и собираюсь таковым оставаться.
Фигура в капюшоне покачала головой.
— Не всегда наши намерения исполнимы. Не всегда их исполнение желательно. Знаешь такие слова? Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан[8].
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое[9].
