Фред Саберхаген - Берсеркер
Гленна воззрилась на нее так, что Джен на миг даже испугалась. Потом Гленна встала между молодыми супругами и решительно увлекла их вперед.
Миновав два пруда, они свернули и побрели по воде, едва доходившей до колен, прямо к наблюдательному посту, ничуть не отличавшемуся от предыдущего.
— Тут нас не тронут, — заверила она. — Мы слишком крупные. Ну конечно же, конечно. Ох, Ино... Мне следовало догадаться самой. Разве что наступишь прямо на него, но это маловероятно. Они по большей части выжидают в засаде, в норках или под камнями.
— Кто «они»? — Рана и усталость начали сказываться на Клаусе, и он оперся о плечо Дженни.
Гленна в тревоге оглянулась.
— Общепринятое название — раки-кузнечики. А вообще-то они ротоногие.
— Раки? — Недоуменный вопрос прозвучал настолько тихо, что она могла и не расслышать.
Минуту спустя они втиснулись в будку, снова получив передышку. В небе на огромной высоте собирались чистые утренние облака; наверное, точно так же выглядели облака на девственной Земле пятьсот миллионов лет назад.
— Клаус, — спросила Джен, когда оба немного отдышались, — что ты там говорил насчет крюка к дому?
— Значит, так... — Он примолк, чтобы привести мысли в порядок. — Мы бежим в никуда, потому что помощи на этой планете не найдем нигде. Но берсеркерам-то об этом неведомо. Я подразумеваю, что они не проводили разведку на планете, а просто произвели аварийную посадку. Откуда им знать, а вдруг здесь еще одна человеческая колония дальше по берегу? А то и город со множеством людей, самолетов, оружия... так что им в первую голову надо отрезать нас, чтобы мы не предупредили своих. Поэтому все роботы до единого ринулись в погоню. А если нам удастся обойти их или пробиться сквозь их ряды, мы без труда обгоним их и первыми вернемся на станцию, где есть и транспорт, и оружие, и еда. Вот только я пока не придумал, как обойти их или прорваться сквозь них. Но другого способа я не вижу.
— Поглядим, — откликнулась Гленна.
Джен нашла идею вполне здравой. Тут их отвлекли упавшие капли дождя, и вся поверхность пруда зарябила от ливня. Раскрыв рты, трое уцелевших людей жадно ловили драгоценную влагу губами. Попытались подставить халат Дженни, чтобы набрать про запас, но ткань не успела даже намокнуть, как ливень стих.
— Идут, — сообщила Гленна, приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы прикрыть глаза от вновь выглянувшего солнца, затем начала настраивать аппаратуру наблюдения.
Клаус насчитал девятнадцать бурых блюдец, плюхнувшихся в пруд. Все-таки всего девятнадцать.
— Сонаром я их опять обнаружить не могу, — проворчала Гленна. — Попробуем телевидение... вот.
Берсеркер — вполне может статься, тот самый, что вышел из чрева акульего, — неустанно семенил вслед за людьми, шагавшими по залитому солнцем мелководью. Ходячая смерть. Живое существо может бегать куда быстрее, но рано или поздно устанет. А этот уже прошел сквозь акулу легко, как сквозь кучу гнилых водорослей.
— Вот, — снова выдохнула Гленна. Надвигающийся враг сделал небольшой крюк вокруг преграждающего дорогу камня, а через миг из логова под камнем вслед за ним метнулось нечто живое. Десяток крохотных ножек преследователя, мельтеша, плавно несли вперед цилиндрическое членистое тело, в длину примерно соответствующее диаметру вражеской машины, но по контрасту с ней просто сиявшее светом жизни: по золотому полю переливы красного, зеленого и коричневого, будто знамена наступающих полков. Длинные усы покачивались, будто для поддержания равновесия, над глазами-бусинами на коротких стебельках. А под глазами — поджатые массивные конечности, неиспользуемые при передвижении.
— Odonodactylus syllarus[18], — пробормотала Гленна. — He самый крупный из видов, но, будем надеяться, достаточно большой.
— А кто они такие? — благоговейным шепотом поинтересовалась Джен.
— Вообще-то хищники...
Берсеркер, сосредоточенный лишь на своих жертвах, не обращал ни малейшего внимания на преследующую его козявку, пока пробойник почти не настиг его. Только тогда робот остановился и начал разворачиваться.
Не успел он развернуться даже наполовину, как его бурое тело сильно дернулось вперед от удара, нанесенного пробойником с такой скоростью, что человеческий взгляд не успел за ним уследить. Акустические датчики исправно донесли громкое, отчетливое «Крак!». Еще не успев восстановить равновесие, берсеркер уже выбросил вперед разрывающий коготь вроде того, которым вспорол акулье брюхо изнутри.
И снова невидимый, молниеносный выпад с расстояния в палец. От всех ножек берсеркера, опиравшихся о дно, от удара взмыли фонтанчики песка. Твердый керамический коготь, расколотый поперек, повис бесполезным придатком.
— Я ни разу не встречала у живых существ более стремительных движений. Они наносят удар особыми сяжками... ну, можно сказать, локтями, питаются в основном покрытыми твердым панцирем крабами, двустворчатыми и брюхоногими моллюсками. Тот, что Ино подарил тебе в шутку, еще мелкий экземпляр. Рак длиной в мою ладонь способен наносить удар с такой же силой, как четырехмиллиметровая пуля, а тут у нас есть образчики и покрупнее.
Еще один голодный пробойник вышел на след бурой панцирной твари, чрезвычайно похожей на краба. Глаза второго пробойника вертелись на стебельках, прикидывая расстояние. Этот так называемый краб был более крупный и иначе окрашенный. В то самое мгновение, когда берсеркер, выдвинувший новое орудие — острое и тонкое, — рассек противника надвое и обернулся, Клаус разглядел (а может, почти разглядел или вообразил, что разглядел), как пара самых длинных передних конечностей нового участника поединка распрямилась и опять сложилась. Снова фонтанчики песка взметнулись из-под ног двух созданий — живого и неживого. Под ослепительные электродуговые сполохи коротких замыканий по твердой коричневой поверхности зазмеилась трещина...
Четыре минуты спустя трое людей все еще не отрывали глаз от экрана, не решаясь нарушить молчание даже вздохом. Акустические датчики доносили из всех уголков пруда непрекращаюшийся шквал щелчков. На экране по-прежнему разворачивалась сцена первой схватки один на один.
— Люди иногда называют акул агрессивными, ужасными, смертоносными машинами. По-моему, если перевести их в одну весовую категорию, акулам тут и не светит.
Отвешивающий щелчки ротоногий рак ухватил шестью утыканными шипами передними конечностями изувеченный корпус своей жертвы, на котором еще дергалась одна-единственная керамическая ходильная ножка, и потащил его к камню, где устроил засаду. Там он привалил межзвездный ужас к камню, как кузнец-лилипут, пристраивающий металл на наковальне. От следующего удара — пусть невидимого, но вообразимого, будто парный удар карате наотмашь — осколки крепкого корпуса прямо-таки разлетелись по воде вперемешку с хрупкими электронными компонентами. Как, до сих пор не видать нежного, вкусного мясца? Тогда получай снова...
Спустя час после того, как отзвучал донесенный акустическими датчиками последний щелчок, трое людей без опаски прошли по мелководью и зашагали к дому по берегу, где не осталось ни одного коричневого блюдца.
Доставив тело Ино домой и подлечив руку Клауса, обыскали дом на случай, если там остались уцелевшие берсеркеры. Достали ружья, а большие ворота в каменной ограде на всякий случай заперли. Затем молодая чета дала Гленне успокоительное и уложила ее отдыхать.
— Завтра мы их покормим уже по-настоящему, — отрешенно, негромко, безмерно устало проронила она.
— Сегодня же, — пообещал Клаус. — Когда вы проснетесь. Вы мне покажете, что надо делать.
— Погляди-ка на это, — окликнула его Джен из гостиной через минуту.
Одна стенка самого маленького аквариума была выбита изнутри. В темной луже расплывшейся по ковру воды были раскиданы осколки прочного стекла и крохотное обмякшее тельце существа, вырвавшегося на свободу и погибшего.
Джен подняла его. Рачок был куда меньше своих собратьев из пруда, но теперь она узнала бы его даже в этом жалком комочке, лежащем у нее на ладони.
Подошедший сзади муж заглянул ей через плечо.
— Гленна все бормочет, никак не успокоится. Только что сказала мне, что они могут наносить и колющие удары, если почувствуют прикосновение мягкой плоти. Острия у них на кончиках сяжек, когда они их полностью выпрямляют. Так что ты не смогла бы взять его вот так, будь он жив. — Голос Клауса вдруг пресекся от запоздалого шока.
— Напротив, смогла бы. — Голос Джен тоже дрогнул. — Очень даже смогла бы.
Как я уже говорил прежде, большинство разумных существ избегают войн, чуждаются насилия. И тем не менее мы во веки веков будем благодарны тем существам, у которых сами игры стали олицетворением кровавых конфликтов. Благодарны и в равной степени изумлены их неукротимостью и их кротостью, дивным образом уживающимися в одном и том же сердце.
