Андрей Завадский - День победы
- Ерш твою медь! Куда лезешь, чудило?! - выругался Ефремов, и, нашарив на дне окопа рацию, закричал в эфир: - "Коробка", твою мать, назад, на позицию! Куда прешь, сержант?!
От оврага раздались хлопки, и прапорщик увидел дымные росчерки противотанковых гранат, выпущенных пришедшими в себя японцами. На броне Т-80 распустили огненные лепестки сразу три взрыва. Танк замер на месте, заскрежетав катками, громко лязгнув траками, а затем медленно двинулся задним ходом, по пути кормой зацепив и столкнув в овраг японскую бронемашину.
- Прикрываем его, - произнес в микрофон рации Ефремов. - Прижать япошек! Шквальный огонь!
С сопки снова ударили из всех стволов, заставив японцев укрыться поглубже в овраге. И за треском очередей прапорщик не сразу различил новый звук, пришедший откуда-то сверху. А когда заподозрил неладное, было поздно. Над шоссе, загроможденным сгоревшей техникой, пролетели на малой высоте два вертолета непривычных очертаний, с узкими, поджарыми фюзеляжами, красными кругами на бортах и полными подвесками ракет.
- Воздух! Прочь с позиций, отходим к лесу! "Коробка", экипажу покинуть машину!
Отдав распоряжения, Павел вскочил, выбравшись из окопа, и, прижимая одной рукой к груди пулемет, а второй пытаясь одновременно удержать рацию и РПГ-7, кинулся к лесу, слыша за спиной стрекот винтов. Рядом, спотыкаясь и матерясь сквозь зубы на каждом шаге, бежал Гончар.
"Кобры" между тем набрали высоту, и, развернувшись, дали по гребню сопки залп неуправляемыми ракетами. Семидесятимиллиметровые НУРСы градом обрушились на вершину, перепахивая взрывами усыпанную хвоей землю. Думный куст поднялся на пути Ефремова, и ударная волна, словно ладонь великана, смахнула прапорщика с ног. И лишь благодаря этому его не зацепила очередь, выпущенная из двадцатимиллиметровой пушки М197 с одного из промчавшихся с жужжанием над головой вертолетов.
- Командир, жив? - Гончар, по-пластунски подобравшись к Ефремову, хлопал его по щекам, одновременно пытаясь утащить под крону разлапистой пихты, с которой осколками уже срезало половину ветвей.
- Хватить меня лупить, - прохрипел прапорщик, с трудом вытолкнувший воздух, застрявший где-то между глоткой и легкими. - Лучше встать помоги, пулемет, падла, тяжелый!
Сержант протянул руку, и Ефремов, так и не расставшийся с ПКМ, поднялся на ноги. Осмотрелся - и застонал, увидев перепаханные изрытую воронками взрывов вершину сопки, засыпанные землей окопы. И изломанные тела в камуфляже рядом.
- О, господи!
- Командир, давай к лесу, иначе нас сейчас оприходуют, - поторопил Гончар. - Возвращаются вертушки!
Японские "Кобры", продолжавшие держаться вместе, снова появились над сопкой, и из-под их коротких прямых крылышек брызнули дымные струи неуправляемых ракет. Снова взрывы, дрожь земли под ногами, а затем один из вертолетов вдруг выполнил неуклюжий вираж, и Ефремов с Гончаром увидели тянущийся за ним шлейф дыма. и только после этого понял, что где-то рядом стучит, захлебываясь огнем, тяжелый пулемет.
С Т-80, укрывшегося на склоне, бил "Утес", и в воздухе, на фоне серых облаков, вспыхивали росчерки трассеров. Экипажу Земцова повезло, первая же очередь угодила в один из вертолетов, что-то в нем серьезно повредив, судя по тому, что винтокрылая машина немедля вышла из боя, направившись к горизонту. А вторая "Кобра" уже заходила в атаку, нацеливаясь на огрызавшийся огнем танк.
- Кретины, - простонал Ефремов, видя, как огненными каплями умчались к Т-80 выпущенные японцами ПТУР. - Глупцы!
Вспышка, грохот взрыва, танк окутало пламя. А затем прапорщик увидел, как распахиваются его люки, и оттуда, в клубах дыма вываливаются фигурки в темных комбинезонах.
- Скорее, туда, - приказал прапорщик. - Пацанов надо вытащить!
Не слыша стрекота винтов над головами, они бросились вниз по склону, к танку. Динамическая защита "Контакт" приняла на себя главный удар, взрыв ракет не пробил броню, но все равно тем, кто был внутри, досталось не слабо. Ничего не соображавшие после контузии танкисты только и смогли, что покинуть боевую машину, растянувшись на земле под ее гусеницами. Даже автомат из укладки захватить не смогли.
- Живы? - Ефремов, запыхавшийся во время резкого спуска по крутому склону, подскочил к танкистам. Все закопченные, так что и не узнать сразу, кровь струится по лбу и из ушей.
Вместе с Гончаром кое-как подняли на ноги всех троих. Земцов, немного придя в себя, взглянул на прапорщика, довольно ощерившись, точно сытый зверь:
- Все же мы их уделали! Обоих!
Подтверждением слов танкиста были догоравшие на шоссе танки, расстрелянные практически в упор, и, несмотря на всю японскую электронику и немецкие пушки, даже не оцарапавшие броню Т-80. но танк сделал свое дело, и Ефремов, чувствуя, как сердце обливается кровью, объявил свое решение:
- Машину бросаем, уходим в лес пешим порядком! Надо шагать, пацаны, иначе всем хана! Хоть как, но надо идти!
Земцов кивнул, тыльной стороной ладони вытер струившуюся из носа кровь и хрипло произнес:
- Мы готовы, товарищ прапорщик! А остальные где? Еще кто жив ли?
- Не знаю я, Андрюша, не знаю, - вздохнул Ефремов. - Там, на сопке, такое творилось! Эх!
Спотыкаясь на каждом шагу, танкисты двинулись следом за Ефремовым, а Гончар с автоматом наперевес прикрывал тылы, бросая встревоженные взгляды на шоссе. Кто-то там был, меж остовов бронемашин было заметно движение, но, кажется, уцелевшие в засаде японцы в бой больше не рвались. Вертолет тоже куда-то исчез, видимо, больше не видя целей, достойных его огневой мощи.
Беглецы взобрались выше по склону, к позиции МТ-ЛБ. Ефремов первым вломился в кусты, наполовину состриженные осколками, и наткнулся грудью на три автоматных ствола.
- Командир, я же чуть не выстрелил, - выругался один из бойцов, сидевших в засаде возле бронемашины. - С вами больше никого? Неужели это все?!
Оказывается, сбитые залпами НУРС с вершины сопки солдаты хотели уехать на "маталыге", и прапорщик с товарищами успели в самый раз. Из трех выживших бойцов один был ранен осколками в руку, другой - в ногу.
- "Броню" оставим здесь, - приказал Ефремов. - Будем своим ходом выбираться!
- Пешком? И далеко мы уйдем?
- Всяко дальше, чем уедем, - отрезал прапорщик. - Разгружайте машину! Потащим на себе, сколько сможем. Патроны, гранаты, РПГ, сухпай и перевязочные пакеты обязательно! Веселее, ребята, - подбодрил помрачневшее воинство Ефремов. - Мы только что не меньше роты япошек положили, кучу "брони" сожгли! Они нас не скоро забудут, а как начнут забывать, то напомним еще! Пойдем не быстро, зато дороги не нужны, где хотим, там и пройдем!
Груз МТ-ЛБ разделили между собой, стараясь брать лишь то, без чего совсем никак. Сам Ефремов нес кроме пулемета, с которым буквально уже сросся, два цинка с патронами и гранатомет РПГ-7. Остальные были нагружены не меньше, но и в десантном отсеке бронетранспортера еще осталось немало оружия и снаряжения. В тот миг, когда отряд был уже на опушке леса, с небес донесся нарастающий гул, и солдаты увидели летевший с юга самолет. Запрокинув головы, они следили за крылатой машиной, пока та не скрылась за сопками. А на смену ей с юга, из облаков, уже появилась следующая, обрушив на поросшую хвойным лесом долину рокот турбин.
- Японцы! - Ефремов сплюнул себе под ноги. - Мы их умыли кровью, но это не в счет. Скоро их тут будет полно! А здорово было бы сбить хоть один их самолет, тогда зареклись бы тут летать! Ладно, бойцы, за мной шагом марш! Начали мы все же неплохо, и продолжим в том же духе! Еще повоюем!
Отряд, оставляя за собой поле выигранной битвы, растворялся в лесу. На шоссе приходили в себя уцелевшие японские солдаты, совсем не так представлявшие себе возвращение острова в лоно империи. А над головами летели и летели самолеты.
Хейхатиро Муцу пришел в себя в тот момент, когда его уложенное на носилки тело грузили в санитарный вертолет. Когда он открыл глаза, то увидел чье-то обеспокоенное лицо, и услышал взволнованное:
- Господин генерал, вы слышите меня?
- Что это было?
- Засада, - сообщил офицер, сопровождавший своего командира к вертолету, только прибывшему из Южно-Сахалинска. - Ее устроили русские. Уничтожили большую часть техники, а затем отступили. Вы ранены, вас сейчас доставят в полевой госпиталь, господин генерал!
- Русские? - Муцу не поверил услышанному. - Не американцы? Уверены?
- Мы вызвали вертолеты, с воздуха их позиции удалось уничтожить, несколько русских погибло. Кроме того, сожгли их танк.
Генерал попытался привстать на носилках, которые тащили двое солдат, но тело пронзила боль, и все, что он успел увидеть, это уложенный в ровный ряд вдоль обочины шоссе тела. Их было много.
- Какие потери? - спросил Хейхатиро Муцу.
- Большие, господин генерал. Не меньше пятидесяти убитых, множество раненых. Эти русские устроили бойню здесь!
Муцу застонал, на этот раз не от телесной, а от душевной боли. Свой первый настоящий бой возрожденная японская армия проиграла с чудовищным счетом. Сами пришли в засаду, даже не озаботившись разведать маршрут, а русских вообще не принимали в расчет, ждали неприятностей лишь от американцев. И теперь его солдат укладывают на обочине, даже ничем не укрывая, потому что тел оказалось слишком много.
