Владимир Чистяков - М.С.
Второй меч гораздо больше походит на шпагу. Только на ножнах золотые рыбы изображены на голубой лазури. Гарда словно из рыб в прыжке сделана. Серебряные они, а выглядят живыми. Даже глазки чёрные.
Хорош и длинный кинжал в чёрных ножнах.
Мечи видели у Кэрта и много раньше. Его это оружие. Ещё когда он в плен попал оно у него уже было.
На ногах — сапоги мехом наружу. И мех похож на мех чёрно-бурой лисицы. Спереди серебряные накладки с орнаментом из причудливо переплетающихся растений.
Фехтовать он умеет превосходно. И это по мнению считавшей себя неплохой рубакой М. С… Как-то раз она попыталась помериться с ним силой…
И быстро поняла, что в настоящем бою он бы её просто нашинковал бы как капусту. Настолько превосходит генерал Младшего Еггта мастерством. Ну да, практики-то у него за столько лет было в избытке. Владеть оружием ведь будущего саргоновского генерала начали учить когда ещё вроде бы Дина I родится не успела.
Впрочем, среди чужаков несмотря на всю их технику, немало мастеров великолепно умеющих обращаться и с холодным оружием.
За спиной — лук. Надел его Кэрт крест-накрест с колчаном. Это тоже весьма непривычно. Грэды в прошлом были весьма большими любителями арбалетов, и очень мало пользовались луками.
Чудовищно мощен составной лук генерала. Гнутый из дерева неведомых миров, оплетенный жилами давно исчезнувших зверей. Когда снята тетива, наружу выгибаются плечи. И для стрельбы из подобного оружия требуется особая сила. Сложно заподозрить подобную силу в худощавом и временами женственно-изящном, генерале. Но стрела пущенная по-женски изящной рукой навылет прошибёт любой доспех.
На левой руке генерала возле кисти серебряная пластинка с растительным орнаментом, предохраняющая руку от удара тетивы. Для тех же целей служит и серебряный напёрсток на большом пальце.
В такую погоду, и без перчаток. И опять маникюр на ногтях. То, с какой тщательностью Кэрт следит за своим внешним видом, давно уже стало притчей во языцех. Постоянно и в больших количествах пользуется косметикой. В то числе и теми марками, слывшими у грэдов женскими. М. С. откровенно хихикает, а Кэрт говорит, что только эти марки дают необходимый аромат. В свое время даже со всеми признанными экспертами по косметике- Софи и Бестией Младшей обсуждал тонкости макияжа. В полевой сумке генерала всегда лежит набор маникюрных принадлежностей, а уж сколько их он держит дома!
И насколько М. С. известно, все кэртерские офицеры в вопросах внешности ведут себя подобным образом. А про Кэрта сама собой приходит на ум классическая в навеки закрытом мире фраза. Тем более, что Кэрт и не человек. Да и Кэрта, собственно, никогда и не было. Не имя. Не фамилия. Прозвище. Как М. С… Сама-то она знает его многосложное личное имя. И ещё у любого военного кэртерца есть боевое имя, по которому к нему и обращаются сослуживцы. Но и оно не походило на Кэрта. Не походило на него и слово ''четырнадцатый''. Да и Кэртом его звали в основном за глаза. Чаще — по званию.
Слухи про генерала перед войной ползли довольно… э-э-э оригинальные. Маникюр замечали многие. Правда самого Кэрта никогда не замечали в злачных местах. А потом уже и не стало этих самых злачных мест.
Впрочем, после войны слухи о нём не прекратились, только изменился их смысл и тематика.
М. С. наплевать, а вот Кэрту вовсе нет, тем более что М. С. давно уже кажется, что он совсем не против, чтобы эти слухи стали правдой. Касаются-то они в основном её и Кэрта взаимоотношений.
А ей это нафиг надо?
Или всё-таки надо?
Ни в чём воплощение уверенности по прозвищу М. С. сейчас не уверена.
Хотя с другой стороны, не про её ли честь весь этот спектакль устроен. Мальчишество в чистом виде! Но оригинальным Кэрт сумел себя показать. Приходиться признать.
А и ты явилась! Любишь всё-таки представления!
На то, какими изящными и плавными движениями Кэрт достает из колчана лук и стрелу стоит посмотреть. Это целый спектакль. Зрителей масса. Но играют только для одной.
И именно в доспехах выглядит в ещё большей степени не человеком, чем в жизни. Уж слишком непривычны и клинки, и броня, и лук за спиной. Со слишком уж большим вкусом и изяществом выполнены все эти вещи. Нездешнее, нечеловеческое это изящество. Не умеют люди делать подобных вещей. Свои умеют. И зачастую не менее прекрасные. Но не более.
И врагами были те, кто создавал подобные вещи.
Но выглядит Кэрт, словно воин из сказочных времён. Настолько спокойное, властное и надменное в этот момент его лицо. И холодком веет от пристального взгляда светло серых, почти белых глаз. Это взгляд вышедшего на охоту хищника.
Сегодня он гладко зачесал волосы назад, и его длинные заострённые уши прекрасно видны. И они нисколько не противоречили всему его облику.
М. С. знает этого снайпера. Она вообще запоминает всех, кто хоть раз попадется на глаза. А он попадался уже не раз. Сначала даже подумала, что это один из людей Ратбора. Потом узнала, что ошибалась. Снайпер молод, и призвали его уже при новой власти, за год до войны.
Снайпер вскинул винтовку к плечу. Выстрел! Пуля попала точно в ''голову'' мишени. Кэрт словно не целясь, спустил тетиву. ''Голова'' мишени треснула от удара бронебойной стрелой. Второй и третий выстрелы снайпера тоже достигли цели. Не промазал и Кэрт.
И стрелять он умудрялся даже быстрее снайпера. Движения вроде плавные, словно у танцора. И одновременно быстрые. Да не просто быстрые, стремительные!
Как же он целиться? Или это у них у всех зрение такое особое? Кэрт в темноте прекрасно видит, про это все знают. И слух обострённый. Или это он один такой? Приборы ночного видения среди трофеев попадались. И всеми очень ценились.
Он вогнал одну стрелу в другую.
''Не перевелись ещё Робин Гуды'' — мрачно думает М. С… Смотреть интересно, только всё более и более непонятным становилось, зачем он всё это устроил. И одновременно, всё яснее и яснее.
Это что он ко мне таким изощрённым способом посвататься хочет что-ли? Чёрт его разберёт. Хотя и так уже разобралась. Симпатии генерала по отношению к ней уже давно перешли рамки просто дружеских. Это только она сама старательно делает вид, что ничего не замечает. Не умеющая любить железка. С великолепной наблюдательностью.
Пробуждались в ней какие-либо чувства? Или нет? Сама она про это не знает. Но в любом вопросе, касавшемся лично её, она давно уже считала: по этому поводу есть два мнения одно моё, а второе ошибочное.
Стоит же сейчас и смотрит на этот спектакль. Какие-то стороны жизни ей всяко не слишком хорошо знакомы. Но ведь было в её жизни то юношеское увлечение… Любила ли она его? Теперь не знает… Тогда… Мало ли что было тогда. Она уже много лет не вспоминает о нём.
Просто некогда было. Не умеет М. С. жить воспоминаниями о прошлом. В настоящем слишком много всего происходит. И одновременно, чего-то всё-таки не хватает. Только нужен ли ей человек рядом с ней? Друг, а не соратник. Тот, которому можно доверять всегда. Нужно ли ей человеческое тепло, а не холодная сталь всегда готового прикрыть твою спину.
Но ведь это так и есть. И он верен ей. И он её друг. Но с недавних пор он начал смотреть на неё ещё и как на женщину.
Или это человек в тебе, придавленный машиной только недавно что-то заметил?
А ей это надо? Она уже практически забыла о том, какого она пола. Она важнейшая часть государственной машины. И машина сама. Или может всё-таки человек?
Он ведь красив, ловок, умён. Ну просто всё при нём. Только он ей нужен именно в своём нынешнем качестве. И ни в каком ином. Он нужен машине. А не человеку. Тем более, это ещё вопрос, есть ли этот человек, или осталась только машина.
''Попал во всё что было',' — ещё более мрачно подумала М. С… Первая часть представления похоже, закончилась. С луком Кэрт управляется не менее, если не более лихо, чем со скальпелем.
Тогда… Сейчас-то до тебя доходит, что было тогда. Он ведь радовался не тому, что вернулась М. С… Точнее, радовался в первую очередь вовсе не этому. Радовался, что вернулась с того света женщина, которую любит. А ты… ''Поставь меня, а то уронишь''. Конечно, тогда тебе было не до того. Но он-то ни о чём не знал.
А что дальше? Видала ты ведь уже одного такого паладина, верного тебе всем сердцем. А у тебя всё было мертво по отношению к нему. Жив ли он… Какая разница.
Теперь вот он… Он любит тебя. И верен тебе. А ты умом, только умом понимаешь это. А сердце мертво. Давно заледенело. Но где-то в этой глубине льда дрожа загорается маленький огонёк. И ты сама боишься его тепла. И хочешь одновременно и вспышки растопящей лёд, и наоборот желаешь загасить огонёк. Да и есть ли он вообще?
Безо всякого выражения смотришь ты на мужчину. Хотя и замечала его взгляды. Но мертво. Мертво. Сожжено людьми твоё сердце. А может, это ты его сознательно сама в себе сожгла?
