Прямо за углом - Эдуард Катлас
— Но как он обезопасил себя на время отсутствий? — я все же задал тот вопрос, который хотел.
— Мы же ничего не знали. Он уходил, когда хотел, и возвращался, когда хотел. Когда он захватил власть, это называлось отправиться в дом молитв. Такой бункер, много ловушек, запертых изнутри дверей с «молельной» комнатой в центре. Изнутри заперто, снаружи охрана. Народ отдыхал, пока император, как мы думали, молился. Пока он молился, он не требовал каждый вечер новую девушку, не вводил новые порядки, не запускал новые грандиозные проекты. Что там еще может делать тиран. Когда он возвращался, бог-император, тот же народ, конечно, устраивал празднества. Радовался возвращению императора из молитв.
— Он мог покинуть мир по собственной воле? — я с трудом вклинился в ее монолог, чтобы уточнить то, что для меня было действительно важно.
— Мог. Ты многое не знаешь еще о возможностях «шагающих». Кто-то из вас может шагать, когда захочет. Другие — куда им захочется. Некоторые — разведывать новые миры, перебирать их сотнями, как правило умирая, так что это редкость. Некоторые могут удерживаться в мире на десятилетия, о чем мы сами узнали совсем недавно. В темные века был слух, что был проводник. Шагающий, способный протащить с собой обычного человека. Есть проверенные факты, есть слухи, есть легенды. По тому, что я знаю — ты совсем новичок, неопытный новичок по сравнению со многими из вашего вида. Так вот…
Мой капитан вздохнула. Подставила щеку ветру, словно пытаясь оценить, не слабеет ли он. По мне, ветер тут вообще не менялся. Мы бодро шли между островками, видно было, что здесь есть некая мода на жилье. Острова выглядели одинаково — пирс, одна две лодки, или яхты, пляж с белым песком, иногда я видел на таких пляжах детей. Дом где-то внутри острова, скрытый за деревьями. Райские уголки на каждом шагу.
— … Народ радовался как можно чаще, но приближенные то уже знали, что он уходит не молиться, а в другие миры, и приносит оттуда знания. Ему пришлось открыться гвардии, потому что в какой-то момент он испугался конкуренции. Тогда-то наш мир и научился искать других «шагающих между мирами» и уничтожать их. Нещадно.
— Мы научились этому хорошо. По самым скромным оценкам летописцев, из нашего мира изгнали несколько тысяч шагающих только при императоре.
— Изгнали?
— Мы употребляем этот эвфемизм в своем языке. Для изгнания на нашем языке есть целых семь слов. Убивали, конечно. В этом мире они мертвы, но мы уже знаем, что они могли уйти в другие миры, так что считается неприличным говорить об убийстве «шагающих». Даже императора мы не убили. Обиженный жених одной из его наложниц просто воткнул ему нож в спину. Три года пробирался по иерархии его личной охраны, чтобы добраться до императора. И изгнал его из нашего мира. Навсегда, мы надеемся.
— Но это ничего не поменяло, как бы красиво не звучал этот вариант. Сменился правитель — пришел кто-то другой. Но структура всепланетной власти осталась на месте, созданная плохим человеком, можно сказать — к добру. Следующие правители не значили особо много, потом власть стала ближе к парламентской, и это опять мало что поменяло. Мы мирный народ, и власть наша мирная. На острове важен остров. Никакая власть не придет к тебе на остров чтобы что-то отнять. Тебя утопят, если ты придешь отнять что-то у соседа.
— Важно другое, охота на «шагающих» продолжалась. Еще почти сотню лет. Любой, попавший в наш мир, тут же изгонялся. Это была уже привычка, традиция, созданная тираном-императором, и на его же личном примере закрепленная. Изгнано было очень много. У вас это называлось охотой на ведьм — тут все было также, к настоящим шагающим добавились еще десятки тысяч, никогда не покидавших наш мир. Но всегда найдется кто-то, кто захочет твой остров, или твою женщину, или и то и другое. Поклепы, наветы, шагающими иногда объявляли даже правителей, когда кому-то сильно хотелось сменить власть. Но и настоящих шагающих изгнали много. Это легко -маленькие острова, некуда деться, все друг друга знают, давно уже нет необитаемых островов.
— Потом… Потом появился еще один жених. Не знаю, кто его пожалел впервые, но он плыл от острова к острову, как у нас принято, в поисках невесты, плыл издалека, поэтому мало кто удивлялся его плохому говору. Доплыл до нашего правительства. А тогда у нас уже появился парламент. И сказал им — «вот он я, изгоните меня. Но вы отсталый народ, и отстаете все больше и больше. И только шагающие, как и самый первый из них, могут продвинуть ваши острова вперед, защитить от волн, дать белый песок пляжам, и много рыбы на отмелях, и много фруктов на вершинах деревьев.»
— Он сказал красиво, но я лично думаю, что и до него было много таких же красноречивых, которых быстро заставляли перешагивать дальше. Я думаю, что просто настало время, и его слова услышали. Он дал нам много и не просил ничего взамен. Ни власти, ни богатств. Остров, где он шагнул от нас в последний раз, теперь место паломничества. Видел бы ты тысячи яхт, кружащих синхронно, почти касаясь бортами, вокруг этого острова в день его последнего шага.
— И как долго? — лишь спросил я.
— Немногим менее сотни лет. Мы слушаем вас, собираем все ваши знания, и используем их в нашем мире. Мы перестали вас изгонять, но и просто оставить на самотек не смогли. Держим вас под контролем. Целые лаборатории могут трудиться после одного твоего рассказа. Целые университеты строят, чтобы обучить таких как я. Я говорю с «шагающим между мирами» и я имею на это право, и чтобы говорить с тобой, чтобы задавать тебе вопросы, я победила когда-то двести семьдесят три других кандидата. Самая почетная профессия в нашем мире. Обычно вопрошающие, чьи шагающие исчезают навсегда, становятся правителями регионов, входят в правительство, как ваши актеры.
— А муж? — внезапно спросил я.
— Не задавай вопросы слишком часто. — Моя вопрошающая сглотнула. — Ты не представляешь, как тяжело всю жизнь учиться утаивать от тебя информацию и тут неожиданно рассказать так много. Я и так почти теряю сознание от одной мысли о величине своего предательства.
