Прямо за углом - Эдуард Катлас
И вовсю воспользуюсь всеми его возможностями.
Надо бы, конечно, готовиться к новым броскам невесть куда. Но как готовиться, к чему готовиться? Научиться дышать хлором я не смогу. Все что я смог сделать, это учить все доступные языки по всем мирам, — вот в этом всегда была польза, как на Земле, так и в те короткие периоды адаптации к новой обстановке.
В этой комнате полиглоты были не нужны.
Здесь со мной разговаривали на языках Земли, как только я произнес первые слова. Этот мир знал обо мне больше, чем я знал о себе сам. Более того, единственное, что я понял — они знали не только обо мне — они знали о таких, как я.
Но не спешили делиться своими знаниями.
Обычно я воспринимал пребывание в этом мире как некую шпионскую игру. Шахматы на нервах, словах, эмоциях.
Вот и сейчас. Я понятия не имел, наблюдает ли кто-то за мной тайком, или нет. Но для простоты всегда считал, что да, наблюдают. Наблюдают всегда, даже когда я сижу над той дырой в углу, которую приспособил под туалет. Надеюсь, не ошибся — подсказывать с этим они явно не спешили.
Поэтому я сел прямо на пол и начал смотреть на стену. На то место, где временами проявлялось нечто вроде двери. Смотрел и размышлял. Мысли немного прыгали, но здешняя обстановка позволяла успокоиться.
Вероятность того, что я потеряю мир холмов, весьма высока. Не наверняка, конечно, потеряю, но очень даже может быть. Может статься, что я там уже умер, одурманенный волшебным напитком.
Что рассказать из моих последних приключений местным? Им интересно все, хотя Она — а мой местный дознаватель была женщина — никогда этого не показывала. Но тут как раз включалось простое правило — следи за действиями и деяниями, а не за шелухой.
Они всегда спрашивали, и всегда слушали. Никогда не показывали, что что-то конкретное интересней, чем остальное, задавали наводящие вопросы практически по любому моему рассказу, распаковывали мои воспоминания полностью.
Как бы выглядел мой рассказ о сексе на заднем сиденье? Мне пришлось бы рассказать из какой материи сиденье, какое освещение было на стоянке, какие лампы освещения на ней работали, качалась ли машина и если да, то не знаю ли я принцип амортизации транспортного средства. А, есть еще финансовая амортизация? Тогда о ней тоже. Как стекло глушит звуки. Какое расстояние между передним рядом сидений и задним. Из чего сделана сумочка моей спутницы.
Вопросов могло быть задано тысячи по мимолетному событию, пятиминутной истории. Иногда, лишь иногда, отсутствие некоторых вопросов показывало мне — что это о Земле они уже знают. Хотя было очевидно, что они тщательно пытаются скрыть любые свои знания — и в особенности, информацию о собственном мире.
Я рассказывал им часами о каждом прожитом в других мирах дне.
Но за проведенное здесь время, несмотря на скудность информационного потока и его односторонность, даже я понял, что, допустим, о мире Холмов они знают значительно меньше, чем о Земле. Это — к примеру.
Было много мелочей, на основании которых можно было делать весьма любопытные догадки.
Догадка номер один — я у них далеко не единственный заключенный.
Они знали, что я прыгаю между мирами, и четко знали, как это работает. Значит, у них было по крайней мере еще несколько таких же как я. С одной стороны — незавидная судьба моих соплеменников, кем бы они ни были, с другой — значит, возможно, таких как я больше, чем мне казалось раньше. Я-то видел только одного.
Я смотрел на нежно-серую стену и размышлял.
Абсолютно ровная стена, никаких шероховатостей, никаких намеков, из чего она вообще сделана. Никаких обоев, если на то пошло. Возможно, отполированный качественный бетон. Или, что-то совершенно инопланетно-незнакомое. Надо заняться изучением стройматериалов, возможно, хоть из стен в следующий раз я вытащу больше информации, чем из дознавателя.
Язык — сам по себе является информацией. Даже если ты ничего вроде не говоришь, просто треплешься ни о чем, стараешься не выдать ни лишнего бита. Все равно. Слова, обороты, построение фраз дают собеседнику много. Использовал слово бит — значит присутствует понимание компьютеров и соответствующих технологий. Что это такое- «не матрас — а первое приближение»? Приближение куда? А, это из математики? Для этого надо знать, как разложить ряд Тейлора? Или не надо? Но оборот речи то появился не из воздуха. Может, не я, но какой-то носитель языка этот самый ряд вполне себе сможет разложить. Хотя бы сделать одну итерацию.
Когда встречаются разные расы — все это важно. Когда информация в мою сторону не поступает, информационная депривация практически полная — начинаешь ценить и замечать каждую мелочь.
Но собеседник разговаривала со мной на русском.
Всегда она, всегда одна, всегда на русском.
Немного повзрослела, явно улучшила языковые навыки. Когда мы встретились впервые — девчонка, едва закончившая институт. Сейчас — молодая женщина под тридцать. Больше никаких изменений. Даже одежда, нежно-серая одежда, та же самая. Тот же покрой, призванный не только скрывать, но и подчеркивать. Мне не просто так приставили красивую женщину. С ней я, конечно, более разговорчив.
Хотя иногда отвлекаюсь.
Выводы, пусть возможно и неправильные, можно делать из всего. Сумели быстро меня скрутить, запереть и дальше взять под полный многолетний контроль? В этом мире есть правительства и явно серьезно централизованная власть.
Кормят, поят и даже не заставляют работать — лишь бы не узнал ничего лишнего? Значит мир небедный и проблем чтобы прокормить одного дармоеда у них не возникает.
Сумели настолько нейтрально выстроить и мое помещение, и регулярные собеседования, и весь цикл поддержания моей жизнедеятельности? Они явно не новички и занимаются этим давно. Наработали и опыт, и протоколы взаимодействия с такими, как я.
Но чего-то боятся. Значит, был негативный опыт — с «такими, как я».
Но не уничтожили на пороге — значит, выгоды от моей информации значимо перевешивают гипотетическую опасность.
Я могу заниматься этими размышлениями часами. Тем более, что обстановка располагает.
Но прежде — я встал и подошел к стене. Постучал по ней. В своем излюбленном месте, которое было ничуть не лучше и не хуже
