Путь дракона - Дэниел Абрахам
– Ты не причинишь мне зла. Стрела пролетит мимо.
Ясурут помрачнел и натянул тетиву. Роговой лук слегка скрипнул.
«Что ж, – подумал Маркус. – Актер сделал что мог». И вдруг через миг увидел, что ясурут промахнется.
Оперенное древко пронзило сумрак – мастер Кит не шевельнулся, стрела пролетела мимо уха. Ясурут облизнул губы черным языком и перевел взгляд с мастера Кита на Маркуса: в глазах читался страх.
– И кстати, я действительно Маркус Вестер.
На четыре вдоха повисла тишина, затем ясурут повернул коня и поднял руку.
– Здесь толку не будет, парни! – крикнул он. – Эти придурки того не стоят!
Всадники мигом скрылись в лесу. Маркус стоял на дороге, прислушиваясь к глухому отзвуку копыт, и пытался поверить в то, что сегодня его не убьют. Сцепив руки за спиной, чтобы не дрожали, он обернулся к караванщику. Тимзина тоже трясло. Что ж, хотя бы в этом Маркус не одинок. Он отступил к краю дороги и глянул на обочину: лучники исчезли.
К нему подошел Ярдем.
– Диковинно вышло.
– Да, – кивнул Маркус. – Лебедки у нас нет? Дерево-то придется поднимать…
***
В тот вечер на ужин было мясо. Не колбаски, не солонина, а свежая баранина, купленная караванщиком на ферме у последней опушки, – темная сочная мякоть с изюмом под острым желтым соусом. Погонщики и Маркусовы стражники окружили гудящий костер у обочины. Особняком держался лишь мальчишка-погонщик Таг, который во время еды вечно норовил уйти подальше, да еще в стороне от прочих сидели у отдельного огня Маркус и мастер Кит.
– Этим-то я и зарабатывал себе на жизнь лет… наверное, лет немногим меньше, чем вы живете на свете, – говорил актер. – Стою перед людьми, обычно на сцене фургона, и пытаюсь их убедить. Говорю, что я свергнутый король или моряк после кораблекрушения. Они, видимо, понимают, что я говорю неправду, но мое ремесло – убедить их, даже если они не верят.
– А там, на дороге? – спросил Маркус. – Бандит наставляет на вас стрелу, а вы ему втолковываете, что он промахнется? Это не чары?
– Я бы сказал, что словом внушить человеку неуверенность – тоже некий род волшебства. Вам так не кажется?
– Нет, не кажется.
– Очевидно, здесь мы расходимся во мнениях. Еще глоток?
Маркус взял протянутый бурдюк и отхлебнул терпкого вина. Несмотря на свет двух костров – общего, полыхающего поодаль, и небольшого огня у ног, – щеки и глаза старого актера оставались в тени.
– Капитан, если вам это поможет, я готов поклясться в одном. Я умею убеждать других и обычно распознаю попытки убедить меня. Вот и все, другим волшебством я не владею.
– Скрепим кровью?
Мастер Кит рассмеялся.
– Лучше не надо. Если кровь попадет на костюмы – потом не отчистишь. А вы-то сами? На что надеялись, встревая в разговор с бандитом?
Маркус пожал плечами:
– Не знаю. Ни на что конкретно. Просто караванщик уж точно гнул не туда.
– И вы бы стали драться? Если бы дошло до мечей и луков?
– Конечно, – кивнул Маркус. – Долго бы не продержался, конечно, с таким перевесом. Но дрался бы. И Ярдем, да и ваши люди тоже. Нам ведь за это и платят.
– Дрались бы, даже зная, что дело безнадежно?
– Да.
Мастер Кит кивнул, в углах его губ мелькнула то ли улыбка, то ли тень от костра.
– Я решил, что пора обучить кое-чему ваших актеров, – сказал Маркус. – Час тренироваться утром перед дорогой, час вечером. Настоящих бойцов из них не сделаешь, но им хоть что-то надо знать о мече, кроме того, за какой конец его держать.
– Судя по всему, мудрое решение, – кивнул мастер Кит.
Маркус посмотрел на небо. Звезды роились в вышине, как снежинки в снегопад, низкая луна бросала на землю длинные бледные тени. Лес остался позади, однако ветер по-прежнему навевал непогоду. Все-таки дождь, – решил Маркус. Скорее всего, дождь.
Мастер Кит дожевывал баранину, с отсутствующим видом устремив взгляд на огонь.
– Не тревожьтесь, самое страшное мы сегодня миновали, – ободрил его Маркус. – Опасения теперь позади.
Мастер Кит не поднял глаз и вежливо улыбнулся сполохам пламени. Маркус решил было, что старик промолчит, однако расслышал тихий рассеянный голос:
– Вероятно.
Гедер
Гедер ожидал, что Ванайи окажутся просторным каменным городом, как Кемниполь или Эстинпорт. Вместо этого он теперь удивлялся и тесно поставленным деревянным домишкам, и широким каналам. Даже главная площадь покоренного города уступала размером обширным пустырям Кемниполя, а самые богатые кварталы кишели людьми, как кемнипольские трущобы. Кемниполь – город, Ванайи – непомерно разросшийся фанерный домик, своеобразно красивый и по-чужеземному загадочный. Нравятся ли ему Ванайи – Гедер до сих пор так и не понял.
Он брел, прихрамывая, по темным от дождя улочкам захваченного города, при каждом шаге опираясь на черного дерева трость, инкрустированную серебром. Торжественная речь лорда Тернигана вот-вот начнется, и хотя с такой раной Гедеру вполне позволено отсиживаться в тепле, он не хотел пропускать выступление – и без того кампания прошла мимо, дома останется рассказывать лишь о том, как он в бою грохнулся без чувств и всю двухдневную осаду провалялся в постели под присмотром ведуна, лечившего ему ногу.
Канал у восточного края непритязательной главной площади занесло опавшими листьями, воду словно выстлали ало-золотым покрывалом. Черепаха, к панцирю которой прилип красный лист, высунула из воды черную головку и важно проплыла мимо чего-то похожего на бревно – трупа очередного ванайского солдата, одетого в цвета бывшего герцога: тело вывезли с поля битвы и бросили в канал в назидание местным жителям. Другие тела свисали с деревьев и с арок колоннад, лежали на ступенях дворца, на рынках и на площади у городской тюрьмы – где бывший герцог теперь ел, спал и дрожал перед собственными подданными. Когда бы не осенние холода, запахом гниющей плоти пропитался бы насквозь весь город.
Как только герцога отправят в ссылку, трупы соберут и сожгут – то, что служит сейчас политической скульптурой, все-таки когда-то было людьми.
– Паллиако!
Гедер поднял голову. С главной площади ему сердито махал Джорей Каллиам. Отвернувшись от черепахи и трупа, Гедер мужественно захромал по мостовой. Цвет антейской знати уже застыл парадным строем на площади, дожидались лишь нескольких опоздавших вроде Гедера. Перед строем на голой земле сидели представители
