Боги, пиво и дурак. Том 7 - Ник Гернар
— Очнись! На меня посмотри. Посмотри, говорю! Ты ничего не можешь сделать, кроме как выжить всем назло. Понимаешь? А теперь скажи, здесь есть потайной вход? Или как еще можно попасть в крепость, кроме главных ворот, в которые сейчас ломятся фанаты твоего брата?
Альба перевел на меня остекленевший взгляд.
— Никак. Это же крепость, Даня.
— Да древнегреческая ж сила… — ругнулся я, отпуская его. — А проход в Шутиху, о котором ты говорил? Он где?
— В подвале под главной башней, — уже более вменяемо ответил Альба, понемногу очухиваясь от очередного потрясения. — Но, если что, это не дыра и не подземелье. А независимый портал, который можно активировать только королевской кровью.
— И куда ведет?
— Только в Шутиху. Если точнее, то в главный зал старой ратуши.
— Значит, говоришь, портал… — проговорил я, напряженно соображая. — Портал — это неплохо…
— Да. Правда им уже очень давно не пользовались, но он должен быть рабочим.
Ну, что же. Раз так, остается только одно.
А именно — лезть в крепость. И сделать это надо прямо сейчас, пока там все в дыму и творится полная неразбериха.
Идея безумная, но именно поэтому она и могла получиться. И да поможет нам старый добрый авось!
— Держись за мной, понял? — сказал я Альбе. — Не отставай, не вылезай вперед и ничему не удивляйся. Просто иди!
— Что? Куда?.. — не понял принц.
— За мной, говорю!
Выхватив меч из ножен, я поспешил к крепостной стене, откуда доносились громкие деловитые окрики, отчаянный мат и лязг мечей.
Когда мы приблизились к стене, у меня аж дыхание перехватило — дым, черными клубами расползавшийся в стороны, оказался жутко едким.
Что за хрень они тут активировали? Конструкт вонючей бомбы?
Вытирая слезы с глаз, я опустился на одно колено, сосредоточился и затаил дыхание.
Мне нужны были паучьи сети. Много сетей. Настоящих, крепких, как у Арахны. И для этого мне надо создать соответствующих пауков. Много пауков! Крупных таких, хороших, настоящих!
Не открывая глаза, я снова и снова рисовал меняющиеся перед глазами символы — до тех пор, пока не почувствовал, как Альба судорожно вцепился мне в спину.
— Даня…
Это мгновенно выдернуло меня из сосредоточенности.
Я поднял голову…
И чуть не сел на задницу.
Вокруг нас с Альбой на крепостную стену медленно текла паучья река. Она постоянно пополнялась из огромных белых коконов, которых я насоздавал вокруг штук двадцать. Самые маленькие твари были размером с мой кулак. Большие — ростом со спаниеля. Ну а самая крупная с лицом Арахны сейчас смотрела на меня сверху вниз, слегка раскачиваясь на мохнатых лапах.
— Эль, — монотонно проговорила она. — Мы с детками хотим вкусный темный эль…
— Хорошо, — проговорил я, стараясь на всякий случай не делать резких движений, говорить плавно и не смотреть ей в глаза.
— Ты же нас угостишь? — угрожающим шепотом проговорила псевдобогиня.
— Конечно, без сомнения, — заверил я самодельную Арахну. — Только солдат отвлеки?
— Зачем? — по-совиному мигнув круглыми глазами, спросила паучиха.
— Иначе они выпьют весь твой эль, — ляпнул я.
— А этот? — повернув голову почти на сто восемьдесят градусов, ткнула она в Альбу пальцем. — Он плохо на нас смотрит. Он хочет наш эль!
Принц побледнел.
— Нет-нет, тебе показалось! Он вообще не пьет! — заверил я, строго зыркнув на Альбу. — Сейчас он сделает лицо попроще, посмотрит на тебя хорошо — и ты поймешь, что он очень хороший парень. А эля я потом наделаю, сколько захочешь! Только отвлеки их там, если вдруг нас заметят, ладно?
— Это мы можем, — все так же монотонно протянула Арахна.
И все остальные пауки будто эхом повторили: «Можем, можем!»
Вот тут уже и у меня по спине мурашки поползли. Но я с видом довольного придурка продолжал дружелюбно улыбаться.
А моя хендмейд-богиня начала трансформироваться. Худое синюшное тело расперло от железных мускулов, лицо вытянулось, рот превратился в зубастую пасть.
Конечно, она едва вмещала в себя и пятую часть всей красоты истинной Арахны, но принцу и того, что было, оказалось многовато.
По крайней мере мне так показалось по выражению его лица, которое он их последних сил старался не потерять.
Все-таки хрупкие они, аристократы.
Сразу несколько золотистых канатов перелетели через стену, и Арахна устремились по ним.
В этот момент какое-то неприятное чувство шевельнулось у меня в груди. Все-таки она была так похожа на настоящую богиню! А я отправил ее как пушечное мясо…
Тут в крепости послышались первые испуганные вопли.
— Чудовище!!! — завопил кто-то.
— Где?
— Да вон там, в дыму!.. Умри, тварь! За короля Георга — А-ААА!
Фанатская речевка сменилась истошным воплем, за которым тут же последовал влажный хруст.
У меня сразу как-то отлегло и на душе стало легче — все-таки это была фальшивка, не имевшая никакого отношения к оригиналу. Ведь настоящая Арахна не грызет своих жертв, а заворачивает в кокон, где они «приготавливаются».
Но все равно, как вернусь в Вышгород, сделаю ей бочонок самого вкусного эля и отнесу в храм!
— Пошли, — сказал я Альбе и принялся карабкаться вверх, цепляясь за паутину.
Поднявшись на стену, я припал к ней животом и по-быстрому осмотрелся.
В крепости сверкали конструкты. Вокруг творилось что-то безумное: воины бились, трупы — кровоточили, пауки копошились в растаявшей грязи внутреннего двора. Дым ел глаза, а Арахна — какого-то лысого мужика в вычурных доспехах.
Просто отлично.
Почти в самом центре двора зияла двухметровая воронка — это из нее и валил черный смрад. Въездные ворота и часть стены просто отсутствовали — вместо них висела дымовая завеса, из которой с радостными воплями один за другим в крепость вбегали солдаты Георга.
А ближе к тюремному корпусу виднелась клетка с начертаниями на металлических подвесках, закрепленных по углам. И в ней сладко спал наш медведь, развалившись на спине.
Тут до меня добрался Альба.
Пора было двигаться дальше. Я бесшумно соскользнул по паутине вниз и метнулся вдоль стены к клетке.
— Та’ки! — полушепотом позвал я, отпирая задвижки. — Эй, давай просыпайся!
Медведь приоткрыл один глаз, посмотрел на меня — и продолжил спать.
— Давай вылезай уже! — возмутился я, и, сунув руку в клетку, принялся толкать лежебоку.
Медведь очнулся, Заворчал. Приподнялся. А потом приподнял хвост и… прогадился. Прямо у меня на глазах. Как самая последняя скотина!
— Ты совсем, что ли, одичал за решеткой? Гадить-то на людях!
Но Та’ки моя лекция была глубоко до лампочки. Он почесал себе брюхо и принялся вылизываться.
И только тут до меня дошло.
Наш панда действительно был просто пандой! Божественной, конечно, но все равно лишенной человеческого разума. Ведь человеческая сущность наставника сейчас дремала в истерзанном теле в подземелье!
Твою жеж мать.
И как мне теперь совладать со зверюгой? Он же никуда со мной не пойдет, а так и будет спать, гадить и лизать себе зад!
Хотя…
Присев возле клетки, я закрыл глаза и мысленно представил себе любимые дурманные стебли, которые Та’ки жрал целыми днями.
Пожалуйста, пусть мне и в этот раз повезет! Конечно, везение не бывает вечным, и очень скоро мне прилетит такой откат, что я, небось, неделю буду сидеть в комнате, обитой одеялами, чтобы не убиться на смерть на ровном месте.
Но прямо сейчас мне должно повезти. Ради всех нас, ради «Грифа»! Потому что какой мы «Гриф» без пьяного Та’ки?
Я повторил возникший перед глазами символ…
И тут в глазах у меня потемнело. В ушах невыносимо громко застучал пульс. В груди все как будто каменной плитой придавило, не вдохнуть, не выдохнуть.
Господи, только не это. Я не могу помереть от сердечного приступа прямо сейчас, это слишком комично! Надо мной же все ржать будут — скажут, не вынесла его нежная душа вида наставнической кучи…
Что-то меховое ткнулось мне в руку, и я сквозь мутную пелену увидел медведя. Он выбрался из своей клетки и пытался взять у меня из руки дурман.
Альба понял, что со мной что-то не то, и поспешил на помощь. Но стоило ему протянуть ко мне руку, как медведь вдруг оскалился.
Серьезно? Панды, оказывается, умеют скалить зубы? Кто бы мог подумать…
— Спокойно, он свой, — сдавленным голосом проговорил я, давая Та’ки откусить кусок стебля. Опираясь на плечо принца, я с трудом заставил себя сделать вдох.
Все, на сегодня хватит призывов. А то я реально ноги протяну.
И тут в опустевшую клетку врезался здоровенный булыжник, отлетевший в сторону от боевого конструкта.
— Уходим! — скомандовал я. Пригнувшись, двинулся в сторону
