Zадача будет выполнена! Ни шагу назад - Николай Петрович Марчук
– Нет, – хором ответили сразу несколько голосов.
– Хреново, – буркнул я. – Надо либо самим делать, либо напрягать волонтеров, чтобы они присылали.
– Дык как это – самим делать? Или волонтеров напрягать? Вон, жрачку и одежу шлют, уже спасибо, – раздался возмущенный голос из толпы. – Как же волонтеров можно напрягать?
– А вот так! – раздраженно выдал я. – Можно! Тыл нам помогает, но часто, в большинстве своем, простые граждане в тылу даже не знают, что особенно нужно на передовой. А здесь нужны беспилотники, спектроанализаторы, дронобойки, рации, маскировочные сети, медикаменты, турникеты, пластиковые стяжки, строительные степлеры, скобы к ним, лопаты, кирки и так далее. Без кваса, кока-колы и майонеза, который шлют волонтеры, вы проживете. Можно жрать один тушняк и консервированные каши; срать, конечно, потом напряжно, но если пить много воды, то запоров от такой диеты не будет. Тыл готов отдать нам последнее, так надо им сказать, что нужно на передовой, чтобы толк был, а не так, как у вас!
Я указал рукой в сторону располаги батальона мотострелков, где в поле громоздилась огромная свалка из ржавых печек-буржуек. Скорее всего, в самом начале зимы, а может, и в конце осени, по тылам прошло сообщение, что солдатики на передовой мерзнут в землянках и «блинах». Ну, тыл и начал слать сюда печки-буржуйки самых разных видов и конструкций в промышленных объемах. А сколько нужно печек на обогрев одной землянки? Правильно, одна! На большую армейскую палатку достаточно двух печек. А когда их присылают фурами и шлют осень, зиму и весну, то сколько получается печек-буржуек на фронте? Тысячи! И образуются вот такие завалы ржавых печек.
– У вас должна быть обратная связь с волонтерами. К примеру, у нас в батальоне все очень просто: бывшие бойцы нашего подразделения, которые из-за ранений больше не могут служить на фронте, активно помогают нам в тылу, организовав волонтерскую группу, которая заточена непосредственно под нужды нашего подразделения. То есть парни присылают нам только то, что реально нужно именно в этот момент. Маскировочные сети они и их жены, друзья и родственники мастырят сами, делая их той расцветки, которая нам нужна! Понимаете?
Вот взять бутылку кваса, – указал я на двухлитровку кваса, которую сейчас активно опустошал Бамут. – Сколько ей цена? Сто пятьдесят – двести рублей? Боец ее выпьет за пять минут и после этого смачно отрыгнет и забудет. Лучше на эти деньги привезти бинтов, жгутов или влажных салфеток. С учетом транспортировки сюда цена такой бутылки кваса возрастает в разы. Но это так, к слову.
Я оглядел притихших мотострелков и подмигнул Бамуту, который неожиданно оказался в зоне повышенного внимания. Семен в ответ на мое подмигивание показал мне дружеский «джамбо» и продолжил как ни в чем не бывало осушать бутыль с квасом. Когда в течение нескольких месяцев жрешь одну тушенку и консервированную кашу запивая обычной водой, частенько из луж и талого снега, то вот такой магазинный квас с кучей «ешек», консервантов и красителей в составе заходит как божий нектар: как будто и не бывает вкуснее напитка, как мамкино молоко для младенца.
– Так, теперь о безопасности. Надеюсь, что инструкторы на полигоне достаточно напугали вас всякими страшилками. Так вот, все еще хуже и страшнее. Вражеские спецы постоянно работают над тем, как бы половчее убить как можно больше российских солдат. Частенько сбрасывают с дронов «лепестки» в тех местах, где любят кучковаться солдатики, дозваниваясь до дома. Обычно это на возвышенностях. Еще вчера солдатик приходил на горку, чтобы полюбезничать со своей женой, а сегодня утром в траве на той же горке – россыпь из «лепестков». Он, такой воодушевленный, чешет себе, под ноги не смотрит, потому что все эти дни тут было безопасно, и ногой – бац! Бах!
В этот момент я сильно хлопнул в ладоши, имитируя подрыв «лепестка», и это заставило окружающих боязливо вздрогнуть.
– Ступню отрывает, солдатик падает мордой в траву и натыкается носом на второй лепесток. Бах! – Я вновь хлопнул в ладоши. – Лицо разбито в кровавую кашу: нос в одну сторону, нижняя челюсть – в другую, уши – в третью! Поэтому даже там, где вчера было безопасно, все равно надо смотреть под ноги. По тем же самым соображениям всегда – всегда! – вражеский трофей вначале дергаете крюком или сбиваете палкой и только потом берете его в руки. Враг минирует все! Абсолютно все! Ножи, каски, автоматы, магазины, бронежилеты, трупы, пулеметные коробки, банки с едой. Все! К примеру, идешь по опорнику, глядь – а на земле лежит чурбачок, в который воткнут нож. Ты нож цап рукой, чурбачок сдвинулся, а под ним «лягуха». Щелк! И пипец тебе и твоим товарищам!
– А как же трофеи собирать? – спросил парень, недавно выменявший у Бамута трофейный нож на комплект новенькой летней формы.
– Трофеи собирает специально обученная группа товарищей, у которой есть для этого опыт и нужные приспособления, – нравоучительным тоном заявил я.
– Дык они же все самое ценное себе заберут, – нахмурился собеседник. – Значит, одни лезут на штурм, рискуют своей жизнью, а другие собирают ништяки? Это несправедливо!
– Ну, во-первых, вы же не какие-нибудь пираты и бандосы, чтобы воевать только за трофеи, вы же российские солдаты. А во-вторых, должен быть четкий договор о дележе трофеев между всеми бойцами подразделения. Вы не каждый сам по себе, вы теперь боевой отряд, и если вы не сможете договориться в такой мелочи, как дележ трофеев, то как завтра кто-то из вас полезет под пули рисковать жизнью, чтобы вытащить своего «трехсотого»? Нет, так не бывает. Отряд, в котором есть какие-то склоки и противоречия, долго не живет. Еще вопросы?
И тут посыпались вопросы, причем по характеру этих самых вопросов сразу было понятно, что интересует мотострелков на самом деле.
– А много лично вы убили укропов?
– Много!
– А боевые исправно платят или задерживают?
– Не знаю, я полгода не проверял баланс своей банковской карты.
– А вдруг задерживают или вообще не платят?
– Да и пофиг, мы здесь не из-за денег воюем. Как вернемся в тыл, узнаю баланс карты; если были задержки или недоплаты, кишки на кулак финансистам намотаю.
– А если есть вероятность попасть в плен, то лучше сдаваться
