Евгений Связов - Отчет 8 Кто бы с дитем…

А когда волков больше не осталось, он нашел в той бескрайней смерти маленький комок жизни, такой же одинокий осколок, как и он сам.

Только она спаслась от безудержной ярости воинов соседнего племени. Спасая жизнь, она убежала в снега, в смерть.

Тогда им больше всего не хватало тепла и они, поняв друг друга без слов, легли рядом и отдав друг другу то немногое тепло, которое еще оставалось в их почти окоченевших телах, согрели друг друга и уснули.

Они были вместе и только потому вышли из белой смерти.

Она сказала ему, что там, на ее родине, никогда не было Солнца, потому что вечный северный ветер гнал и гнал тучи, закрывавшие его. И она не знала тепла – только холод, страх и рабский труд.

И он взял ее с собой – увидеть солнце, узнать, что такое тепло, что такое солнце, что такое радость и что такое любовь – любовь к жизни, к южному ветру, к миру, где живешь, к тому, кто рядом.

Тогда он понял, как одинок был все эти годы, и как ему нужен кто-то рядом. Хотя бы для того, чтобы не молчать в вечной дороге, кому раскрыть красоту этого мира.

И они пошли на юг.

Он помнил их первую ночь у костра, когда он обрел что-то новое для себя, но старое, как мир.

Заснеженный лес, костер и она. Блики костра играли на ее длинных светлых волосах и отражались в голубых, как небо его родины, глазах.

Она сидела, обняв свои ноги и смотрела на огонь, который видела впервые. А потом спросила, любит ли он ее. Он ответил: «да»…

Он помнил, как они шли по узкому каменному гребню на одинокую скалу, на вершине которой он родился на рассвете много лет назад. И теперь, родившись заново, он вновь шел к солнцу, к новой жизни…

Южный ветер утих, и он открыл глаза. Он стоял на обрыве. Под ним было море, заключенное в решетку скал, и пытавшееся вырваться наружу. Раз за разом волны били о камни и рассыпались, потеряв все свои силы.

Ветер победил тучи, в лицо ему ударило солнце и он обернулся.

Он увидел ее могилу, сложенную им из камней, на которых когда-то стоял его дом.

Вокруг лежали те, кто напал на них этой ночью. Она погибла от случайного удара, который он не смог, не успел отвести.

Он бросил последний взгляд на могилу и пошел прочь. Он запомнил знаки на щитах и шел искать.

Перед ним была тень, шагавшая вместе с ним. Длинная тень. Длинная, как и его дорога.

Эту тень давало Солнце, встававшее из-за моря. Солнце, которого она так и не увидела.

Я замолчал. Пока играла музыка, я смотрел перед собой, медленно, чтоб без рывков и царапин на душе, выходя из состояния Говорящего.

Выйдя, сразу посмотрел на девушек.

Кулаки Катрин сжаты, челюсти стиснуты, в невидящем взгляде перед собой – темная холодная ненависть до конца.

Танита смотрит в землю немигающим взором. Мышцы расслаблены.

Есть!

Запись кончилась. Треск и рев пламени стали слышны отчетливо. Все, кроме огня, застыло. Катрин – в ненависти. Танита – в печали. Я – в полном отсутствии мыслей.

Момент вечности оборвался лязгом меча Катрин, медленно вышедшим из ножен. Лезвие тускло блеснуло в свете костра, и почти сразу же потемнело от крови.

– Клянусь, что пока я живу, те, кто виновен в ее смерти, не будут жить спокойно. Они найдут покой только в смерти.

– Клянусь! – подхватила Танита, и вверх взметнулось еще одно окровавленное лезвие.

Ого! Если кто-то из них миксимус, то у пиратства теперь серьезные проблемы. Но мне-то что делать? Они ждут меня, и отрываться от масс неприлично. С другой стороны, делать истребление пиратства целью всей этой жизни и половины следующей как-то неудобно.

Откуда-то изнутри меня, из глубин, пришла мысль, что неудобство не в этом. Неудобство в отсутствии большой цели, и, как следствие, отсутствии большой игры, с большими же препятствиями и большими же возможностями. Потом оттуда же пришло сообщение, что потенциально возможностей хватает, чтоб играть в любую игру. Но решение о выборе – за мной.

Вздохнув, я принял его. Потом вынул меч, провел им по предплечью, поднял и высказал решение вслух:

– Клянусь, что занят устранением причин, которые привели к ее гибели!

Три меча со свистом выписали треугольники, и замерли в ножнах. Внутри меня что-то неторопливо начало перестраиватся. Пока не спеша. Как-нибудь на досуге я наведаюсь посмотреть, как у него дела.

Через полчаса костер догорел. За эти полчаса я вкопал по кругу вокруг него куски взрывчатки.

Прощальный салют серией взрывов насыпал над костром курган.

Мы бросили на него последний взгляд и пошли прочь.

Нирра…

Выйдя из парка, мы протащились по мертвым улицам до Базы. Там, войдя в открытую раньше дверь, я пропустил их вперед, и захлопнул ее.

Дома. Можно расслабиться, ненадолго позабыв, что я – агент.

Неслышно ступая по толстенному ковру, мы прошли по коридору и вышли в круглую гостевую комнату, из которой радиально расходились коридоры в туалет, ванную, оружейную, центр связей, спальню и мед блок. Гостевая предназначалась для незначительных пьянок, поэтому диваны, кресла и столики, заполнявшие ее, были не роскошью, а необходимым оборудованием.

– Присаживайтесь. – кивнул я на оборудование, успев подать команду до того, как они сели без приглашения.

Танита растеклась по средней жесткости дивану, а Катрин безошибочно упала в мое любимое кресло. Я подошел к стенке, приложил палец к детектору, открыл дверцу своего шкафчика и вытащил поднос со стаканами и десяток бутылок со средними напитками. Столик жалобно скрипнул под огромной тяжестью (стаканы были цельнометаллические), и притих. От моих действий притих бы кто угодно, видевший хоть одну пьянку, а столик их видел не менее сотни. Я смешал коктейль из максимально возможного до употребимого количества бутылок, старательно делая вид, что никому не предлагаю выпить.

Выпив, и крякнув, я возжелал сигару, и направился к шкафчику, размышляя о вреде смешения пива с эфиром. Размышления прервала Катрин.

– Тивсол!

– А? – Вскрикнул я, шокированный тем, что меня вдруг назвали по имени.

– Когда мы выступаем?

Я задумался, застыв с коробкой сигар в зубах, и двумя ящиками спецпива (тонизирующее, высококалорийное витаминизированное) в руках. Очень хитрый способ избегнуть жаждущего крови взгляда и формирования о тебе мнения предатель. Придумав когда, и переложив сигары под мышку, я направился в центр связи, на ходу отвечая.

– Утром…

– Но…

– Объясняю почему. Во первых, надо выспаться. Во вторых, мне надо выяснить обстановку. В третьих, надо подготовить оружие. В четвертых, надо подготовить транспорт… В тридцать шестых, надо вымыться – грязнули останутся здесь. Вкратце все.

Можно было довести и до ста, но системы связи уже размораживались, вода для мойки нагрелась, пиво уже начинало, и очень хотелось в душ.

Из душа я вышел минут через сорок. К этому времени они должны были выпить уже достаточно, чтоб отложить начало Восемнадцатой Планетарной на завтра, но еще не достаточно, чтоб попытаться меня изнасиловать. Громко шлепая мокрыми подошвами, я прошел в гостиную, и нагло выставился под их чуть окосевшие глаза, которые от взгляда на меня чуть расширились. Совсем смущать двух почти монашек я все же не стал, и перед торжественным выходом одел шорты.

Вогнав их в краску тщательным осмотром их фигур, я в напряженном диванном молчании прошествовал к шкафчику, открыл отделение с одеждой и извлек три комплекта гибридов пижам с коротким кимоно.

Натянув черное с розовыми поросятами, я кинул два остальных на поднос со стаканами и грозно рыкнул:

– В мокром по диванам не валяться!

– А! – смогла ответить Танита, выведенная рыком из глубоких раздумий о смысле бытия одежды.

– А воевать тоже в этом будем? – получилось ответить у Катрин. Люблю практичных.

– Нет. Доспехи для боя в арсенале.

Не воспользоваться их задумчивостью над тем, будет ли что-то под доспехами, было грех. Грешить я не стал, и воспользовался для незаметного, если не считать совета не утонуть в ванной, отхода в центр связи.

Ввалившись внутрь, и рухнув в кресло, я стал готовиться к бессонной ночи.

Запустить лазерофон, ящик пива под руку, сигары – под другую, запалить стационарную зажигалку на пульте.

Ох люблю такие ночи! Больше любых других. Остальные приедаться, я такое бывает не часто.

Глоток пивка, затяжка, запуск «Марша астероидного облака», и начали. Диалог с компом.

– Пароль? – запросила подозрительная машина.

– Тивсол Трокли, Допуск 28. – Интерфейс с компьютером я установил не сколько для собственного удобства, сколько помучать иногда забредавших на базу коллег…