Константин Клюев - Т-34 — истребитель гархов
Объект был законсервирован два с половиной года назад, в декабре сорокового. С тех пор сюда наведывались только исследовательские группы «Аненэрбе» — и никаких опытов. Относительно магов вообще существовал отдельный приказ — запретить въезд в Майнц и тем более не подпускать к объекту без собственноручного письменного распоряжения рейхсфюрера. Кроме этих мер предосторожности, жителям окрестных деревень было запрещено принимать гостей без предварительного разрешения СС. Краус лично курировал законсервированный «Трон» и приезжал с инспекцией несколько раз в год: иногда — сам, иногда — с группой сотрудников. Визиты всегда были краткими. Вальтер объезжал весь охраняемый периметр со старшим офицером роты охраны, осматривал карьер и обязательно спускался вниз, на дно раскопа. Закончив осмотр, Краус возвращался на запасной аэродром, откуда и отбывал без промедления.
Нынешний визит куратора был едва ли не самым стремительным. Состояние периметра не вызвало нареканий, и штандартенфюрер высадил командира роты охраны у шлагбаума, а сам направил машину в сторону раскопа. Дождь усиливался, и над раскопом нависла черная с синими переливами туча. Проблескивали молнии, сквозь пуленепробиваемые стекла «Опеля» были слышны раскаты грома. По крыше нервно барабанил ливень. Вальтер остановил автомобиль у самой лестницы, вытащил из-под сиденья плащ-палатку и вышел из машины в стену дождя. В центр раскопа ударил белый трезубец молнии, и Вальтер побежал вниз по мокрой каменной лестнице. Ему показалось, что гром грянул внутри его головы — так оглушительны были сотрясения воздуха, вызванные последней яростной молнией. Вальтер спускался, прыгая через две ступени. Дно раскопа было залито дождевой водой, и молодой офицер побежал к алтарю со всех ног. Каменное сооружение, которое было принято называть алтарем, находилось в центре раскопа. Подобный алтарь был вырезан на самом верху, в скальной породе, но верхний алтарь, или молельня, как его называли археологи, имел в центре колонну; нижний алтарь в своей центральной части походил на камин сложной конструкции без дымохода. Краус нажал руками два угловых камня, и верхушка алтаря вдруг приподнялась, как крышка огромной шкатулки. Вальтер запрыгнул на верхнюю ступень, уперся руками в крышку и подвинул ее еще, затем засунул руку в образовавшуюся щель и принялся шарить в темной полости, как в сундуке. Наконец он выхватил из глубины сверток размером с настольную библию, установил крышку на прежнее место и нажал два других камня. Крышка захлопнулась, и алтарь принял прежний вид.
Дождь кончался. На поверхности обширных луж пенились пузыри. Вальтер бегом поднялся по каменной лестнице, на ходу размещая сверток во внутреннем кармане плащ-палатки. Из карьера он выбрался уже при ярком солнечном свете, постоял несколько секунд у машины, демонстрируя полное спокойствие и невозмутимость охране, которая в такую ясную погоду могла наблюдать за ним в бинокль. Штандартенфюрер аккуратно снял плащ-палатку, положил на пассажирское сиденье, сел за руль и отправился к шлагбауму. Дружелюбно попрощавшись с офицерами охраны, Вальтер неторопливо покатил по сырой грунтовой дороге. Едва «Опель» свернул за поворот, вальяжный аристократ за рулем исчез. На его месте очутился сумасшедший гонщик, ведущий автомобиль за гранью риска. Безумец гнал по мокрой трассе вслед уходящим грозовым тучам, и никто на свете не мог бы сказать, как он ухитрялся пройти повороты и не сорваться в неуправляемое скольжение. Лишь дважды Вальтер снизил скорость: перед пикетами. Его отлично помнили, и документы смотрели очень быстро: таких важных персон не следовало задерживать ни на одну лишнюю секунду. Вальтер не стал въезжать в Майнц и ринулся по объездной дороге, вновь превратившись в гонщика, играющего со смертью ва-банк. Водители встречных грузовиков в изумлении выглядывали из кабин вслед мокрому «Опелю», летящему к горизонту в фейерверке брызг.
При повороте на грунтовую дорогу к запасному аэродрому Краус затормозил слишком сильно, и ему пришлось «ловить» машину резкими поворотами руля. Пришлось разворачиваться и возвращаться к съезду с шоссе. Драгоценные секунды уходили, и Вальтер чувствовал течение времени всем своим существом. Он остановил автомобиль у края летного поля и вышел из машины, прихватив плащ-палатку. В ангаре загудели двигатели, обслуга проворно открыла огромные ворота, и трехмоторный «Юнкере» Ю-52 выполз на поле.
— Объект «Гора», — сказал Вальтер штурману.
Пока убирали трап, пассажир устраивался в просторном салоне. Самолет рейхсфюрера всегда был в его распоряжении, за исключением тех случаев, когда Гиммлер пользовался «Тетушкой Ю» сам.
Самолет взлетел и набирал высоту. Пилоты вели переговоры с наземными службами. Вальтер снял с полки кожаный портфель и поставил возле себя на широкий диван. Мокрая плащ-палатка лежала здесь же — стюард пытался ее принять, чтобы просушить, но Вальтер попросил его приготовить кофе и чего-нибудь перекусить. Оставшись в салоне один, Краус вытащил сверток.
Черная коробочка из жесткого материала более всего походила на портсигар. Вальтер осторожно открыл портсигар, крепко держа его пальцами за боковины. В пяти мягких углублениях лежали пять горошин — ярко-синие, прозрачные, с красным мерцающим ядром внутри, они испускали голубоватое сияние. Скорее, горошины больше походили на гранатовые зернышки причудливой окраски, но для Вальтера эти сравнения были лишними. В них он видел именно то, чем эти икринки были на самом деле: живые сердца отважных гархов, покорителей глубин пространства, в просторечии — коричневых драконов.
* * *Голубое сияние зернышек говорило об их полном благополучии, но нужно было спешить. Запас автономной энергии сердец ограничен, и без жестоких лучей родной звезды долго они не протянут. Алтарь питал их жизнь, но теперь они были полностью на собственном обеспечении. Только инкубатор даст им нужные лучи и поддержит волю к жизни во время трансформации. Пока — перелет. Вальтер никогда не переживал за те процессы, на ход которых он не мог повлиять. В самолете от него не зависело ничего. Он осторожно завернул драгоценный груз в мягкую кожу и убрал в портфель. Стюард принес завтрак и горячий кофе. В иллюминаторе проплывали облака. Сквозь клочковатые разрывы была видна земля, покрытая желтеющими лесами.
Предыдущая пятерка гархов, почти завершившая трансформацию, погибла в результате августовской бомбардировки станции Норд. Англичане превзошли сами себя, вывалив на немецкий ракетный полигон в северной оконечности острова Узедом двухнедельный запас бомб. Полтысячи бомбардировщиков были неудержимы. Лаборатории, бараки, изуродованный ракетный полигон — всех потерь не сосчитать, да и незачем. Хорошо еще, проектировщики изначально спрятали под землю, под толщу бетона, главные научные мощности. Вальтера не очень интересовали баллистические ракеты «Фау-2», взлетавшие с полигона — он не вникал в дела фон Брауна. Являясь ответственным за проект «Беовульф», Вальтер по указанию Наставника искал самые охраняемые объекты — именно там, в недрах глубочайших секретов рейха, гархи могли делать все, что им нужно.
Вальтер без труда обосновал Карлу Штайеру необходимость создания центров биологических исследований по производству суперсолдат не где-нибудь, а в Пенемюнде и Нордхаузене, а гениальный шеф особых проектов «Аненэрбе» облек мысли Вальтера в форму лаконичной служебной записки. Записка получила одобрительную резолюцию рейхсфюрера, а Вальтер с Наставником — великолепную ширму для своей истинной деятельности.
С конца августа штандартенфюрер Краус был не просто частым гостем в Пенемюнде, но и осуществлял надзор за ходом восстановительных работ на острове от могущественной «Аненэрбе». Инкубатор в Пенемюнде разрушен — Вальтер в этом убедился лично. Только искореженная скрученная арматура и глыбы бетона остались на месте лаборатории, инкубатора и квартир персонала. Об «обезьяннике», бараке с заключенными, отобранными для опытов, расположенном как раз над объектом «Беовульф-Норд», не стоило и вспоминать. Работы на острове шли быстро, но о возобновлении всех проектов раньше Рождества мечтать не приходилось. Теперь путь штандартенфюрера лежал на объект «Беовульф-Конштайн», в обиходе — объект «Гора».
* * *«Тетушка Ю» грузно заходила на посадку, плавно снижая скорость. Перелет был стремительным и мягким, как утренний сон. Штандартенфюрер сбежал по трапу и сел в автомобиль — на этот раз с водителем. Курт всякий раз радовался шефу — тот отличался простотой и дружелюбием, хотя бы по сравнению с надутым индюком доктором Готлибом. Тот совершенно терял рассудок, оставаясь за старшего, и придирался ко всем — не только к водителю служебного «Мерседеса». Доставалось и фрау Копфер, старшей медицинской сестре, и Ванессе Риман, провизору, и опытному лаборанту Юргену Шмицу, и вообще каждому, кто подвернется под руку. Доктор Готлиб был одаренным медиком, и это признавали все, даже неспециалисты, но также он был идиотом и параноиком. Поговаривали, что в молодости он был вполне вменяемым человеком, и что Фрица Готлиба подкосило внешнее сходство с фюрером… Ну, то есть после того, как фюрер назначил себя фюрером, в голове доктора что-то замкнуло…
