Сергей Вольнов - Zona Incognita
Как показать, каким она видит иной вариант бытия? И в нём выживший Задохлик из самых благих побуждений действительно перейдёт от слов к делу и совершит поступки, за которые расплатятся жизнями другие люди.
Как объяснить любимому человеку — сущности хоть и более чем «продвинутой», но всё же далеко не «сверх»! — что она параллельно, одновременно предчувствует не один-единственный, а множество вариантов бытия. Как растолковать, что самая страшная для неё необходимость — постоянно выбирать!
Выбирать один-единственный из вариантов, именно тот, который ведёт в точности к избранной цели, и мучиться, мучиться от сомнений, а правильно ли выбрано…
Какие аргументы выложить человеку, чтобы он смог поверить на словах: они реально возможны, иные варианты реальности…
И как разделить с ним ужасный смысл такого вот вопроса: есть ли хоть один-единственный вариант, в котором для них двоих существует возможность остаться вместе?
И вообще, в каком именно мире им придётся существовать в будущем, зависит не от кого-либо иного, а от него самого.
Только от него, напарника… Даже не от неё.
Ведь из спящего режима ей обязательно придётся выходить. Вечности нет. Даже когда время не существует — всё равно нет. Какой-то из будущих рассветов необходимо избирать, так или иначе определяться.
А выбирать — значит отказаться.
И что самое ужасное — пока она даже не нащупала ни единого варианта Наступающего Утра, в котором они проснулись бы рядом, вместе, не размыкая объятий. Во всех обозримых реальностях, где она побеждает окружающую среду, выживает по полной программе, ей взамен приходится жертвовать им.
За всё надо платить. Ей — по высшему разряду. Любимым человеком. Но она ещё не решилась внести эту плату, поэтому и застыла недвижимо в одном и том же мгновении одного и того же дня, не находя в себе сил шагнуть дальше, в будущее, и сотворила в этом нескончаемом мгновении райский сад, который стал местом, куда напарник всегда возвращается. Чтобы создать хотя бы иллюзию бесконечности.
В пору самой истерику закатить. Может, хоть чуточку легче станет…
Но себе она не может позволить расслабляться. Если уж она начнёт допускать сбои — никому мало не покажется. Ошибки напарника в реальность вносят досадные, но исправимые погрешности, любая из её собственных ошибок способна разнести всё до основания, вдребезги…
Она так и не сказала ему о том, что случилось близ Лиманска. В прошлую побывку — из-за телесной раны и последствий направленного воздействия, теперь — из-за раны душевной.
Промолчала.
Не сказала о том, что он, уже ринувшись домой, почему-то медлил переходить и начал перемещаться в пространстве вместо времени. Из-за этой внезапной потери ориентировки за ним «потянулась» вся прилегающая территория. Теперь там возникла новоявленная аномалия, город стал блуждающим. Это смещение произошло ровно на длину забега.
«Бродячая» локация, ещё чего не бывало! Ходки привычными тропами в том краю или становятся короче на пять километров, или же удлиняются на пять. То-то сталкеры порадуются сюрпризу!
Но толку-то устраивать «разбор полётов», что сделано, то сделано.
Плохо другое. Она совершенно не помнит, что по этому поводу в то время предпринимала. Дырявая память «обрадовала» очередным провалом.
В этом она ему не признается ни за что! Часть правды о проблематичном будущем напарник узнает прямо сейчас, но трещины в памяти о прошлом…
Ему ведь снова отправляться туда, на фронты её прошлой жизни. Каково человеку воевать, осознавая, что под ногами в любой момент разверзнется не просто гравитационная ловушка, а вся окружающая реальность провалится в тартарары, из бытия станет небытием?!
Глава восьмая. Враги-друзья
1Сказать о деле, которым мне предстояло заняться, что оно расходится со всеми сталкерскими обычаями, — значило ничего не сказать. В принципе оно абсолютно противоположно им. Рюкзак, под завязку набитый дорогущими артефактами, следовало не барыге доставить побыстрей, чтобы поскорее огрести куш. Наоборот, его надо было опустошить в серии ходок, подкидывая хабар в нужное время и нужное место. При этом никакая зараза не должна меня перехватить с подобной ношей. И хотя в ранний период жизни Зоны большая часть обитателей, военные и бандиты, только тем и занималась, что щемила редких первых ходоков-искателей, думаю, с «перехватчиками» у меня трудностей не возникнет. Хотя чем Зона не шутит? Кто-кто, а уж я это не понаслышке знаю. Самый крутой сталкер может оступиться на ровном месте и с ходу влететь в аномалию.
Наиболее проблемная задача миссии — необходимость объяснять всем этим зачаточным, малоопытным сталкерам, которым несказанно «повезёт» найти артефакт, «что оно такое» вообще и какая от него польза. И сделать это надо бы, абсолютно не вызывая подозрений, что скорее всего невозможно.
Итак, я покидаю дом, укрытый от всяких напастей в Закрытой Зоне, что возникнет в будущем, и обрушиваюсь как снег на голову в прошлое. В самое начало существования Зоны Сталкеров. Изначальная, блин, пора… Чтобы особо не выделяться, перед этим рейдом к истоку я замаскировался на славу. Облачился в самое что ни на есть простенькое обмундирование и прихватил с собой чуть ли не музейный экземпляр «калаша». Сейчас движения только начинаются, мало кто в мире вообще знает про артефакты и их свойства. Пока ещё сюда не бегут толпами искатели приключений, зато военных пруд пруди. Бдят, понимаешь! А бандюки в чернобыльской зоне отчуждения ещё до возникновения собственно Зоны прятались.
Предстоит «отловить» нескольких одиночек, на свой страх и риск пробравшихся в новорожденную Черноту, и не только подкинуть им ништяки, но и растолковать подробности, что к чему с этими штукенциями, обладающими странными свойствами. Затем ещё и проследить, чтобы эти первые прото-стал-керы живыми миновали блокпост в обратном направлении. В силу малочисленности кандидатов миссия по длительности прохождения может стать затяжной. Это в дальнейшем процесс влияния аномальной реальности покатится с горки нарастающим снежным комом, сверзится прямо на макушку человечеству. В будущем, когда сюда набежит больше народу, гораздо легче работается. Появляется широкий выбор возможностей для всяческих манипуляций…
Наконец-то подыскиваю объект. Сажусь на хвост, крадучись следую за аматором сталкеризма. Если бы не охотничье ружьецо у него за плечами, сошёл бы чел за эдакого хиппаря. Наружность соответственная, даже хайратником длинные волосы перехвачены, и на шее болтается медальон, знаменитая «лапка» в кружочке. Секс, мир, травка! Что оно здесь-то забыло, это чудо в перьях?
Но хорошо идёт, аккуратно, особей из первого поколения зонных мутантов издали высматривает и обходит, зарывается в листву, когда военные оказываются неподалёку. Очень долго разглядывает встреченные аномалии. Кидает в них камни, наблюдает последствия, зарисовывает в своём блокноте. Складывается впечатление, что он ими любуется, как далёкими звездами, и балдеет. Заражаюсь его настроением и сам неожиданно для себя вижу в зачаточной Черноте не колыбель нарождающегося средоточия смерти, а уникальную сказочную страну, пространство сродни Зазеркалью. Хотя уж кто-кто, а я знаю, что в безмозглой ещё Зоне романтики было на грош, а грязи и крови — на толстое портмоне.
Но этот сталкер-любитель сюда пришёл, если не повинуясь романтическому зову, то уж точно не из корыстных целей. Подобный типаж мне симпатичен, но для дела не особо трафит. Однако выбирать не приходится, в этом периоде сталкеры в Зоне скорее исключение, чем неотъемлемый элемент. Так и хочется почесать затылок и протянуть: «Куда ж я попа-ал, блин?!»
Вот Пацифик — таким именем я нарекаю пионера сталкеризма, — отвлёкся от созерцания очередного «трамплина» и уверенно потопал в сторону практически целых домов заброшенного поселения. В эти года почти все постройки в Зоне ещё невредимы. Следы заброшенности, конечно, везде присутствуют, но всё же, если сравнивать с той Чернотой, в которую впервые пришёл я спустя несколько десятилетий, то, как говаривал один знакомый сталкер-одессит: «Это ж две большущие разницы!»
Обогнать хиппаря мне труда не составляет. Я сразу определился, какой артефакт ему подкину. Этому юному ходоку до лампочки, конечно, все полезные свойства любого артефакта, тут нужно сыграть на визуальном восприятии. «Лунный свет» — самое то, что надо.
Услышав потрескивание «электры» между домами, нахожу её, достаю из контейнера и пристраиваю рядом с аномалией ярко-голубой шар. Отхожу в сторонку, вприщур оглядываю. Возвращаюсь, подвигаю артефакт, чтобы он был виден издалека. Удовлетворённый получившейся картиной, утекаю и залегаю на чердаке соседнего дома.
И, конечно же, Пацифик находит приманку. Чтобы рассмотреть поближе, становится перед артефактом на колени. Солнышко припекает, и меня тянет в дрёму, пока наблюдаю за ним. Ещё минут пять, и нужно будет неожиданно появиться, строго предупредить аматора, что это красивенькое образование — радиоактивное. Но объект влияния вдруг сам достаёт из рюкзака допотопный счётчик Гейгера, врубает… заслышав сильный треск, испуганно подскакивает и шустро лезет в свой рюкзак. То, что он вынимает из брезентовых недр антикварного мешочка, умиляет меня не на шутку. Это большой, корявый и неудобный свинцовый бокс. Ни дать ни взять первый прототип сталкерских контейнеров! Открутив тяжёлую крышку, Пацифик опускает «лунный свет» в свою самопальную кастрюлю.
