Эдгар Берроуз - Великий воин

Когда Джанай увидела мое тело на холодном столе, она вскрикнула от ужаса и с яростью повернулась ко мне:

— Ты лгал мне, Тор-дур-бар! — сказала она свистящим шепотом. — Ты все время знал, что Вор Дай мертв. Почему ты так жестоко обошелся со мной?

— Вор Дай не мертв, — возразил я. — Он только ждет возвращения Рас Таваса, чтобы тот вернул его к жизни.

— Но почему ты не сказал мне об этом?

— Только я знал, где спрятано тело Вор Дая. Ни тебе, ни ему не принесло бы пользы, если б и ты узнала это. Чем меньше людей знают тайну, тем лучше. Даже тебе, кому я доверяю, я не мог открыть ее. И сейчас вы узнали ее только потому, что путь из Морбуса лежит через камеру, где спрятано тело Вор Дая. Я вынужден доверить вам эту тайну, но предупреждаю, что никто из вас не вернется в Морбус, пока я жив и пока тело Вор Дая лежит в этой камере.

Ситор подошел ближе к столу, внимательно осмотрел мое тело. Я видел, как еле заметная улыбка скользнула по его губам, и он бросил на меня мимолетный взгляд.

Я подумал, не заподозрил ли он правду. Но какая разница, теперь я смогу заставить его держать рот закрытым. Я совсем не хотел, чтобы Джанай знала, что мозг Вор Дая находится в теле Тор-дур-бара. Конечно, это глупо, но я не мог отделаться от мысли, что если она узнает об этом, то никогда не сможет забыть моего уродливого лица и всегда будет мысленно связывать Тор-дур-бара и Вор Дая. Даже когда я стану снова Вор Даем в своем собственном теле со своим мозгом.

Она погрузилась в мысли, обдумывая все, что я сказал о Вор Дае, но потом Джанай повернулась ко мне и сказала ласково:

— Прости, что я сомневалась в тебе, Тор-дур-бар. Ты правильно поступил, что тщательно скрывал местонахождение тела Вор Дая. Это была мудрая предосторожность и акт верности и преданности.

Глава XIX. Ночной полет

С чувством облегчения я вел отряд по длинному туннелю на каменистый остров вне стен Морбуса. Как нам выбраться с острова — это проблема будущего. Я в основном надеялся, что из Гелиума прилетит Джон Картер с флотом для нашего освобождения. И все же где-то в глубине души у меня шевелился страх: а вдруг Джон Картер и Рас Тавас не смогли пересечь дикую Топь и не добрались до флайера, спрятанного близ Фандала.

На острове водились птицы, белки, росли фруктовые деревья, орешник. Все это, а также рыба, которую мы ловили, составляло нам пищу. Так что мы не голодали. Для Джанай я построил хижину, чтобы она могла наслаждаться уединением. Остальные спали, в основном, на улице.

Маленький остров был холмистым, и мы устроили свой лагерь во впадине между холмами, чтобы нас не было видно из города. Я начал строительство двух лодок. Одну, маленькую, которая могла бы вместить троих и достаточное количество пищи, и вторую, большую, так как я решил взять тело Вор Дая с собой, если Джон Картер не сможет уложиться в разумные сроки, и нам придется самим совершить опасное путешествие через Топи.

Все это время Ситор довольно часто находился в обществе Джанай. Он был привлекателен, умен, разговорчив, и я понимал, что Джанай может находить удовольствие в его обществе. И все же муки ревности терзали меня. Ситор был близок с Пандаром из Фандала, так что наш маленький коллектив раскололся на две партии. Пандар, Ситор и Джанай — с одной стороны, Ган Хад, Тун Ган и я — с другой. Между нами не было столкновений, но такое разделение было не совсем естественным.

Ган Хад был тунолец, а Тунол и Фандал вечные враги, так что между Ган Хадом и Пандаром не было ничего общего. Тун Ган с телом красного человека и мозгом хормада, и я, с мозгом человека и телом хормада, чувствовали некоторую близость, так как понимали, что остальные в глубине души считали нас чудовищами, лишь немного отличавшимися от низших животных. Могу вас заверить, что уродливое тело, вроде моего, может вселить в его обладателя комплекс неполноценности, который трудно преодолеть. Тун Ган, хоть и прикрытый телом убийцы из Амхора, чувствовал себя примерно так же, как и и.

Несколько недель понадобилось нам для постройки лодок, а затем вынужденное бездействие тяжким бременем легло на нас. И тут же стали возникать недоразумения. Ситор настаивал на том, что мы сейчас же должны пуститься в путешествие, но я хотел еще подождать: ведь если Джон Картер жив и добрался до Гелиума, он вернется за мной. Пандар присоединился к Ситору, но Ган Хад был со мной. Он знал, что если мы доберемся до Фандала, то наверняка попадем в рабство, станем пленниками. После долгих переговоров я переманил на свою сторону и Тун Гана. И, к своему большому удовлетворению, — Джанай.

— Мы не должны уходить, — сказала она, — пока тело Вор Дая остается здесь. А Тор-дур-бар не возьмет его, пока у него остается хоть маленькая надежда на помощь из Гелиума.

— Однако я думаю, — обратилась она ко мне, что ты совершаешь ошибку и что ты должен прислушаться ко мнению Ситора. Ведь он красный человек с мозгами красного человека.

Ситор присутствовал при этом разговоре, и я видел, как он бросил острый взгляд на меня. И снова я подумал, не догадывается ли он, что мозг Вор Дая находится в жутком теле хормада. Я надеялся, что он не поделился подозрениями с Джанай.

— Может, Ситор и мыслит как красный человек, — сказал я. — Но он думает только о своих интересах. Мой мозг пусть менее развит, но зато им владеет одно желание — сделать все, что можно для Вор Дая и тебя, Джанай. Я не уйду с острова до тех пор, пока не вернется Джон Картер, если, конечно, меня не вынудят обстоятельства. В противном случае я буду оставаться здесь, пока будет брезжить хоть минимальная надежда на возвращение Джона Картера и Рас Таваса. И я не позволю уйти тебе, Джанай. Остальные как хотят. Но я обещал Вор Даю, что буду защищать тебя, а как смогу я это сделать, если отпущу в опасное путешествие по Великой Тунолианской Топи во враждебный Фандал?

— Я сама себе хозяйка, — сердито возразила Джанай. — И я уйду отсюда, если захочу. Никакой хормад не имеет права диктовать мне условия.

— Джанай права, — сказал Ситор. — Ты не имеешь права вмешиваться.

— И тем не менее я вмешаюсь. Она останется здесь со мной, даже если для этого мне придется применить силу. А силы у меня, как ты знаешь, хватит, чтобы удержать ее.

Вот какие у нас сложились отношения, и Ситор, Пандар и Джанай теперь проводили много времени вместе, о чем-то тихо беседуя, заботясь, чтобы их не подслушали.

Я думал, что они только сплетничают обо мне. Конечно, мне было неприятно, что Джанай переметнулась в лагерь моих противников, но от их секретных разговоров я не ждал ничего особенного и был уверен, что мне удастся настоять на своем, ибо это был самый безопасный путь на свободу.

Ситор и Пандар стали устраиваться на ночлег подальше от того места, где спали я, Ган Хад и Тун Ган. Они как бы старались показать, что не имеют с нами ничего общего. Это меня вполне устраивало, так как я уже стал подозревать их обоих и невзлюбил их.

Однажды вечером после рыбной ловли ко мне подошел Тун Ган, присел рядом со мной на корточки и сказал:

— Я кое-что подслушал сегодня. Это может заинтересовать тебя. Я спал в кустах на берегу, и в это время пришли Ситор и Джанай. Они уселись рядом с моим кустом. Очевидно, они обсуждали тебя, и Джанай сказала:

— Я уверена, что он предан Вор Даю и мне. Правда, его решение остаться здесь и ждать — ошибка. Но что можно ждать от глупого хормада с таким ужасным телом?

— Ты ошибаешься, — сказал Ситор, — у него в голове только одна мысль — обладать тобой. Я давно это знаю, но не хотел говорить тебе, потому что мне не хотелось причинять тебе боль. Вор Дай, которого ты знала, никогда не будет живым. Его мозг удален и уничтожен, а Тор-дур-бар спрятал и хранит тело Вор Дая, ожидая возвращения Рас Таваса, который вложит мозг хормада Тор-дур-бара в череп Вор Дая. Тогда он придет в новом обличье красного человека, надеясь завоевать тебя. Но это будет не Вор Дай, это будет мозг хормада в теле человека.

— Как ужасно! — воскликнула Джанай. — Этого не может быть! Откуда ты все это знаешь?

— Эймад сказал мне. Тело Вор Дая Тор-дур-бар получил в награду за услуги, которые он оказал джеддаку. И Тор-дур-бар настоял, чтобы мозг Вор Дая был уничтожен.

— И что же ответила Джанай? — спросил я. — Она не поверила, правда?

— Она поверила, — ответил Тун Ган. — Потому что сказала, что это объясняет многие несообразности, которые раньше она не могла понять. И теперь она понимает, почему ты, хормад, проявляешь такую преданность красному человеку.

Я был в ярости, но понимал, что удар Ситор нанес мастерски. Его слова логически объясняли мое поведение: и это несколько странное стремление хормада во что бы то ни стало защитить тело красного человека, и попытки непременно удержать при себе прекрасную девушку: ведь в обличье красного человека у него появлялась надежда завоевать ее благосклонность.