Роберт Асприн - Дом, который построил Джек
Скитер едва не споткнулся, первым ринувшись к лифту. Сенатор Кеддрик продолжал брызгаться слюной. Прежде чем двери лифта затворились, Сид Кедермен успел одарить Кита короткой, довольной ухмылкой и щелкнуть пальцами у виска в знак небольшой победы в той смертельной игре, в которую их ввязали. Скитер Джексон смахнул пот со лба.
— Черт, Кит, вы ведь никак не можете жить без опасностей, нет?
— Знаешь, Скитер, — вздохнул тот, когда лифт понес их вниз, к Общему залу. — Есть единственная вещь страшнее, чем управлять дорогим отелем на вокзале времени.
— Ну и какая?
— Не иметь вокзала времени, чтобы управлять на нем гостиницей.
На это Скитер не нашелся, что ответить.
* * *Обычно Кэтрин («Кэт») Эддоуз получала удовольствие от ежегодных поездок на уборку урожая в Кенте. Собирать хмель было проще многого другого, чем ей приходилось заниматься, да и сельский Кент превращался на это время года в огромный сад, полный цветов, зелени и свежего, чистого воздуха. Более того, Джону Келли, с которым она более или менее постоянно делила ложе вот уже семь лет, эти поездки на село почти всегда шли на пользу, избавляя на время от мучившего его кашля.
Однако в этом году все вышло по-другому. Обычно конец сентября бывал здесь теплым и живописным. Но все последнее лето выдалось необычно сырым и холодным. Когда они выбрались наконец, в Кент, дожди шли и там. От работы в холодных, мокрых полях от зари до заката здоровье Джона Келли только пошатнулось еще сильнее.
— Ничего уж тут не поделать, Джон, — сказала она наконец. — Видать, не судьба нам досидеть здесь до конца. Ты только смерти дождешься, точно говорю, и что тогда станется со мной, а? Куда ж я без тебя, Джон Келли?
Слезы стыда и бессилия заставили его отвернуться, но к ночи кашель его настолько усилился, что он согласился отказаться от уборки хмеля, пусть это и означало отказ от денег, в которых они оба так нуждались. У них не оставалось другого выхода, как вернуться в Лондон, где их хотя бы ждала сухая комната Келли для ночлега. Дорога пешком из Хантона в Лондон была неблизкой, но и денег на поезд у них не осталось, так что они отправились пешком, в компании с другой семейной парой, с которой познакомились, работая в полях.
— Ну что ж, нам в Челтенхем, — сказали их новые друзья, когда они добрели до поворота на Лондон, — так что до свидания, и удачи вам. Глянь-кось, Кэт, у меня тут квиток на рубаху фланелевую — может, возьмешь? Ценой всего два пенса, а старику твоему как раз сгодится, и, скажу тебе, нужна ему теплая рубаха, с таким-то кашлем.
— Спасибо. — Кэтрин с благодарностью приняла измятый талон. — Я и сама боюсь за Джоново здоровье — холода придут, а денег как не было, так и нет. Правда твоя, рубаха нам пригодится. — Она сунула талон в один из карманов, к тому самому мятому письму, что она купила у Энни Чапмен, бедолаги; письму, которого она слишком боялась, чтобы дать перевести, после того, что случилось с бедной Энни. И ведь Смуглая Энни призналась, что купила эти письма у Полли Николз, а та тоже погибла жуткой смертью.
Может, умнее всего было бы вовсе избавиться от этого письма? Просто выбросить его или сжечь, даже не пытаясь перевести?
Они простились с друзьями и побрели дальше по дороге, ведущей от развилки в Лондон. Кэтрин то и дело с опаской поглядывала на Джона. Цвет лица у него сделался еще хуже, и дышал он с трудом. Да и печень разболелась, судя по тому, что ему несколько раз пришлось остановиться на обочине передохнуть, и по тому, как он потирал бок и спину, когда думал, что она этого не видит. Им нужны были деньги на доктора и лекарства, как нужны они были бедняге Энни, а у них так мало осталось вещей на продажу. Они так рассчитывали на деньги за уборку урожая, чтобы перезимовать на них, а теперь у них никаких сбережений не осталось, а ведь холода еще даже не настали…
Придется мне узнать, что в нем, в письме этом, вдруг догадалась Кэт, и ее пробрала дрожь. Придется узнать, что в нем такого, и кто его написал, коли хочу, чтоб Джон дожил до весны. Эх, жаль, не назначили копы награды за того, что этот убийца Уайтчеплский сделал с Полли да с Энни. Ей не хотелось шантажировать того, кто написал письмо, тем более после того, что случилось с его предыдущими обладательницами, но и другого выхода она не видела.
Ну, сказала она себе, в Ист-Энде довольно найдется валлийцев, и то сказать, их там как собак нерезаных; так уж один-то найдется, чтоб сказать мне, что там, в этом драгоценном письме Эннином, вот и узнаю. Вот жаль, что Джон по-валлийски не талдычит, а так мне еще и делиться деньгами за перевод не пришлось бы. Может, загнать эту рубаху фланелевую кому, а деньги заплатить тому, кто прочтет мне письмо по-английски?
В животе ее было пусто, как и в кармане, в котором она хранила деньги — когда те бывали. Джон Келли, упорно ковылявший по дороге, несмотря на одышку, оглянулся через плечо и улыбнулся ей.
— Слышь, дорогая, — окликнул он ее. — Небось проголодалась?
— Ну, перекусить не отказалась бы, — призналась она. Ее тревожило, что он, должно быть, так же голоден, как она, а еда ему нужнее — при его-то кашле да почках. — Не переживай, Джон Келли: глядишь, скоро доберемся, пусть и изголодавши маленько, а там уж ты хоть пару пенсов да заработаешь, вот и поедим чего горячего.
Она и сама всегда заработает несколько пенсов, если понадобится. До сих пор она торговала собой, только когда обстоятельства становились действительно отчаянными. Но когда ее друг болел, а денег не оставалось ни гроша, Кэт Эддоуз не гнушалась возможностью заработать четыре пенса любым доступным ей способом. И уж раз дочка и ее новый муж, чтоб ему пусто было, взяли в привычку то и дело менять жилье по всей южной окраине Лондона, рассчитывать найти ее, чтобы выклянчить пару пенсов, не приходилось.
Ну, она все одно попробует найти дочь, как только снимет койку в своем прежнем ночлежном доме за номером 55 по Флауэр-энд-Дин-стрит. Придется, конечно, загнать что из шмоток на жратву да ночлег, а там она отыщет свою девочку да попытается раздобыть еще деньжат, а ежели не получится — ну, тогда придется найти какого забулдыгу-валлийца, которому невтерпеж перепихнуться за четыре пенса, вот он пусть и переведет письмо Энни Чапмен заместо платы. А там уж у нее будет полно денег на лекарства для Джона, себе на джин да на теплый ночлег до конца дней своих. А тот, кто зарезал Полли Николз да Энни Чапмен, пущай теперь на виселице попляшет. Было время, Кэт Эддоуз зарабатывала на жизнь продажей дешевых книжонок на публичных повешениях. Она едва не улыбнулась. Разве не справедливо, ежели она разбогатеет на истории, как повесят Уайтчеплского убийцу?
* * *Раскаленный небосклон сиял как перевернутая чаша из позеленевшей бронзы. Горячая, едкая пыль лезла Скитеру в горло, несмотря на прикрывавшую нижнюю часть лица бандану. Скитер снова поерзал в седле, морщась от головной боли и от свербившего под грязной одеждой пота. Боль в стертых бедрах напомнила Скитеру, как давно он не садился в седло. Вообще-то он неплохо ездил верхом. В свое время, в другой жизни он легко мог совладать с любой оседланной тварью. Однако за годы легкой жизни на станции Шангри-Ла просто-напросто отвык — увы! А благодаря постоянному, назойливому присутствию Сида Кедермена — тот ухитрялся непрерывно путаться под ногами, не переходя при этом грани приличия, — Скитер и трех минут не успевал пробыть наедине с Китом, чтобы поделиться с тем своими подозрениями насчет Ноа Армстро.
Ну почему бы этому Армстро не удрать куда-нибудь в январь, а не в этот чертов июль? Жар как вода струился по узкому ущелью, на дне которого цокал подковами по отдаленному подобию тропы их небольшой караван. И почему эти чертовы любители пострелять дымным порохом не выбрали для своих дурацких игрищ местечка поближе к цивилизации? По их с Китом предположениям, Армстро при первой возможности должен был сбежать из группы, направившись в какое-нибудь людное место. Сан-Франциско, например. Или Чикаго, или Нью-Йорк, если он действительно хотел затеряться. Поиски Ноа Армстро и его заложников по всему континенту мало соответствовали представлениям Скитера о приятном времяпрепровождении, но он с радостью сделал бы и это, только бы отыскать Йаниру и ее семью.
Однако Армстро не сбежал. Скрываясь под маской пьяного фанфарона Джо Тайролина, Армстро даже не откололся от группы стрелков-любителей. Вместо этого главарь террористов выехал в горы вместе с остальными энтузиастами исторической стрельбы — возможно, вместе со своими заложниками, продолжая угрожать им. Почему Армстро продолжал держаться остальной группы, не смог понять даже Кит. А Сид Кедермен, так похвалявшийся своим умением понимать террористов, вообще не предложил никакого объяснения, просто пожав плечами.
