Глен Кук - Игра теней
— Ладно. Извини. Расскажи, в чем сделка.
— Она, понимаешь, поможет добраться только до места, что местные называют Третьим Порогом. Это такое место, примерно в восьми с половиной сотнях миль ниже по реке, где барка не пройдет. Там — восемь миль пешком, а затем придется снова что-то нанимать.
— Наверняка — до Второго Порога.
— Ну да. Но все равно. Нас провезут до Третьего, обеспечив пищу и фураж, если согласимся охранять эту самую барку в пути.
— Ах, охранять. Зачем же им охрана? Да еще в таком количестве?
— Пираты.
— Ясно. То есть нам все равно привелось бы драться, даже заплатив за проезд.
— Возможно.
— Ты смотрел судно? Как у него с обороноспособностью?
— Сойдет. За пару дней мы из него плавучую крепость сделаем. Это самая большая барка, какую я в жизни видывал.
Задней мыслью тоненько зазвенел сигнал тревоги.
— Утром посмотрим еще раз. Все вместе. Твоя сделка слишком хороша, чтобы это было правдой. Хотя — чем черт не шутит…
— Я уж прикидывал. Потому и купил Жабомордого. Его можно послать, чтобы разведал как и что. — Он улыбнулся и взглянул на Гоблина, надувшегося и отошедшего в угол поразмыслить. — К тому же, имея его, нам ни к чему тратиться на переводчиков и проводников. Он все сработает в лучшем виде.
У меня приподнялись брови.
— Точно?
— Еще как. Вот видишь, и Одноглазый порой на что-нибудь годен.
— Или же только грозится. Так, говоришь, твой бес готов к работе?
— Готовее некуда.
— Идем-ка выйдем. Я найду ему с десяток дел.
Глава 18. Барка
Я повел Отряд к воде прежде, чем солнце выставило свой огузок из-за заречных холмов. Город мирно спал, но чувствовалось какое-то движение в ту же сторону, куда направлялись и мы. По мере приближения к реке вокруг становилось все оживленнее, а уж порт гудел, словно улей.
Ворон и здесь хватало.
— Пожалуй, они всю ночь не расходились, — заметил я. — Одноглазый, которая?
— Вон та, большая.
Я двинулся в указанном направлении. Да, барка была чудовищно велика! Она оказалась громадной деревянной посудиной, выстроенной, главным образом, для плавания по течению. По такой полноводной тихой реке путешествовать придется долго.
— Похоже, недавно построена…
Мы вошли в оазис удивительного молчания. По дороге я внимательно вглядывался в лица рабочих. Кроме легкой настороженности, они мало что выражали. Заметил я и нескольких вооруженных человек, примерно тех же габаритов, что и наша вчерашняя троица. Эти грузились на барки поменьше. На борт нашей вереницей поднимались грузчики.
— Одноглазый, зачем им столько леса?
— Моя идея, — отвечал он. — Чтобы мантелеты надстроить. А то у них против стрельбы только щиты плетеные были. Удивительно мне, что они вняли и пошли на расходы да хлопоты. Может, они все мои пожелания выполнят? Если так — живем!
— Меня это не удивляет.
Теперь я был уверен, что здешняя публика не просто предвидела наше прибытие — весь город включил нас в свои планы на ближайшее будущее. Пираты, как оказалось, не просто досаждали время от времени, а прямо-таки обложили город. И местные решили положить этому конец посредством банды искателей приключений, которых не обольет ничья слеза.
Совершенно не понимаю, зачем им надо было с нами играть? Это — наша работа. И в низовья реки нам все равно нужно добраться.
Может быть, в этом обществе так принято. А может, они просто не могли поверить в очевидное.
С помощью Жабомордого мне минут за шесть удалось вызвать на откровенность хозяина барки и делегацию местных шишек, ждавших нас вместе с ним. Я выторговал огромное вознаграждение.
— Как только увидим деньги — тут же возьмемся за дело, — сказал я.
Увы! Деньги появились словно по волшебству.
— Мог бы и побольше содрать, — упрекнул меня Одноглазый.
— Да, они в отчаянии, — согласился я. — Должно быть, очень уж им что-то такое занадобилось. Давай, за дело.
— Тебя не интересует, что именно?
— Неважно. Так и так — плыть нужно.
— Может быть. Однако я пошлю Жабомордого, пусть пошарит по округе.
— Как хочешь.
Я осмотрел среднюю палубу. Масло с Ведьмаком увязались за мной. Мы поговорили об укреплении обороноспособности.
— Надо бы побольше разузнать, против кого идем. Нужно подготовиться к пиратской тактике. Например, если они нападают флотилией мелких судов, можно поставить за мантелетами машины…
Я остановился у пирсового ограждения. Очевидно было, что за нашей баркой пойдут суда сопровождения, а сама она была построена специально для того, чтобы прокладывать путь. Никогда им не поднять ее обратно к верховьям. Весел едва хватит, чтобы держать курс.
Над всем хаосом, царившим в порту, кружили вороны. Я игнорировал их. А то уже начал подозревать, что подцепил навязчивую идею.
Затем я заметил островок пустоты у стены одного из складов. Люди непроизвольно избегали его. Там, в тени, неясно виднелась фигура. Вороны так и сновали вокруг нее.
А затем я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Было ли то игрою воображения? Никто, кроме меня, не видел этих проклятых ворон.
— Пора, пожалуй, выяснить, что за чертовщина происходит. Одноглазый! Мне нужна твоя зверушка.
Я велел Жабомордому пойти и просечь, что там такое. Через минуту он воротился и насмешливо взглянул на меня:
— А что я должен был увидеть, Капитан?
— А что вообще видел?
— Ничего.
Я снова взглянул туда. И тоже ничего не увидел. Но тут в поле зрения появились трое здоровяков, пытавшихся заговорить со мной еще вчера. Вместе с ними явилось около трех десятков похожих, но чуть помельче. Они наблюдали за нашей баркой. Кажется, они не потеряли интереса к нам.
— Ты, поросенок худосочный! Иди-ка переводить.
* * *Самый здоровый из них, как выяснилось, звался Могаба. Он и его дружки желали записаться в Отряд. И по домам, как он сказал, остались еще желающие. Если только мы согласимся принять их. А затем он объяснил, с какой, собственно, стати. Он сказал, что все эти крепко сбитые, вооруженные мужики, которых я немало видел в городе, потомки солдат Черного Отряда, служивших Джии-Зле в старые времена. Назывались они «нарами» и представляли собою городскую касту военных. У меня сложилось впечатление, что я для них — вроде святого. Как же, настоящий Капитан! Почти что полубог.
— Что ты об этом думаешь? — спросил я Одноглазого.
— Такие нам пригодятся. Ты только взгляни — звери! Бери всех, кто пожелает, — если, конечно, они это всерьез.
— Жабомордый может выяснить?
— Еще как.
Проинструктировав беса, он послал его на разведку.
* * *— Костоправ!
Я так и подскочил — Одноглазый вошел совсем неслышно.
— Чего тебе?
— Эти самые нары — не шутка. Расскажи, Жабомордый.
И бес загнусавил словно бы голосом Гоблина, но куда тоньше.
Нары вправду оказались потомками нашей братии. Они образовали замкнутую касту воинского культа, выстроенного на основе оставленных Отрядом легенд. Они вели свою собственную Летопись и, очевидно, куда лучше нашего соблюдали древние традиции.
А затем Жабомордый и вовсе добил меня.
Некто Элдон Ясновидящий, знаменитый местный колдун, оказывается, предсказал наше появление еще несколько месяцев назад, когда мы пересекали те мохнатые холмы на пути к Длок-Алоку. И нары (нар — на местном языке «черный») устроили для своих множество испытаний и состязаний, дабы отобрать из каждой сотни лучших, достойных встать под знамя отцов и под ним совершить поход в Хатовар. Если только мы примем их.
Этот Элдон Ясновидящий и цель нашего похода расшифровал издалека!
Я не люблю того, чего не понимаю. Впрочем, поди пойми их всех…
Могаба же, как лучший во всей касте, был выбран командиром делегации.
Тем временем, пока нары готовились к священному паломничеству, отцы города вместе с купечеством готовились использовать нас для прорыва пиратской блокады, сквозь которую за последние годы и мыши стало не прошмыгнуть.
Словом, мы были «великой надеждой с севера».
— Ну, Одноглазый, не знаю, что и сказать…
— А я тебе, Костоправ, одно скажу: к тому клонится, что ты не сможешь сказать «нет» этим ребятам.
Я и не склонен был отказывать. Пираты, о которых никто ничего не мог толком сказать, обещали быть препятствием серьезным и пакостным. Где-то в моем сознании тлело смутное предчувствие, что они способны вызвать на помощь сильную магию, если увидят, что дела плохи.
— Отчего же?
— Ребятки-то все это — всерьез, Костоправ. До религиозного — всерьез. Они что-нибудь безумное выкинут — например, на собственные мечи побросаются, — если ты не возьмешь их в Отряд.
— Ну, скажешь тоже…
— Верно тебе говорю. Для них это — словно религия. Ты же сам постоянно твердишь о былых временах, когда знамя было чем-то вроде божества, хранящего нас… Они пошли другим путем. Отряд, ушедший на север, превратился в обычную шайку головорезов, ты сам видел. А оставшиеся здесь ребятишки превратили их в богов…
